Читаем без скачивания Арторикс - Игорь Алимов

– Вот видишь, – господин Дройт взглянул на Люлю. – Я же говорил.

– Мне почему-то кажется, – отвечал Люлю, – что вскоре городу понадобится новый шериф.

– Может быть, – задумчиво произнес господин Дройт. – Очень может быть…

Введение, или вместо него

1

– Изнасилование, шеф! – Голос сержанта Майлса радостно вибрировал.

– Да ну?! – Я даже поперхнулся и чуть не выронил бутылку с пивом. – Изнасилование?! В такую погоду? – Нет, в некоторых наших гражданах определенно есть что-то явно патологическое: изнасилование в дождь. Ну не извращение ли? – Где?

– Шеф, шеф, вы слушаете? Это на улице Вермонта, дом двадцать три.

– Так. Что вы там уже успели? Насильник пойман?

– Успешно ловим, шеф. Он пытается скрыться от нас на крыше. За ним по пятам лезет Баллини.

– А, тогда дело в надежных руках! Я верю в успех. Загоните его на трубу и пусть там сидит. Выезжаю… Да смотрите там, чтобы Баллини с крыши не свалился! Я не могу разбрасываться ценными кадрами. Конец связи.

– Понял, шеф! Отбой. – И мне еще некоторое время было слышно, как Майлс орет: «Эй, ты, Баллини! Слышишь, ты! Шеф приказал гнать его к трубе. И еще он сказал, что ты – кадр, поэтому будь осторожнее и не свались мне на голову…» – Тут Майлс, наконец, отключился.

Я слез с дивана, подобрал со стола дежурную «беретту», натянул кобуру, прихватил пару запасных магазинов и направился в гараж. Конечно, лезть под дождь никакого желания не было, но служба есть служба, да и придурков всяких у нас еще хватает. Полно придурков кругом, полно! Нет, ну что это, а? Я бы, например, подождал до конца сезона дождей, тем более, что он уже совсем на излете, и насиловал бы при ясной солнечной погоде. От этого буквально все бы только выиграли.

Верно говорит Люлю: родившийся в городе ненормален по умолчанию, хочешь быть нормальным – родись в деревне.

Кстати, я ведь даже не спросил, кого изнасиловали-то? В дождь можно ожидать чего угодно. Ну, вы сами понимаете.

Выехав из гаража, я заметил, что дождик слабеет прямо на глазах: вот-вот разойдутся тучи, выглянет солнце, разогреет наш город и ок(рестности) до вполне приемлемой температуры, и все тут же начнут сходить с ума, но уже – от жары.

Да. Срочно нужно пополнить запасы пива в холодильном шкафу.

На улице Вермонта, дом двадцать три, изводился в ожидании сержант Майлс: он высовывал свой дивный лик (рожу) из подъезда то, дело высматривая мою машину. На крыше маячил Баллини – под зонтиком. Рядом на трубе мок плюгавый насильник – без зонтика.

Подрулив к этому ничем не примечательному и, вроде бы, не располагающему к изнасилованиям домику, я вынырнул из машины и, лихим прыжком преодолев лужу, оказался рядом с Майлсом. Он тут же отодвинул с живота свой любимый, выполненный на заказ «томми-ган» – с мягким боем и оправленным в узорное серебро прикладом из редких пород дерева (я так и не добился от Майлса – каких именно, но похоже на палисандр). Майлс говорит, что серебром приятно бить по морде бандитскую сволочь. Ему виднее. Впрочем, это дело вкуса.

Потеснив «томми-ган», Майлс извлек из кармана брюк плоскую, но объемистую хромированную фляжку – с выгравированным на ней изображением выпучившего глаза краба, к ней два стаканчика, отвинтил колпачок, наполнил стаканчики некоей темной жидкостью и протянул один мне.

– Согреемся, шеф.

Жидкость оказалась хорошим коньяком.

Мы с сержантом дружно выпили и присели на ступеньку.

– Успокоимся, шеф.

– Н-да, – сказал я, вновь подставляя стаканчик. – А вы что же, нервничаете? Это все дождь, а, сержант?

– Да… – сокрушенно помотал он башкой, наливая. – Дождь этот, шеф… Дико нервничаю. – Он похлопал рукой по магазину своего «томми-гана». Вот уж странно нервничать человеку, у которого при себе «томпсон» с коробом на сто патронов сорок пятого калибра! Впрочем, все бывает. Дождь, будь он неладен, и на мою нежную психику действует…

Мы снова выпили и почувствовали себя значительно лучше.

– Так что у вас тут произошло?

– Изнасилование, шеф. – Майлс поболтал остатками коньяка во фляжке. – Жуткое изнасилование. С применением средств устрашения.

– Да? – заинтересовался я. – А именно?

– Нож, – сокрушенно отвечал Майлс, для убедительности зажмуривая глаза. – Очень большой нож.

– Неужели же прямо-таки очень большой?.. Ладно. Давай сюда преступника.

Сержант встал, выглянул на улицу и заорал: «Эй ты, Баллини, давай этого гада сюда!» – И в ответ к его ногам немедленно свалился тип в испачканном какой-то дрянью мокром пиджаке и с быстро вызревающим синяком под глазом. Майлс брезгливо поднял его за шиворот, развернул лицом ко мне и легонько подтолкнул.

– А мне что, слезать? – послышался сверху вопль Баллини.

Майлс покрутил пальцем у виска: «Вот идиот-то!»

– Шеф, ему слезать?

– Да, пусть, пожалуй, слезает, – кивнул я.

Преступник тем временем вытер лицо с помощью клетчатой нечистой тряпки («Платок,» – догадался я), выжал тряпку в кулаке и приложил к синяку.

– Так, – сказал я ему. – Документы.

Майлс живо запустил руки в карманы задержанного и на свет появилось подмокшее удостоверение личности на имя Джимса Нэсли, а также тощий ободранный бумажник с тридцатью долларами мелочью и чеком еще на семьдесят, выписанным на предъявителя неким Р. Мак-Дином. Майлс увлеченно забренчал монетами, но я взмахом руки остудил его рвение:

– Ну, а где… гм… объект?

Майлс непонимающе вытаращился на меня.

– Ну… кого он насиловал-то? Где – это?

В дверях появился Баллини. Майлс повелительно указал ему на преступника, взял меня под локоть и повел к квартире 1-с. Могучим пальцем вдавил в стену кнопку звонка.

После некоторого промедления открылась дверь и из-за нее появилось пол-лица какой-то крашеной девицы.

– Мисс, – кашлянув, сказал ей Майлс. – Я вас снова побеспокою. Прибыл господин инспектор и хочет снять с вас показания.

Дверь закрылась, звякнула цепочка, и хозяйка предстала перед нами в полном объеме. Это было существо среднего роста и, верно, приятной наружности, если бы не подло яркий свет лампы дневного света и не дикой расцветки коротенький халатец.

– Да? – спросила она носовым голосом, моргнула и запахнула халат плотнее. – Вы же уже снимали эти… показания. И, это, беспокоили.

Майлс снова кашлянул и покосился на меня.

– Расскажите, как это было, – попросил я.

– Что? – спросила девица. И посмотрела на сержанта.

– Ну… это… изнасилование, – уточнил тот.

– Ах, это… – Девица моргнула еще раз. – Так я же уже рассказывала?.. Ну, сижу я и смотрю телевизор, а вдруг звонок (она зевнула)… и я пошла открывать, а за дверью этот… тип.

– Так, – прервал я ее. – Майлс, предъявите преступника… Этот?

– Этот, – без особой уверенности в голосе подтвердила девица.

– Продолжайте.

– Ну а чего продолжать… Он говорит, что телеграмма. Ну я дверь приоткрыла, а он как схватит меня, как заорет: «Где у тебя спальня?!» – а глаза такие бешеные-бешеные… Поволок в спальню. Бросил на кровать и говорит: «Раздевайся, тетка, сейчас я тебя насиловать буду». И стал штаны расстегивать. Ну ладно, думаю. Сняла я халат…

– Этот? – уточнил я, ткнув пальцем в халат.

– Этот.

– Продолжайте.

– Ну а чего продолжать-то… Сняла я, значит, халат, лежу, а он, значит, стоит, смотрит, даже расстегиваться перестал. Постоял-постоял, а потом говорит: «Нет, я так не могу…». Ну и все. А я полицию вызвала.

– Так, – задумчиво констатировал я. – Значит, до дела у вас так и не дошло?

– Не дошло, – как-то даже огорченно подтвердила девица и почему-то опять посмотрела на сержанта Майлса.

– Следственный эксперимент все подтвердил, – поспешно добавил Майлс.

– Ладно. – Начиная закипать, я повернулся к преступнику. – Теперь ты. Отвечай, хотел ее изнасиловать?

Тот как-то расплывчато кивнул.

– Ну, так в чем же дело, а? Может, еще разок попробуешь, раз уж мы все сюда притащились неизвестно зачем? А мы ее подержим.

– Да что вы! – завыл он, трепеща в объятиях Баллини. – Да я больше никогда… Да чтоб мне!.. Да чтоб у меня!..

– Ну да, ну да, – закивал я. – Обязательно. Даже два раза. Так. Этому, – я указал на преступника, – придать могучий жизненный импульс.

Сержант Майлс с готовностью дернулся, но я продолжал:

– Поручается Баллини. Этой, – указал я на девицу, – выписать штраф в пятьдесят долларов за введение полиции в заблуждение. Поручается сержанту Майлсу. Если будет возражать, – добавил я, видя, что девица уже зашевелила губами, – ознакомить ее с уголовным кодексом города Тумпстауна и ок(рестностей). В полном объеме. Принудительно. Все. Я вас покидаю, господа.

Захлопнув дверцу машины, я некоторое время сидел, впустую сжимая руками руль и думая, куда бы направиться теперь, раз эти идиоты все равно уже вытащили меня из дома. Дождь исходил последними в этом году каплями, и в просветах между облаками уже виднелось слабое солнце.