Читаем без скачивания Незнакомка с соколом - Джанет Линфорд

– Вы поступили нечестно! – воскликнул Чарльз, злясь не только из-за испорченной охоты, но из-за того мучительного возбуждения, которое он испытывал в ее присутствии. – Я жду извинений!

Девушка окинула его удивленным взглядом и стала спускаться к нему по склону холма, величавая и уверенная в себе.

– Из-за чего вы сердитесь? – произнесла она, останавливаясь перед ним.

– Я не сержусь, – выпалил Чарльз. – Я разъярен! Вы украли мою добычу!

– Вовсе нет, – спокойно отозвалась она. – Вы просто опоздали выпустить своего сокола.

Она снова улыбнулась, чуть скривив губы и явно бросая ему вызов.

«Неужели я слишком поздно скомандовал Джорджу?» – спрашивал себя Чарльз, приходя в ярость от такого предположения. В семье его вечно попрекали тем, что он всюду опаздывает – в церковь, на урок к учителю. Но он всегда был точным и пунктуальным, когда дело касалось его птиц. Собственно говоря, как раз из-за своих птиц он и опаздывал повсюду.

– Моя птица выжидала довольно долго, прежде чем вы выпустили свою, – добавила девушка.

Она почесала белоснежную грудку своего сокола, и тот отозвался на ласку, перебирая лапками по ее руке и курлыча от удовольствия.

– Я не видел ее, – мрачно заметил Чарльз.

– Увидели бы, если бы смотрели как следует. Она была довольно высоко. А где сейчас ваш сокол?

Чарльз был слишком рассержен, чтобы вести с ней беседу. Он сжимал и разжимал кулаки, переведя взгляд с безмятежного, прекрасного лица девушки на ее шею. Он без труда мог бы обхватить пальцами эту нежную шейку. Его пальцы даже заныли от этого желания. Ее губы выглядели такими мягкими, манящими, что он тут же припомнил мимолетные поцелуи, которые ему удавалось срывать с губ молочниц на ферме, и почувствовал, что был бы не прочь испробовать эту лесную нимфу.

– Сколько же вам лет, если вы так хорошо разбираетесь в соколиной охоте? – спросил он, стараясь выглядеть равнодушным.

– Тринадцать, – отчеканила она, горделиво вздернув подбородок. – А вам?

– Мы здесь не для того, чтобы обмениваться любезностями.

Он напустил на себя высокомерный вид, не отводя взгляд от глаз девушки. Вблизи, при солнечном свете, ее глаза оказались ярко-зелеными. Они наводили на мысль о прохладных, сочных полях клевера в жаркий летний день или о покрытых росой полянах ранней весной. Чарльз тряхнул головой, еще более злясь на то, что она заставила его предаться дурацким похотливым фантазиям. Раздражение еще сильнее воспламенило его кровь, когда он понял, что она ничуть не испугалась его гневного взгляда.

Девушка нагнулась, подняла белоснежную цаплю, закинула ее себе на плечо и направилась к холму. Собака охраняла ее, идя рядом с хозяйкой.

– Остановитесь! Что вы собираетесь делать с этой птицей? – закричал Чарльз и бросился за ней. – Вы по крайней мере должны разделить со мной добычу.

– Я нуждаюсь в этом мясе больше, чем вы, – заявила девушка, обернувшись к нему. – Я уже несколько дней живу одна в имении Морли. Там нечего есть, кроме того, что я добываю на охоте.

Она кивнула на сокола, сидевшего у нее на запястье.

Чарльз остановился, пораженный грустным выражением ее лица, тем, как печально поникли ее плечи, когда она зашагала прочь.

– Почему вы живете одна? – крикнул он ей вдогонку. Его гнев странным образом испарился в одно мгновение. – А где ваш отец? Почему вам нечего есть?

– Мой отец сейчас в Пуле, он готовится к поездке в Париж, – ответила девушка, не оборачиваясь. – Он не смог сопровождать меня, а я должна была побывать в имении Морли. Понимаете, моя мама умерла здесь…

– Как же отец отпустил вас одну?

Сейчас, когда она поднялась на холм и оказалась среди деревьев, луч солнца пробился сквозь листву, словно распахнув дверь в иной мир, осветив место, где стояла девушка. Она была так ослепительна в этом потоке света, что его глазам стало больно.

– Я намеренно избавилась от своей горничной по дороге сюда. Я хотела побыть одна.

Он заморгал от удивления, а когда снова посмотрел в ее сторону, она уже скрылась в тени деревьев.

Собаки Чарльза подбежали к хозяину и уселись у его ног. Он почувствовал теплое дыхание, но даже не взглянул на псов.

– Она, наверное, сумасшедшая, – пробормотал он, глядя ей вслед. – Приехала в Морли одна. Отправилась на охоту…

И тут его осенило – она не сумасшедшая. Она просто сумасбродка. Она сама как вольнолюбивый сокол – летит куда захочет, отказываясь от чьей-либо помощи.

Девушка продолжала подниматься по склону холма, переходя из тени в свет и опять скрываясь в тень. На опушке леса она остановилась, освещенная потоком солнечного света, и, обернувшись, помахала ему рукой. Луч солнца вспыхнул в ее темных волосах. Птица, сидевшая у нее на руке, привстала и широко расправила свои великолепные крылья.

Странное чувство охватило Чарльза, повергнув его в смятение. Она была слишком прекрасна, слишком независима для его понимания, и это приводило его в ярость.

Она исчезла в густом подлеске, и он, расстроенный своим смятением, повернул назад. «Как же так вышло, что я потерпел поражение от какой-то девчонки?» – с досадой думал Чарльз, сердито хлюпая сапогами по воде. Хуже того, она обвинила его в том, что он промедлил!

«Я могу делать все, что захочу. Могу опаздывать куда угодно, – бормотал он, все еще находясь во власти противоречивых чувств, которые она пробудила в нем. – Но на соколиной охоте я никогда больше медлить не буду».

И, оглянувшись через плечо на рощу, в которой затихал шорох ее шагов, Чарльз дал себе еще одну торжественную клятву: «Никогда больше вы не одержите надо мной верх, таинственная леди с соколом!»

1

Париж, начало мая

1588 года

– Мадемуазель Морли, мне очень жаль, но я не могу здесь дольше задерживаться. Я должен вернуться к сэру Хэмфри к семи часам.

Фрэнсис очнулась от своих мыслей и взглянула на молодого человека, стоявшего перед ней в прихожей ее парижского дома. Ее бывшего парижского дома.

– Да, конечно, я понимаю. Обещаю, что не задержу вас.

Она встала, разгладила черную траурную юбку, взяла в правую руку плетеную клетку с Орианой, а в левую – сумку со своими вещами и бросила прощальный взгляд на опустевшую гостиную.

Последние девять лет она называла это место своим домом и любила в нем каждый уголок – просторный холл с витой лестницей наверх, гостиную, которую украшал выложенный розовым мрамором камин… Сколько дивных вечеров провела она в этой гостиной, играя в карты или просто беседуя с друзьями ее дяди!

Теперь все изменилось: над этим домом витала зловещая тень. У Фрэнсис сжалось сердце при мысли о том, что ей, возможно, придется провести здесь ночь в одиночестве. Вся прислуга ушла, инстинкт подсказывал Фрэнсис, что и ей лучше уйти из этого дома как можно скорее.