Читаем без скачивания Сборник "Круг Земель" - Александр Зорич

Слова Герфегеста были восприняты ими не вполне адекватно. Перекупщик с неожиданной легкостью перемахнул через прилавок, воздымая меч над головой в плохо поставленной «стойке скорпиона», а его отпрыски нехотя полезли вслед за ним.

В Сармонтазаре ему несколько раз приходилось драться с разным отребьем, но здесь, в Алустрале, такого еще не случалось. Все его противники были либо рубаками-профессионалами, либо людьми из Семи Домов. Он даже почувствовал легкий укол спеси – вот еще, рассыпайся тут в фехтовальных красотах перед неблагодарными зрителями.

Дождавшись первого выпада лавочника, Герфе-гест беспощадно отбил его меч отметающим влево ударом ноги. Сразу вслед за этим последовало приближение вплотную к незадачливому вояке, которое завершилось оглушительным ударом кулака в челюсть.

Добрый человек повалился навзничь, роняя меч, а его сыновья остановились в нерешительности.

В этот момент за спиной Герфегеста раздался скрип двери. Краем глаза следя за оболтусами, он отскочил в сторону и поглядел на вошедших.

Ну конечно, железноголовые его родных Гамели-нов! Но сейчас он, Герфегест, – отнюдь не Хозяин Дома и глупо вспоминать о перстне Стагевда, который с легкостью опустит на колени трех мужиков с алебардами. Сейчас Герфегест более или менее успешно играет роль Ларта, сына знаменитого южного пирата Милианга, и ему нужно валить отсюда да поскорее.

Железноголовые молниеносно оценили обстановку.

– Стоять! – проревел начальник городского дозора.

Сыновья лавочника разом вздрогнули и бросили на пол топоры. Дескать, мы здесь ни при чем, не надо нас бить.

Как же, как же… Будет сейчас стоять тебе. Слева от Герфегеста находился высокий шкаф с выставленной обозрению захожих покупателей нехитрой утварью. Он завалил его вниз и, радуясь грохоту за своей спиной, бросился в глубь лавки.

Ругаясь последними словами, железноголовые устремились за ним, неловко продираясь через развалы деревянных обломков и глиняных черепков.

Герфегест проскочил под ширмой и оказался в темном коридоре. Еще три шага – и его обозрению открылась чадная кухня, служащая семье лавочника заодно и столовой, и, похоже, отчасти спальней. На кухне оказалась неприглядная старуха с бельмом в левом глазу. Судя по всему, ее насторожил шум в лавке, и она с нетерпением ожидала появления здесь какого-нибудь непрошеного гостя. Быстрее, чем Герфегест успел что-либо сообразить, она с душераздирающим завывом ударила его в глаз тяжеленным чугунным черпаком.

Вскрикнув от боли, Герфегест чуть не проткнул старую дуру насквозь, но установления Благородных Домов удержали его от убийства почти безоружной женщины. Он метнулся в сторону и, перекатившись через длинный стол из засаленных досок, оказался далеко от своей противницы.

Герфегест видел, как на кухне появились железногодовые. Но спустя мгновение он уже выскользнул рыбкой в распахнутое оконце и очутился во внутреннем дворе среди прилепившихся друг к другу дряхлых лачуг. Окруженный облаком перьев – он упал прямо посреди сборища кур – Герфегест поднялся на ноги и быстро огляделся. Ушибленный старухой глаз стремительно заволакивался розовыми слезами, но это не помешало ему заметить рассохшуюся бочку, прислоненную к стене глинобитного амбара.

Вскоре он был уже наверху и, прогрохотав с полквартала по крышам подошвами своих изящных сандалий, ловко соскочил вниз на внушительную и мягкую кучу отбросов…

Его сошествие с небес не вызвало ни у кого ни малейшего удивления. Он с достоинством отряхнулся, проверил, на месте ли деньги и «дым-глина», поправил ножны, затем огляделся.

В предыдущих кварталах шлюх было в общем-то немного, и они скорее всего являлись вполне добропорядочными дочерьми нищих родителей, которые подрабатывают телом от скуки. Здесь на Герфегеста навалилось просто-таки буйство развратной, обманчиво-щедрой, профессиональной продажной плоти.

Квартал публичных домов. Обнаженные груди столь внушительных размеров, что на всеобщее обозрение их можно выставлять не иначе как на особых деревянных подставках, размалеванных соответствующими сюжетами. Он и она, они и он, она и они… Свое употребление находили также ослики, псы и мальчики. Миражи сомнительных наслаждений и особый терпкий дух вился над горячей улицей. Герфегест пошел вразвалочку, насвистывая и зыркая по сторонам. Сын пирата должен вести себя в подобающем духе.

– Эй, красавчик, какие у тебя обновки! Иди сюда, окропи мой огонь! В первый раз половинная скидка, а потом ты и уходить не захочешь!

С другой стороны улицы живо отозвались:

– Да ты посмотри, что он на ноги нацепил! Ему не к тебе надо, а в Проулок Петухов, к Партилу!

Пол-улицы взорвалось визгливым хохотом.

За ним гонятся. Служба уличного порядка, по слухам, поставлена Хурром, наместником Гамелинов в Реме, на недосягаемую высоту. Дозоры железноголо-вых будут искать его весь день и всю ночь. Значит, придется дружить со шлюхами.

Не долго думая, Герфегест направился к той самой девице, которая предлагала отправить его к Партилу.

– В Переулок Петухов, говоришь? – спросил он вкрадчиво. – А почему бы мне прежде не размяться с тобой, красавица? Или с другими креветочками из твоей корзинки?

«Красавица» залилась радостным румянцем. Знакомство состоялось.

6

Поутру, проснувшись в потайной комнате на третьем и последнем этаже веселого дома, Герфегест первым делом заливисто зевнул во всю свою пиратскую глотку. Голова разламывалась на куски, щеки заросли неопрятной щетиной, которую он и не подумал сбрить, чресла печально зудели.

Теперь он окончательно стал Лартом, сыном Мй-лианга, и, вспоминая веселую но ку с двумя безуспешно молодящимися «девственницами», почти не испытывал отвращения. Ну а что поделаешь, в самом деле? Ему нужна репутация. И истекшие сутки он потратил отнюдь не зря.

Вчера он, во-первых, купил дым-глины, которую, кстати сказать, употребил сегодня ночью по прямому назначению вместе с двумя потаскухами. Кстати сказать, не будь дым-глины, ему пришлось бы с ними куда как тяжелее. В постели его мимолетные подружки отдавались страсти с таким безыскусным, но ненасытным вдохновением, что он, пожалуй, на свежую голову послал бы их куда подальше. Но среди ароматных клубов, источаемых дым-глиной, он чувствовал себя воплощенным Туром Эльм-Оров, и это послужило его репутации самым лучшим образом.