Читаем без скачивания Последняя жертва - Мид Райчел

Лисса молчала, уголком глаза поглядывая на Ташу и Кристиана. Они силились сохранять безучастное выражение на лицах, но было очевидно, что новость не удивила их, и это лишь подтверждало подозрения Ганса о том, что имело место нарушение закона и порядка. Я вообще-то не думала, что Таша знала обо мне и Дмитрии, и почувствовала себя… не очень хорошо. Знала ли она также, что в какой-то степени он отверг ее из-за меня? И если да, то сколько еще людей знали? Кристиан, наверное, кое-что рассказал ей, но что-то подсказывало мне, что и другие люди начинали догадываться. Достаточно вспомнить мою реакцию после нападения стригоев на Академию. Может, посвятить в эту тайну и Ганса было не такой уж плохой идеей. Ясно же, наш секрет не долго останется секретом.

Альберта откашлялась и заговорила:

– Думаю, у нас сейчас есть более важные причины для беспокойства, чем чьи-то романтические отношения.

Стил бросил на нее укоризненный взгляд и хлопнул ладонью по столу.

– Это в высшей степени серьезно, неужели не понятно?

– Я понимаю одно – мы отвлекаемся от сути дела, – ответила она. Альберта лет на двадцать старше Стила; взгляд, которым она его одарила, откровенно говорил, что он ведет себя как ребенок. – Мне казалось, мы здесь, чтобы выяснить, были ли у мисс Хэзевей сообщники, а не для того, чтобы ворошить прошлое. Пока мы можем с уверенностью утверждать, что единственный, кто помогал ей, – это Беликов, движимый абсурдным чувством привязанности. В результате он стал беглецом, что, конечно, глупо; но все это никак не доказывает, что он стригой.

Я никогда не воспринимала свои взаимоотношения с Дмитрием как «абсурдное чувство привязанности», однако доводы Альберты были услышаны. Что-то в выражении лиц Ганса и Стила подсказывало мне, что совсем скоро о нас будут знать все на свете, но это ничто по сравнению с убийством. И это означает, что если Дмитрия схватят, то не заколют, как стригоя, а всего лишь посадят в тюрьму. Ха-ха, всего лишь! Слабое утешение.

Допрос Лиссы продолжался еще какое-то время; в конце концов стражи решили, что, по крайней мере, к моему бегству она не имеет никакого отношения. Она прекрасно разыгрывала удивление, смятение и даже сумела выжать несколько слезинок по поводу того, как сильно ошиблась во мне. Она также применила совсем чуть-чуть принуждения – не с целью промывания мозгов, но вполне достаточно, чтобы возмущение Стила сменилось сочувствием. Прочесть реакцию Ганса было труднее; когда мои друзья уходили, он напомнил Таше и Кристиану, что разговор с каждым из них еще впереди и желательно с глазу на глаз.

Следующим в коридоре ждал своей очереди Эдди. Лисса улыбнулась ему, вполне по-дружески, без намека на какой-то заговор между ними. Тут как раз Эдди вызвали в комнату на допрос. Лисса волновалась за него, но я знала, что самообладание стража позволит ему удержаться строго в рамках заготовленной версии. Скорее всего, лить слезы, как Лисса, он не станет, но будет не менее шокирован моей «изменой», чем она.

Таша рассталась с Лиссой и Кристианом, как только они оказались в коридоре, напомнив им, что надо соблюдать осторожность.

– Пока все вроде бы идет как надо, но мне не кажется, что стражи полностью сняли с вас подозрение. В особенности Ганс.

– Между прочим, я в состоянии сам позаботиться о себе! – заявил Кристиан.

Таша закатила глаза.

– Да, я вижу, что происходит, если предоставить тебя самому себе.

– Слушай, не надо злиться из-за того, что мы не рассказывали тебе. Во-первых, у нас времени не было, а во-вторых, мы не хотели без крайней необходимости впутывать кого-то еще. Кроме того, вспомни, ты сама предлагала раньше безумные планы.

– Это правда, – согласилась Таша; кто-кто, а она никогда не была образцом для подражания, если речь заходила о том, чтобы играть по правилам. – Просто все так усложнилось – Роза в бегах, а теперь и Дмитрий…

Она вздохнула, не закончив фразы, но я и без того догадывалась, о чем она думает. При виде глубокой печали в ее глазах я почувствовала укол вины. Как и все мы, Таша страстно желала, чтобы Дмитрий восстановил свою репутацию. Однако его помощь в побеге той, кому официально предъявили обвинение в убийстве королевы, почти лишало его такого шанса. Я и сама не хотела его впутывать; может, мое нынешнее бегство еще окупит себя.

– Все устроится, – сказал Кристиан. – Вот увидишь.

Уверенным, однако, он не выглядел, и Таша улыбнулась ему.

– Просто будь осторожен, пожалуйста. Не хочу увидеть в камере и тебя. Вокруг творится такое, что у меня нет времени ходить на свидания в тюрьму. – Ее улыбка угасла, она снова была полна решимости без обиняков говорить все, что думает. – Наша семья оскандалилась в глазах всех. Можешь поверить, они собираются выдвинуть Эсмонда в качестве кандидата! Господи боже! У нас уже случилась не одна трагедия, только этого не хватало.

– Не знаю никакого Эсмонда, – сказал Кристиан.

– Идиот, – сухо бросила Таша. – В смысле, он, не ты. Кто-то в нашей семье должен рассуждать здраво, если мы не хотим ставить себя в ложное положение.

Кристиан усмехнулся.

– Позволь высказать предположение: ты как раз и есть этот «кто-то»?

– Конечно. И я уже заготовила список весьма достойных кандидатов, – ответила она с озорным блеском в глазах, поворачиваясь к выходу.

Кристиан проводил ее взглядом. По прошествии многих лет на их семье все еще лежало позорное пятно того, что его родители добровольно стали стригоями. Таша мирилась с этим с большей легкостью – несмотря на ее нытье, – поскольку такое положение давало ей возможность участвовать в принятии важных для семьи Озера решений. Кристиан даже не пытался ни к кому подлаживаться. Происшедшее было достаточно ужасно, чтобы с ним обращались хуже, чем с любым другим мороем, чтобы не иметь стражей и всего о стального, полагающегося членам королевских семей. Но встречать такое же отношение со стороны собственных родных? Это особенно его тяготило.

– Они в конце концов изменят свое мнение, – предположила Лисса с оптимизмом, которого на самом деле не испытывала.

Если Кристиан и собирался ответить, то не успел, поскольку к ним пристроился новый спутник: мой отец. Его неожиданное появление напугало обоих, но я нисколько не удивилась. Зная, что Лиссу допрашивают, он, скорее всего, болтался неподалеку, дожидаясь возможности поговорить с ней.

– Хорошо на воздухе, – любезно заметил Эйб, поглядывая на деревья и цветы с таким видом, словно они втроем просто прогуливались по территории двора. – Но будет жарко, когда взойдет солнце.

Тьма, ставшая для меня помехой в лесу Западной Виргинии, создавала приятную «полуденную» обстановку для тех, кто жил по вампирскому расписанию. Лисса искоса взглянула на Эйба, на его яркую зеленовато-голубую рубашку под бежевой спортивной курткой.

Притворная несерьезность Эйба заставила ее усмехнуться. Такая уж у него была привычка – начинать со светской беседы, прежде чем перейти к более важным темам.

– Вы здесь не для того, чтобы рассуждать о погоде.

– Стараюсь быть вежливым, только и всего. – Он смолк, дожидаясь, пока мимо пройдут две моройские девушки, и потом спросил, понизив голос: – Надеюсь, все прошло хорошо?

– Просто прекрасно.

Она, конечно, не стала посвящать его в инцидент с «абсурдным чувством привязанности», поскольку понимала, что он печется об одном – чтобы ни на кого из них не пало и тени подозрения.

– Сейчас стражи допрашивают Эдди, – сообщил Кристиан. – И хотят позже заняться мной, но, думаю, это относится ко всем нам.

Лисса вздохнула.

– По правде говоря, у меня такое чувство, что этот допрос не так уж опасен по сравнению с тем, что нам предстоит.

Она имела в виду, что они должны вычислить настоящего убийцу Татьяны.

– Шаг за шагом, не все сразу, – пробормотал Эйб. – Не стоит поддаваться унынию, пытаясь одним взглядом объять необъятное. Мы пока в самом начале.

– В том-то и проблема. – Лисса раздраженно отпихнула лежащую на мостовой ветку. – Я даже понятия не имею, с чего начать. Убийца Татьяны ловко замел свои следы и подставил Розу.