Читаем без скачивания Красное колесо. Узлы V - XX. На обрыве повествования - Александр Солженицын

С темноты даже на Невском толпятся подозрительные кучки, много пьяных. Дерзкие грабежи прохожих, срывают одежду, драгоценности. Местами гаснет электричество. – Патрули проверяют проезжающие автомобили; распоряжение ПВО: все частные автомобили на Дворцовую площадь, для сохранности. – Савинков ушел с квартиры, не ночует дома. – В заречных частях города появились грузовики с вооруженными людьми. – Матросы „Авроры” свели Николаевский мост. – В тюрьмах арестанты начинают требовать освобождения. (В одних „Крестах” сидит 450 убийц, а за 3-5 июля 6 чел.) – Большевики заняли телеграфное агентство, откуда посылаются все сообщения для провинции. – Отряд матросов на телефонной станции восстановил связь Смольного. – ВРК послал В. Бонч-Бруевича с отрядом красногвардейцев цензором в „Известия СРСД”; проверяет советские статьи. – Посланы курьеры в Кронштадт: на рассвете выступить в Петроград (нельзя было вызвать раньше, чтобы не раскрыть восстания). Свердлов дает условную телеграмму Смилге в Гельсингфорс: прислать тысячу-две матросов. (Поездом; отряд прибудет завтра на Финляндский вокзал и сразу сольется с красногвардейцами Выборгской стороны, откуда и наступать.)

Вечером экстренное собрание г.д. Как предотвратить кровопролитие в городе? большевики уже пытались подчинить себе прод. управу, захватить городскую электростанцию. (От эсеров): Дума должна бороться с теми, кто захватывает власть штыком и кулаком; слать в в/ч призывы к успокоению. Луначарский: Нет, г.д. должна быть нейтральна, взять на себя обязанности как бы Красного Креста. Мануильский (большевик): Г.д. должна сотрудничать с ВРК и не устраивать самообороны в домах. – Последняя речь Милюкова: Нельзя примирить государственную власть с государственными преступниками. Постановили: для защиты населения создать Комитет Общественной Безопасности. (Луначарский: и включить туда представителей ВРК!)

Керенский в Зимнем ошеломлен, узнав от Авксентьева, какая резолюция принята в предпарламенте: так ведь это выражение недоверия? тогда не могу давить мятежа, формируйте правительство сами. – К 11 часам вечера приезжают уговаривать его Дан и Гоц: Это недоразумение, неудачная редакция, тут нет недоверия. Долго уламывают его не оставить Россию без власти в такой грозный момент. Дан предлагает правительству: немедленно отпечатать афишами и ночью расклеить по городу (опыт Хабалова) обещания ВП о мире и земле, и тотчас наступит в массах перелом, большевики будут вынуждены подчиниться, завтра же распустят свой ВРК. А меры к подавлению восстания, но без политического фундамента, только раздражают массы. – Ночью Керенский вызывает к себе делегацию вождей Союза казачьих войск: ведь в Петрограде три полных казачьих полка, и они могут легко подавить восстание. Но казаки не видят ручательства, что не прольют кровь опять зря, как в июле, их тогдашние жертвы остались не отплачены, матросы и пулеметчики отпущены безнаказанно; подавят, а их потом объявят контрреволюционерами? а за что обвинен Каледин? а почему был запрещен крестный ход? Отдалось Керенскому: казаки в Петрограде останутся нейтральны. – Последняя надежда: телеграммой вызвать из тылов СФ 3-й конный корпус, бывший крымовский, теперь красновский. – Еще позже ночью Керенский в штабе ПВО. Нет надежных частей; даже юнкера сильно стеснены в действиях, как например павловцы враждебностью соседних Гренадерского и химического б-нов; не решаются выступить. – Самокатчики перешли в нейтралитет, половина броневиков на стороне ВРК, другая нейтральна. Ниоткуда не идут подкрепления. – Да и офицеры штаба ПВО косятся на Керенского: ведь губит все. (А он заподозрил их, что они не верно служат ему, связаны с контрреволюцией.)

К вечеру в Смольном – закрытое заседание ЦК большевиков (без Ленина и Зиновьева, которые все в прятках). – Потом в большом белоколонном зале заседание ПСРСД с приехавшими делегатами завтрашнего съезда Советов (470, из них 335 за большевиков, да еще сколько-то своих „крестьянских” делегатов, хотя ИК СКрД запретил собирать их прежде времени, но торопили левые эсеры). И перед ними не сорвать прежде времени маски обороны, не смутить и самих большевиков. – Речь Троцкого: Наше положение прекрасно; ВП собралось дезертировать в Москву, обрекая Петроград на сдачу немцам; все войска на нашей стороне; правительство бессильно, и мы его не боимся; мы обороняемся, это не восстание, но у нас пулеметы расставлены на крышах; мы готовим твердую почву для съезда Советов, и он будет истинным голосом страны. ВП ждет взмаха исторической метлы, чтоб уступить место народной власти; а если в оставшийся срок жизни, в 24-48-72 часа, оно попытается вонзить нож в спину революции, то мы ответим на железо сталью. – Все из ВРК разогнаны по городу с заданиями. В опустевшем штабе Троцкий да Каменев. Обморок Троцкого. – Наконец и загримированный Ленин прибыл в Смольный с конспиративной квартиры.

После полуночи на 25 октября в актовом зале Смольного открывается объединенный ЦИК СРСД и ИК СКрД (в зал набились и делегаты съезда и солдаты из обороны Смольного). Дан (теперь лидер ЦИК, заменивший Церетели) читает резолюцию предпарламента, обещает скорые меры правительства с миром и землей, почти умоляет не восставать, чтоб не вызвать торжество черной сотни: Контрреволюция сметет все социалистические партии; массы индифферентны и охотнее читают правые газеты, чем наши; голод задушит Петроград, и массы немедленно свергнут большевиков; управлять нашим государством сейчас – каторжная задача; ЦИК будет стоять посреди враждующих сторон и только через его труп они скрестятся. – Уже вторая половина ночи, и Троцкий разрешает себе далее не скрываться: Да, мы идем на штурм, со штыком революции, и наши враги сразу капитулируют. И если вы, делегаты съезда, не дрогнете, то займете место хозяина русской земли, и гражданской войны не будет. – И во главе с Троцким большевики из ЦИК демонстративно покидают заседание.

И вот когда – этой ночью, провести все решительные операции, чтобы завтра положить власть съезду Советов. Начали с 2 часов ночи, брали небольшие проверенные отряды из разных казарм, занимали: Государственный Банк (первое из ленинских требований!), казначейство, вокзалы, мосты, электростанцию, телеграф, телефон, почтамт, военные и прод. склады, – это происходило неслышно, отряды юнкеров без боя уходили, это шло как смена караула. Сопротивления не было нигде, слабость правительства превзошла все ожидания. И только военная неопытность ВРК помешала взять в эту же ночь почти не охраняемые Главный Штаб и Зимний, взять и Керенского. – ВП еще заседало ночью, получая часть известий о ходе восстания. Уже и под самым Зимним занят Дворцовый мост. – Керенский снова в штабе ПВО, шлет новый тщетный приказ донским полкам в Петрограде выступить. Аппаратный разговор со Ставкой: срочно прислать (если невозможно по ж-д, то походным порядком) по казачьей дивизии из Финляндии и с СФ. СФ к утру подтверждает приказ; обещает добавить и самокатчиков, они прибудут в Петроград еще сегодня. – Город спал, не подозревая, что происходит, и проснулся при новой власти. – Приказ ВРК по гарнизону: всюду арестовывать офицеров, не признающих власти ВРК.

Керенский, всю ночь не спавший, выпросил у американского посольства автомобиль с американским флажком и на нем устремился вон из города по гатчинскому шоссе: он поедет навстречу войскам! он сам их приведет сегодня же к вечеру! (Власть Февраля умирает без чести.) – Оставшееся правительство отстранило Полковникова от командования ПВО, возложило на штатского Кишкина водворение порядка в столице и защиту ее от анархических выступлений, т.е. военное руководство. Его помощники – инженер Пальчинский и Рутенберг (друг и убийца Гапона). – С утра же 25 октября заседание ВП в Зимнем дворце объявлено непрерывным. Коновалов: Мы не имеем права без сопротивления сдать власть мятежникам; останемся тут до последнего момента. – В штабе ПВО безвозглавие и бездействие; телефоны штаба отключены со станции. Дворцовая площадь пуста, у штаба войск нет (вчера были части, но отправлены за ненадобностью).

Утренняя пресса так же не заметила уже произошедшего восстания, как и сам город. Обыденная тишина, никакой нигде стрельбы, никакого нигде скопления войск. Привычная глазу публика, кто спешит на службу, часть магазинов открывается, переполненные как всегда трамваи, редко прошагает небольшой воинский отряд, прокатят пулемет на колесиках. – Утром восставшие захватили еще и типографии „Русской воли” и „Биржевых ведомостей”. (Вместо „Русской воли” по праву захвата будет печататься „Правда”.) – „Известия” еще выражают (предпоследний день) мнение ЦИКа: Последствием большевицкого восстания будет ухудшение продовольствования до полного голода; со страной, где идет гражданская война, никто мира заключать не будет, большевики могут обеспечить только сдачу России Вильгельму. – „Новая жизнь”: Не совмещать социализм с корниловщиной, вместо режима коалиционного безвластия идея демократического блока; ядро большевицкой партии это цвет российского рабочего класса, самая одаренная его часть. – Случайно арестован на извозчике минпрод Прокопович и отвезен в Смольный. Вокруг Смольного защита еще гуще, уже и зенитные орудия. – Из „Крестов” освобождена последняя шестерка большевиков, Рошаль. – В 10 ч. утра ВРК посылает радиограмму по стране: К гражданам России. ВП низложено, государственная власть перешла в руки ВРК; дело, за которое боролся народ, обеспечено. (Зимний еще не взят, правительство еще существует, но это мелочь, а ускорить влияние на провинцию.) – ВРК занял прямые провода с Москвой, Киевом и Ревелем.