Читаем без скачивания Мятеж - Александр Афанасьев

Потом он осмотрел трофейную винтовку, которая ему досталось. Богемская, ZK-383, целевая, под русский патрон от мосинки. Специальная, русского заказа, потому что ложе сделано спортивным, массивным, по типу Драгунова, как сейчас и токаревки и федоровки переделывают, для единообразия. Винтовка была тяжелая, больше четырех килограммов — но это для точной стрельбы и хорошо. Прицел — германский, оптический, остается надеяться, что не сбитый — пристреливать негде и некогда. Обойма на десять патронов.

Да, времени совсем нет. Рано или поздно — эти задумаются над тем, куда делся отошедший облегчиться подельник. И пойдут в лес.

С этими мыслями граф побежал влево. Быстро побежал, надеясь, что дерево еще не рухнуло, и Бронислав не нарушил его конструкцию, над которой он корпел целое лето. Но нет — старый кряжистый дуб не рухнул, для него десять лет не время, он все так же стоял, могучий и непоколебимый, и увидев его… то ли ветерок дунул, то ли это дуб зашевелил листьями, приветствуя молодого хозяина. Там, в кряже ветвей было приделано что-то вроде платформы с крышей, скворечник только размером на порядок больше обычного. Здесь молодой граф Ежи прятался от отца, когда тот был чем-то недоволен и его пятой точке угрожал широкий солдатский ремень. Здесь же он читал книги — ну не в библиотеке же пыльной их читать, не так ли? Сюда он привел первую паненку, которая ему понравилась — а она отказалась лезть на дерево и сказала "Дурак".

А теперь он пришел сюда — с пистолетом, автоматом и снайперской винтовкой. Пришел — чтобы отстоять свой дом от бандитов…

Ноги привычно нашли углубления в коре — Бронислав запретил вбивать в дерево гвозди, и лазать пришлось так, руки привычно подтягивали его к платформе. Она заскрипела — заброшенная, засыпанная листвой и сломанными ветками — но выдержала.

— Вот я и вернулся домой… — сказал сам себе граф Ежи

Пистолет на животе был совсем не к месту, он убрал его в карман, потом, подумав — засунул за пояс сбоку — из кармана может и выпасть. Автомат он так и оставил висеть за спиной — он ему не нужен. Винтовку он угнездил на ветку, так что стрелять придется с колена, отсоединил магазин, попробовал — полон, патрон вроде нормальный, не замятый. Пружина в магазине тоже нормальная, задержки быть не должно…

Поместье, судя по виду, уже разграбили — все окна нараспашку, какие-то и выбиты — но следов пуль, крови на стенах нет. Парадные двери — тоже нараспашку, но не выломаны, а просто распахнуты. У ступеней лестницы пофыркивает мотором тяжелая бортовая Татра, по виду — загруженная добром. Комаровские вообще-то никогда особо богатыми не были, но если взять иконы… старую мебель… коллекцию оружия еще со средних веков, обязательную для любого военного аристократа, фарфор, столовое серебро…

Пожалуй, немало наберется.

В прицел он пока видел троих… двое с оружием, такой же как у него автомат и небольшой пистолет-пулемет, у третьего оружия не было вовсе. Они стояли около машины и чего то ждали, двое курили, третий, возможно, самый опасный — посматривал по сторонам.

Машина, наверное, уже загружена.

Интересно, а их поместье, поместье польских шляхтичей они грабят как чье? Как жидовское? Илии как поместье русских оккупантов?

Наверное — все же второе.

Граф Ежи попытался понять, что произошло в доме — но прицел хоть и увеличивал в восемь раз — но не давал возможности заглянуть через стены. О том что могло произойти — лучше даже не думать…

Загадка, чего ждали эти трое, разрешилась просто — из распахнутых дверей вышли двое, оба с оружием. Один из них нес то, что граф опознал как старинную музыкальную шкатулку немецкой работы, остававшуюся у них в семье на протяжении поколений. А что — тоже добыча, на каком-нибудь аукционе антиквариата хорошо пойдет.

Тот, у которого была шкатулка, отнес ее куда то — граф не мог понять куда, куда-то за Татру. Потом вернулся оттуда же с ведром и палками. Разобрав палки, грабители начали накручивать их на палки. Ведро ждало своего часа.

Поджечь хотите, ублюдки? А что там говорил Бронислав — не разоряйте ничего без нужды. Когда вы грабили, я еще думал — стоит или нет. Но вы не просто грабители — вы жжете и разоряете, чтобы люди больше не могли жить в этом доме. Значит — вы заслужили то, что с вами произойдет, по праву заслужили.

Дождавшись, пока грабители соорудят факелы и подожгут их — Ежи выстрелил.

Винтовка толкнулась в плечо, плавно, плавнее чем драгуновка, она и весит то больше, изображение в оптическом прицеле на мгновение смазалось — а когда восстановилось, стало понятно, что произошло.

Он целился в грудь тому, которого определил как самого опасного — но незнакомая винтовка снизила и пуля попала в живот. Согнувшись от нестерпимой боли, пронзившей внутренности, бандит ткнул горящим факелом в ведро — и тут полыхнуло, жирным, чадным пламенем.

Поняв, что винтовка низит, граф открыл огонь по остальным, плохо видя, что происходит из-за бушующего чадного пламени. За пять секунд опустошив магазин, он присоединил второй, заранее снаряженный и взял на прицел распахнутые двери, они еще были видны, дым их не скрыл. Если кто-то рванется с факелом туда — он его срежет на ступенях.

Но произошло то, чего он не ожидал — взвыл на высокой ноте мотор — и без прогрева по дороге рванулся, набирая ход открытый армейский тентованный внедорожник. Разгонялся он плохо, граф повел винтовкой, прикидывая упреждение. Выстрел — мимо, выстрел… кажется есть, нет, все еще едет, выстрел…

Готов…

Гул мотора оборвался, машина еще проехала сколько то по посыпанной щебнем подъездной дорожке, уже неуправляемая — и встала.

Какое-то время — светлейший пан граф просто стоял на колене, замерев и внимательно наблюдая за тем что происходит в прицел винтовки. Здесь — побеждает терпеливый. Возможно — кто-то засел за машиной и ждет, держа в руках автомат или винтовку, ждет пока кто-то не шагнет под его прицел. Или кто-то может быть в доме, сколько он будет ждать так? Все равно — или сбежит или выйдет…

И попадет ему на прицел.

Но никто так и не вышел. Отгорел подожженный мазут — хвала Иезусу, лето было с дождями, трава не высохла, иначе бы полыхнуло и до дома добралось бы. Но самое главное, стали видны тела, в беспорядке лежащие около кострища…

Один, два, три… четвертое было даже не похоже на человеческое тело, так, черная, дымящаяся, бесформенная груда на подгорелой лужайке.

Плюс пятый в остановленной машине. Все?

Если только никого не оставалось в доме… вряд ли, кстати, ведь они поджигать собирались. И если тот, кто был в том внедорожнике — не сделал вид что погиб, чтобы подловить его, притаившись в машине с автоматом на изготовку.

Если бы было время — то граф Ежи так бы и сидел тут, на дереве до темноты. Но времени — не было…

А потому он распечатал пачку с патронами, неспешно добил магазины до полных. Потом снова внимательно осмотрел в прицел все, что было перед домом — окна дома, машины. Потом начал спускаться. Проскользнула нога, когда спускался — оно и понятно, железом обвешан как…

Все равно не к добру.

Тот, кого он обезоружил и связал сумел развязать ноги и принять сидячее положение — но дальше развязываться то ли не смог, то ли не захотел. Так и сидел, лупая испуганными глазами на подошедшего графа.

Тот не сразу решил, что с ним делать. Потом, приняв все таки решение, перекинул винтовку за спину, взял в руки автомат — у связанного это вызвало новый прилив страха обошел задержанного, дернул за узел, которым связывался кляп. Руки пока он решил не развязывать.

— Что сидишь?

— Так боязно же, светлейший пан…

— О как заговорил… А когда меня грабил — не боязно было? Когда поджигать решили — тоже не боялись.

— Так не было ж тут никого. А там сказали…

Кто и что сказал — незадачливый грабитель решил благоразумно умолчать.

— Тебя как звать то, каторжник? — ласково спросил граф

— Та Лехом отец назвал.

— Ну… значит знакомы будем. А я — граф Комаровский — хозяин всего этого, дома, парка, земель окрестных. Думали — хозяина нету уже? Кто вас навел?

— Та пан Боровичный сказал, тут все на разграбление отдается…

Эта фамилия графу Ежи ничего не говорила

— Кто такой пан Боровичный?

— Та с Варшавы приехал… голова новый в воеводстве.

— О как! И он тебе лично сказал — вот тебе, Лех на разграбление поместье Комаровских. Так?

— Да не, не…

— А как?

— Ну… честь по чести. На управе списки вывесили, что конфискуется в пользу Речи Посполитой. Там не один ваш дом был, пан граф.

— Спасибо, утешил. Это значит — теперь пан глава воеводства решает, чьи дома можно грабить, а чьи — можно и погодить. Весело, ничего не скажешь, весело. А старого пана — главу воеводства куда дели?

Лех не ответил — но все было понятно.