Читаем без скачивания К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

А. Чаковский пытается создать впечатление, что и без Сталина управление войной происходило нормально. Но это было не так, ибо ни Молотов, ни Тимошенко не имели той власти и тех полномочий, которые были необходимы для управления войной. Как известно, Сталин незадолго до войны был назначен на пост Председателя Совета Министров СССР, оставив за Молотовым лишь пост народного комиссара иностранных дел. Наркому обороны СССР С. Тимошенко не подчинялись ни военно-морской флот, ни пограничные войска и войска НКВД, ни железные дороги. Он не мог отдавать распоряжения местным партийным организациям. В условиях введенной Сталиным жесткой централизации только он один держал в своих руках все важнейшие нити управления страной и армией. Поэтому мы можем с полным основанием сказать, что временный отказ Сталина выполнять свои обязанности главы партии и государства был одной из важных причин быстрого продвижения фашистских армий в глубь СССР.

Нельзя не отметить, что при попытках реабилитации Сталина, которые предпринимались после отставки Н. С. Хрущева, некоторые из авторов пытались оспаривать сам факт позорного поведения Сталина в первые дни войны. Так, например, в воспоминаниях Н. Г. Кузнецова говорилось, что Сталин «энергично работал» 23 июня и что вечером 24 июня Кузнецов видел Сталина в его кабинете в Кремле, где Сталин проводил важное совещание [738] . Г. К. Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» упоминает о встречах со Сталиным 26 и 29 июня 1941 г. В некоторых других мемуарах говорится если не о встречах, то хотя бы о телефонных разговорах со Сталиным между 23 и 30 июня 1941 г. Подобного рода «свидетельства» являются примером обычной для советской исторической и мемуарной литературы фальсификации. В архиве писателя К. М. Симонова имеются подробные магнитофонные записи бесед со многими маршалами и генералами, в том числе и с Г. К. Жуковым. На основе бесед с Жуковым по поручению К. Симонова была составлена в середине 60-х годов первая версия его воспоминаний объемом примерно в 400 машинописных страниц. Эти материалы, с содержанием которых К. М. Симонов любезно познакомил автора настоящей книги, неоспоримо доказывают, что Сталин отсутствовал в Кремле и Москве по крайней мере в конце июня 1941 года [739] . Об этом писал, впрочем, и маршал А. А. Гречко. «Ничто не указывает на то, что в тот период (т. е. в первые дни войны) Сталин принимал какое-то участие в решениях Ставки» [740] .

Вряд ли является случайным, что в материалах Центрального архива Советской Армии в тех именно разделах, где хранятся директивные материалы первых дней войны, нет никаких документов, подписанных Сталиным в период с 23 до 30 июня. Нет здесь и приказов и директив наркома обороны и других высших военных и государственных руководителей со ссылкой на то или иное распоряжение Сталина.

Из-за неподготовленности Красной Армии и отсутствия должного руководства гитлеровцы в первые дни войны одержали крупные победы. Как писал Типпельскирх: «...Наступление группы армий началось довольно многообещающе. Противник был захвачен врасплох и совершенно ошеломлен. На южном фланге все переправы через Буг остались неразрушенными и попали в руки немцев. Обе танковые группы после успешных прорывов приграничной обороны безостановочно продвигались на восток. 24 июня 2-я танковая группа достигла района Слонима, 3-я танковая группа – района Вильнюса. За ними следовали 4-я и 9-я армии. Войска противника, находившиеся в районе Белостока, пытались отойти на восток и вырваться из постепенно образующегося котла. Наступавшим танковым группам при поддержке крупных воздушных сил все же удалось задержать отход противника до тех пор, пока 29 июня в районе восточнее Белостока не была установлена связь между 4-й и 9-й армиями. Русские еще в течение 2-х дней предпринимали отчаянные попытки прорваться на восток и юго-восток и разорвать суживающееся кольцо окружения. Затем их силы иссякли. Окружение было завершено, и бои в этом районе прекратились. Между тем обе танковые группы продвигались дальше на восток, чтобы вновь осуществить окружение тех сил русских, которые отошли на восток... 2-я танковая группа 27 июня достигла южной окраины Минска и встретилась там с 3-й танковый группой... Танковые группы образовали теперь новый котел, который постепенно создавался вокруг русских войск, оставшихся западнее Минска... Армейские группы окончательно завершили с запада окружение русской группировки. К 9 июля котел был очищен. В сводке германского верховного командования от 11 июля сообщалось, что в результате первого большого двойного сражения за Белосток и Минск было взято в плен 328 898 человек, в том числе несколько крупных генералов, захвачено 3 332 танка, 1 809 орудий и другие многочисленные трофеи» [741] .

Так развивались события на центральном направлении немецкого наступления, и эти факты не отрицают советские историки и полководцы. По свидетельству маршала М. В. Захарова, в первые часы войны авиация противника совершила массированные налеты на аэродромы приграничных округов и нанесла тяжелые потери нашей авиации, особенно в Западном военном округе. К полудню 22 июня потери нашей авиации составили 1 200 самолетов, из которых более 800 были уничтожены на земле.

Маршал А. Гречко свидетельствовал: «Имея мощные первые эшелоны, враг создал на узких участках фронта, где наносились главные удары, подавляющее превосходство в танках, пехоте и авиации. Это позволило германской армии нанести мощный первоначальный удар превосходящими силами, захватив инициативу, и атаковать войска наших приграничных округов по мере их подхода из глубины, по частям. Такое положение лишало нас возможности в течение первых недель войны создать сильную ударную группировку и заставляло вводить силы последовательно, растянуто во времени. В результате противнику удалось за три недели войны вывести из строя 28 наших дивизий, свыше 70 дивизий потеряли 50% и больше своего состава в людях и боевой технике» [742] .

«Никакой организованной обороны, – писал в своих воспоминаниях генерал И. В. Тюленев, – создать и занять наши войска в первые дни войны не смогли. Бои носили разрозненный характер. Вместо сплошного фронта обороны, который не мог быть создан из-за неорганизованного вступления в бой частей прикрытия, – отдельные очаги и очажки» [743] .

Несмотря на мужественное сопротивление со стороны многих дивизий и армий, германские войска сравнительно быстро продвигались на восток. И хотя общее руководство войной несколько улучшилось после возвращения Сталина на свои посты, общее положение на всех фронтах оставалось критическим. Да и Сталин далеко не сразу смог преодолеть растерянность. Маршал Н. Н. Воронов, бывший в 1941 году заместителем наркома обороны, писал: «Я редко видел Сталина в первые дни войны. Был он в подавленном состоянии, нервный и неуравновешенный. Когда ставил задачи, требовал выполнения их в невероятно короткие сроки, не считаясь с реальными возможностями. В первые недели войны, по моему мнению, он неправильно представлял масштабы начавшейся войны и те силы и средства, которые действительно смогли бы остановить наступающего противника на широчайшем фронте от моря и до моря... Он постоянно высказывал предположения о поражении противника в самом скором времени...» [744]

Из-за ошибочных представлений о соотношении сил на фронте Сталин запрещал проведение отступательных операций даже тогда, когда отступление было необходимо. Как свидетельствует Г. Жуков, Генштаб пришел к выводу в начале августа, что наиболее слабым звеном нашей обороны является Центральный фронт. Немцы могли воспользоваться этим обстоятельством и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта. Поэтому Генштаб предложил перебросить на Центральный фронт 12 – 15 дивизий с Дальнего Востока, а войска Юго-Западного фронта отвести за Днепр. Это означало оставление Киева. Немцы уже обходили город с севера и юга, удержать его долго было невозможно, тогда как организованная эвакуация могла спасти войска и гражданское население. Выслушав эти предложения, Сталин вспылил. Он назвал предложения Генштаба чепухой и отверг их. Жуков был отстранен от должности начальника Генерального штаба и назначен командующим Резервным фронтом. Сталин все же учел кое-что из соображений Генштаба, образовав Брянский фронт, чтобы прикрыть Юго-Западное направление. Но Брянский фронт был слишком слабым, чтобы выполнить возложенные на него задачи [745] . Начав наступление, немцы довольно легко преодолели сопротивление Брянского фронта. Основные части юго-западного фронта оказались под угрозой окружения. Командующий фронтом генерал М. П. Кирпонос принял решение оставить Киев, организовав оборону восточнее – на реке Суле. Но Сталин приказал оборонять Киев во что бы то ни стало. Пытался влиять на Сталина и маршал С. М. Буденный, командовавший всеми войсками на Юго-Западе. Он предупредил, что промедление с отступлением приведет к гибели войск и техники. Но Сталин остался непреклонным.