Читаем без скачивания Сталинские премии. Две стороны одной медали - Владимир Свиньин

Составители надеются, что им удалось представить достаточно полную картину очень сложного периода в истории отечественной культуры сталинского периода, картину, основанную, в первую очередь, на документальных источниках. Просим учесть, что мнения и оценки отдельных авторов не всегда совпадают с мнением составителей. В приводимых документах сохранена орфография подлинников и даже фактические ошибки.

Книга состоит из пяти разделов: четырех, выделяемых по хронологии, и одного справочного, содержащего систематизированные и обобщенные данные, касающиеся итогов Большого сталинского идеологического, политического и культурного, как бы теперь сказали, проекта под названием «Сталинские премии».

В исторической литературе принято называть период 1945–1948 года в советской идеологии и культуре «ждановщиной» (А. А. Жданов умер в августе 1948 года). Но в разные периоды главными партийными ответственными за идеологию были разные люди. В соответствии с их фамилиями мы и назвали разные разделы книги.

Раздел 1

1934–1941 «Андреевщина»

От составителей

Идея об учреждении премий имени И. В. Сталина по свидетельствам участников событий (дошедшим до нас через пересказы третьих-четвертых лиц) возникла во время подготовки к празднованию 60‑летнего юбилея вождя, то есть в конце 1939 года. В таком виде эта история носит чуть ли не анекдотический характер. На самом деле, безусловно, появление этой формы поощрения и стимулирования творческой деятельности никак нельзя считать случайным. Впрочем, внешняя сторона всех событий, связанных с учреждением премии, вполне выдержанная в духе времени, возможно, имела целью еще и замаскировать истинные намерения власти по решению самых неотложных внутри– и внешнеполитических задач. Одной из таких задач можно считать необходимость срочного проведения самой широкой «инвентаризации» как наличных творческих достижений, так и творческого потенциала страны в сферах науки, техники, литературы и искусства после всего, что произошло в этих сферах в 30‑е годы. Сделать это силами самих деятелей науки и искусства, с привлечением самых авторитетных из них, – было вполне здравой идеей. Эта же организационная форма обеспечивала полный идеологический контроль со стороны партийных органов и давала возможность при «подведении итогов инвентаризации» оценить такие важные для власти качества, как лояльность, правильное понимание политики партии, личную преданность вождю и т. п. в отношении каждой заметной фигуры в творческой среде (помимо оценок, уже имеющихся в структурах НКВД). Того требовала обстановка в стране и в мире.

Но прежде чем появилась эта форма поощрения и стимулирования творческой деятельности, власть уже на протяжении почти целого десятилетия (начиная с 1932 года) успешно применяла во взаимоотношениях с творческой деятельностью политику «кнута и пряника». Роль «пряников» в «допремиальный» период выполняли ордена и звания, а роль «кнутов», как и в последующие времена, всевозможные постановления по вопросам культуры и идеологии, в самые жуткие годы – репрессии.

К этому времени XX век перешагнул порог начала самых трагических событий своей истории. Уже шла Вторая мировая война, и участие в этих событиях Советского Союза было фактически обозначено (пакт Молотова – Риббентропа уже был подписан). Поэтому в первых списках номинаций (по нынешней терминологии) наиболее важными явно считались не литература и искусство, а наука, техника, изобретательство, причем особенно выделялись успехи в области военных знаний и изобретений. Там предусматривались более значительные средства и предполагалось большее число награждаемых. То же относится и к учрежденным одновременно сталинским стипендиям: вопрос подготовки новых гражданских и военных кадров стоял очень остро.

То, что в первом списке номинаций отсутствовала литература, видимо, нельзя объяснить просто забывчивостью или невниманием к этому виду творчества. Кажущаяся «оплошность» была исправлена через полтора месяца новым постановлением, где литература обозначена, как самостоятельный, отдельный от науки и искусства вид творческой деятельности, имеющий собственные подвиды: прозу, поэзию, драматургию и критику (подобное разделение на подвиды для музыки и кинематографии произошло существенно позже). Это явно отвечало представлениям вождя о роли литературы (и авторитета писателей) в идеологическом воспитании масс. Именно на примере литературы были в начале тридцатых продекларированы, а затем и утверждены как единственно правильные для всех деятелей советского искусства принципы социалистического реализма.

К началу 40‑х годов торжество соцреалистического метода в Советском Союзе можно было считать свершившимся фактом. Ушла далеко в прошлое шумная разноголосица двадцатых – все эти «серапионовы братья», «перевалы», «кузницы», РАПП’ы и РАПМ’ы, обериуты, футуристы, имажинисты, супрематисты, ничевоки и пр., и пр., и пр. Все это было отменено одним коротким Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций». Из оставшихся в живых имен-символов 20‑х (которыми Россия сегодня по праву гордится) не у дел оказались такие мастера, как Дзига Вертов, Константин Мельников, Павел Филонов, Александр Родченко и другие. Прокатились по стране беспощадные тридцатые, непоправимо изменив (точнее, исказив) ее культурный ландшафт. Свирепствовала цензура. Из библиотек и книжных магазинов в массовом порядке изымались не только не отвечавшие соцреалистическим критериям издания, но и произведения классиков (Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого и др.), если предисловия к ним были подписаны кем-то из «врагов народа», например, Б. Каменевым (а это случалось часто, поскольку последний долгое время возглавлял издательство «Academia», а впоследствии был еще и директором созданного по инициативе М. Горького Института мировой литературы) или Н. Бухариным (в свое время признанным во властных кругах авторитетом по литературным вопросам). Сам Максим Горький превратился из живого классика в икону соцреалистического «храма искусств». Забыты были не столь уж и жаркие дискуссии на Первом Съезде советских писателей (17.08–01.09.1934), который оказался и последним при жизни И. В. Сталина. Из более 600 его делегатов почти треть была репрессирована. Примерно такая же пропорция соблюдалась и в других творческих сферах. Если не трогали самого широко известного в стране человека, то обязательно родственников, часто близких: жену, отца, сына, брата и т. д. Правда, к 1940‑му году волна арестов пошла на убыль, хотя и не прекратилась.

Вот в такой обстановке 16 сентября 1940 года под председательством Владимира Ивановича Немировича-Данченко в нижнем фойе МХАТа СССР состоялось первое заседание Комитета по Сталинским премиям в области литературы и искусства. Членам Комитета предстояло выявить, обсудить и представить на утверждение в высшие инстанции произведения – по одному произведению в каждой номинации, – созданные или завершенные в текущем году, которые достойны присуждения им (впервые!) высокой премии. Формально высшей инстанцией был Совет Народных Комиссаров, фактически же во все годы – Политбюро ЦК ВКП(б). Возможно, им удалось бы справиться с этой задачей к установленному Положением сроку (21 декабря), но этого не случилось по независящим от Комитета причинам. В инстанциях решили (Постановление СНК СССР от 20 декабря 1940 г.) расширить временной диапазон с текущего года до 6–7 предыдущих лет (то есть начиная с 1934 года), число же награждаемых было значительно увеличено: по каждому разделу литературы до трех, а по всем прочим видам искусства, кроме трех премий первой степени были введены еще и по пять второй степени.

Но и на этом корректировки не закончились. Когда 16 марта 1941 года было, наконец, опубликовано первое в истории «Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР „О присуждении Сталинских премий за выдающиеся работы в области искусства и литературы“», там значилось существенно больше лауреатов почти во всех разделах литературы и искусства. Узаконено было это увеличение просто примечанием к самому указанному Постановлению (в области кинематографии, например, присуждены были сразу десять первых и пятнадцать (!) вторых премий (все же важнейшее из искусств!).

Как бы то ни было, первое присуждение Сталинских премий состоялось, и 16 марта 1941 года страна узнала о появлении первых 162 лауреатов – деятелей литературы и искусства (постановление о введении такого звания было подписано 26.03.41 г. и опубликовано в газете «Советское искусство» 30.03.41 г.). Прочтение этого списка представляет несомненный интерес как с точки зрения «кто в нем есть», так и с точки зрения «кого в нем нет»