Читаем без скачивания Бронзовый клад - Эдуард Шторх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он гнал перед собой суслика, придерживая веревку, привязанную к задней лапке зверька, и направляя его прутиком по верному пути.
– Ты что же, решил, что нам хватит на ужин одного суслика? – закричала Малиновка.
Коротышка остался спокойным. Не выпуская из пальцев веревочку, он достал из лыкового лукошка свернувшегося ежа. Бережно положил его на землю и провел руками вдоль бедер, словно освобождая себя от боли, – колючки были острые.
– Ну и потешные же они, Малиновка… – проговорил он.
– И слышать не хочу про твои потехи! – прервала пасынка Малиновка. – Опять тащишь домой всяких вонючек! Вот возьму да и вышвырну их всех… А теперь ступай-ка в лес, ищи отца!
Коротышка запихнул свернувшегося клубком ежика и вырывавшегося суслика обратно в лукошко и пошел в лес.
Перебравшись через неглубокую Брусницу, он поспешил по неприметной тропинке вверх по склону. Под скалой, за грабовыми зарослями, мальчик и встретил Следопыта. Тот нес сплетенную из прутьев клетку, прикрытую куском холста.
– Поймал, да? – спросил парнишка.
Медведь-Следопыт молча усмехнулся.
Коротышка уже догадался, что охота сегодня удалась и что отец поймал нечто особенно ценное. Мальчик попытался было откинуть уголок ткани на клетке, но отец перехватил клетку другой рукой. «А, хочет похвалиться дома», – догадался Коротышка и засеменил рядом с отцом.
Коротышка очень гордился своим папой, признанным охотником. Никто в их роду не умеет ловить птиц в силки, тенёта[3] и сети, поражать их стрелой или из пращи так, как делает это Медведь-Следопыт. Клей, который он по одному ему известному волшебному способу готовит из омелы, лучше, чем у всех других ловцов. Сам старейшина приходит за ним к Коротышкиному папе. Коротышка тоже умеет делать клей из смолы, вытекающей из сосен, но куда его клею до папиного, из омелы! Смоляной клей быстро засыхает и не может удержать даже жучка, зато папин долго сохраняет влагу и не отпускает на волю ни сорокопута, ни скворца.
Папа умеет делать еще много всяких удивительных вещей, он охотник из охотников! Когда зимой Медведи проверяли свои ловушки и капканы и находили их пустыми, Следопыт всегда уносил домой добычу. В роде думали, будто Следопыт – могучий колдун и заманивает зверей всяческими чарами. Но папа только смеялся над этим. Однажды он рассказал Коротышке, что дичь идет в его ловушки, точно слепая.
– Я вывариваю отбросы и порченую рыбу, добавляю заячьего сала, немного – совсем чуть-чуть! – бобровой струи[4] и содержимое мочевого пузыря волчицы. Мажу этой смесью ловушки – и готово, могу поймать даже лису!..
Коротышка и сам уже догадался, что вонь папиного средства отлично перебивает остатки человечьего запаха, который впитывается в ловушку и вообще во все, чего коснулся охотник. Ох, до чего же мудр его папка! Нигде больше нет такого добытчика.
Коротышка ни звуком не нарушал тишину. Он ступал аккуратно, не хрустнув ни единой веточкой. И не слышно вовсе, что тут идут два человека. Таков уж охотничий обычай, и Следопыт привык уважать его.
Коротышка мог пока поразмышлять о своем.
Когда он станет большим, то подастся куда-нибудь далеко и поселится в лесу, со зверями, с птицами… И никто не будет прогонять его.
Он вспомнил про мачеху и начал прикидывать, может ли она выполнить свою угрозу и выкинуть весь его зверинец. Тогда не останется у него на свете ни единой радости. Он так привязался к своим питомцам! За сойку ему предлагали красивую кунью шкурку, но он все равно ее не отдал. Его сойка такая ручная, что ее можно оставлять в открытой клетке, – она знай себе весело скачет по хижине и подбирает с земляного пола желуди, которые там для нее разбросаны. Иногда Коротышка смеется над ней: мол, она лопнет, если будет так набивать свой зоб, ведь последний желудь уже торчит у нее из клюва, который птичка даже закрыть не может. Ненасытная! Но сойка просто скачет в дальний угол – там в щелях стены у нее есть тайничок (и знает о нем только Коротышка!) – и засовывает туда все желуди. Подпихивает их клювом, а потом опять торопится к Коротышке – выпрашивать добавку… а если не получает ее, то всю хижину осматривает, каждую щель клювом проверяет, веточки, валяющиеся у очага, переворачивает и разбрасывает, в шкуры звериные залезает, но оттуда уж ее Малиновка, шлепнув чем-нибудь, гонит вон. Сойка мгновенно прячется и мяукает потом, словно кошка. А Коротышка отвечает ей посвистыванием. Тогда сойка скрипит, как скворец, вылезает из укрытия, распушив хохолок, и распускает хвостик. Коротышка кидает ей желудь, и сойка катает его по земляному полу и играет с ним, как дите малое. Но птичка всегда настороже. Стоит Малиновке замахнуться на нее еловой лапой, как сойка – шррр! – вспархивает и садится на висящую на стене клетку: там-то она в безопасности.
Его сойка отлично знает, кто ее обижает, а кто любит. Коротышки она не боится и, когда за ужином он берется за миску, сразу летит к нему за едой. А однажды папа принес Коротышке молодого сарыча, и парнишка кормил его; так сойке сарыч настолько понравился, что она помогала Коротышке с кормежкой новой птицы. Она даже научилась сама кормить сарыча, как будто это был ее собственный птенец. Коротышка тогда чуть с ума не сошел от радости; он бы, дай ему волю, вообще бы ничего другого не делал, а дни напролет птиц своих обихаживал. Когда папа бывал дома, Коротышке с животными ничто не угрожало, да вот только Медведь-Следопыт все время пропадал в лесу!
А сарыча больше нет! Малиновка сказала, что он улетел, но Коротышка ей не поверил и долго еще бродил по лесной опушке и звал своего сарыча, однако так его и не нашел…
И волчонка он лишился… Второй раз причем! Первый волчонок попался в их с отцом ловушку. Когда его вели домой, он кусал все вокруг и ужасно рычал, а ночью перегрыз веревку и сбежал. Второй же молодой волк, которого Коротышка поймал сам, когда отец убил старую волчицу, оказался поспокойнее, его явно можно было бы приручить. Коротышка очень заботился о нем, сытно кормил. И этим-то и погубил – волчонок глотал все так жадно, что объелся и сдох…
С той поры волка он больше не хочет. Когда он вырастет и накопит побольше шкур, то купит в Шарке[5] собачку, такую
