Читаем без скачивания Черная пасть - Африкан Бальбуров

— Господа американцы в дружбе с атаманом Семеновым, а он, кажется, и без того зол на бурятских казаков за отказ воевать с большевиками. Майору Джекобсу ничего не стоит пожаловаться — и останутся от вашей станицы одни головешки!

Рука атамана изо всех сил сжала колено.

— Слыхал? — сипло по-русски обратился он к отцу и, перейдя на бурятский язык, продолжал дрожащим от злости голосом: — Не думай, что живой останешься, случись такое! Отвечай же, согласен заработать деньги и коня или хочешь погубить станицу?

Молчание длилось долго. На улице раздался громкий хохот солдат, видимо, от нечего делать рассказывавших анекдоты.

— До Черной Пасти, почитай, четыре перевала одолеть, — тем же ровным голосом отвечал отец. — Соображаешь, сколько время ухлопаю? Три сенокосных недели!

— Сена от общества накосим, как в старину, когда в караулы наряжали, — обрадованно зачастил атаман. — А если хочешь, наймем русских батраков — накосят!.. Сам буду следить, чтобы стога настоящие были!

— Это конечно. А то вроде и стога поставлены, а сена нет — сгнило оно, сгорело, — отец повернул голову к Чимиту. — Ну, а сынишку куда?

Атаман кинул повеселевший взгляд в сторону Чимита, тихонько стоящего у двери, и глаза его жадно сверкнули.

— Можешь оставить у меня! Как в родной семье будет. Маленько подсобит, денег подзаработает!

Отец сдвинул брови, жестом подозвал Чимита.

— Ну, как в Верхних Караулах? — ласково улыбнулся он.

Чимит, торопясь, словно боялся, что оборвут на полуслове, рассказал обо всем, что сделал на зимовье, что там видел и что старался запомнить для передачи отцу, повторяя про себя много раз.

— В Амгалане вода сильно прибыла, дожди в верховьях! — заключил он.

Отец повернулся к атаману.

— Передай: поеду! — сказал он. — Только деньги — золотом или серебром — пусть сейчас платят. А сына с собой заберу!

Атаман вскочил, приняв стойку «смирно» перед американцем, передал слова Бадмы. Самойлов весело улыбнулся и перевел его слова офицеру, сидевшему с угрюмым, нахохлившимся видом.

— Идти придется быстро, — сказал отец атаману, вставая. — Пусть решают тут же. А то, сам понимаешь, в пути бывает всякое.

Когда Самойлов перевел, американец нахмурился и буркнул что-то злое, резкое.

— Господин майор Джекобс как начальник экспедиции желает скорость передвижения оставить в полном своем ведении, — перевел Самойлов.

Бадма круто повернулся к американцу и скрестил руки на груди.

— Передай господину начальнику, — сказал он, — что Черная Пасть нужна не мне, а ему. Мне там зимовать не к чему.

Джекобс, услыхав о зимовке, вздрогнул.

— Мы пойдем самым скорым маршем, — буркнул он.

Чимит, услыхав о том, что берут его в этот поход, обрадовался, но подавил это желание и сумел сохранить спокойствие, как и подобает казаку.

ЧИМИТ ДЕЛАЕТ БОЛЬШИЕ ОТКРЫТИЯ

Дорога называлась трактом, а по-бурятски Ехэ харгы или Великая дорога. Когда отряд двинулся по ней, углубившись в лес, Чимит удивленно приподнялся на стременах и присвистнул: широкое корыто, наполненное грязью!

— Это и есть Великая дорога? — сдерживая готовый вырваться смех, спросил он.

— Не смейся! — оборвал отец. — Есть стариковская мудрость, и эта мудрость говорит: «Всегда уважай дорогу — она проложена руками людскими, самая плохая дорога лучше, чем бездорожье!» Отпусти повод — пусть конь сам выбирает, куда ступать, а то не увидишь яму, и конь сломает ногу.

Долго свыкался Чимит с мыслью, что и дорога, и американцы, и этот забавный русский в ботинках и кожаных чулках с нелепой плеткой — сама плетка в три раза короче рукоятки! — что все это видится не во сне.

На одной из полянок в лесу майор Джекобс приказал построить отряд. Подозвав Самойлова, проводника с Чимитом, произнес короткую речь.

— Солдаты! — переводил Самойлов. — Выступаем в далекую экспедицию. Она будет трудной. Все вы рассчитываете вернуться домой живыми. Могу гарантировать успех нашего похода только при условии: полное послушание, за нарушение — расстрел! Объявляю порядок следования: впереди проводник и господин Самойлов, за ними я с сыном проводника. Замыкает движение дежурный офицер с комендантским взводом. Вопросы есть?

— Мистер Джекобс, — тихо обратился Самойлов. — Зачем решили мальчишку оторвать от отца?

— Очень хорошо, что спросили, — улыбнулся Джекобс. — Можете передать проводнику: сын будет находиться при мне в качестве своеобразного заложника. Я хорошо награжу при добросовестном исполнении договора, но он лишится сына, если вздумает улизнуть. Вы слышите об этом решении? Мы так далеко залетели — не имеем права на беспечность! Мальчика этого буду держать при себе на коротком поводке.

Эту речь Самойлов перевел Бадме по-своему.

— Ваш сын, — сказал Самойлов, — очень понравился командиру. Он пожелал оставить его при себе. У майора тоже есть сын, ваш мальчик будет напоминать ему родное дитя.

Самойлов заметил, как при последних словах проводник усмехнулся в усы. А Джекобс, будь повнимательнее, поймал бы на себе тяжелый, недобрый взгляд проводника. Чимит сначала не понял, почему он должен ехать с американцем, но отец успокоил:

— Ничего не поделаешь, сынок! Так даже безопаснее!

Чимит повеселел: с американцем даже интересней! Когда его подвели к Джекобсу, он не удержался, рассмеялся громко.

— Кар-рамба! — воскликнул майор, обращаясь к Самойлову. — Над чем смеется мальчик?

На вопрос Самойлова Бадма с усмешкой кивнул на Джекобса.

— Посмотрите, как сидит ваш начальник. Мальчик вырос на коне, ему ни разу не приходилось видеть, чтобы так сидели в седле!

Самойлов перевел, как показалось майору, со злорадством. Выслушав, Джекобс отвел его в сторону и спокойно сказал:

— Советую держаться поосмотрительней, мистер Самойлов! Могу выйти из себя и пристрелить вас, спутав с паршивой бездомной собакой. Россия за вас не заступится, а Америка — это я. Вы поняли?

— Что я значу для России или для Америки, — с самой доброй улыбкой отвечал Самойлов, — поговорим в свое время и в надлежащем месте. Что касается смеха мальчишки, вы не должны забывать: Америка — страна ковбоев, а Россия — родина казачества. Наш проводник и его сын — казаки. Маленькому наезднику показалось смешным, как вы сидите. Только и всего!

Улыбка на лице Самойлова была такая, что Джекобс почувствовал, как внутри у него всколыхнулось что-то темное, горячее. Но он решил сдержать себя: кто знает, почему был так любезен с этим богатым инженером, управляющим прииском, полковник Морроу — командир бригады морской пехоты в Верхнеудинске? Это загадка. Надо присмотреться повнимательней — что за гусь и с чем его можно будет потом съесть.