Читаем без скачивания Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда - Бен Шервуд

Для начала перенесемся на тринадцать лет назад — в сентябрь 1991 года. Мы с ребятами сидели в комнате отдыха нашей пожарной части и вылизывали чашки после знаменитого десерта «спумони», который моя жена приготовила нам на дежурство. Мы даже успели обсудить Кларенса Томаса и накричаться, споря о нашей любимой команде «Ред Сокс», которая в тот год преследовала «Блю Джейс» в споре за первое место. Но тут раздался сигнал тревоги, мы вскочили, спустились по столбу, попрыгали в машины и выехали на вызов.

Ну а теперь переворачивайте страницу и поехали со мной. Я расскажу вам о смерти и жизни Чарли Сент-Клауда.

Часть первая

НАПЕРЕГОНКИ С ЛУНОЙ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Чарли Сент-Клауд не был ни лучшим, ни самым одаренным мальчишкой в округе Эссекс, зато он не зря неофициально числился самым многообещающим и перспективным. Он был вице-президентом школьного ученического совета, одним из капитанов школьного дискуссионного клуба и играл за «Марблхед Маджишенс». Веснушчатый, с озорной ямочкой на одной щеке, этот кареглазый блондин был к пятнадцати годам уже не по-детски симпатичен, а по-мужски красив. Ему удавалось поддерживать хорошие отношения как с «ботаниками», так и с теми, кто не блистал ни в одном предмете, кроме физкультуры. Более того, у него уже была подружка — девчонка, учившаяся в той же школе классом старше. Да, скажем прямо, Чарли Сент-Клауда природа не обделила ни физически, ни интеллектуально. Всем, кто его знал, казалось, что светит ему в жизни хорошая карьера, а для начала — может быть, даже стипендия в Дартмуте, Принстоне или каком-нибудь другом хорошем колледже.

Его мать, Луиза, просто молилась на его успехи. Чарли был причиной всех ее жизненных неудач и поражений, но он же оказался и главным целительным средством, благодаря которому ей удалось постепенно залечить старые раны. Трудности в жизни Луизы начались практически с того дня, как Чарли был зачат. Эта незапланированная беременность лишила ее любимого человека: ее парень, отличный плотник, бросил Луизу, как только узнал, что она ждет ребенка. Дальше все пошло еще хуже: беременность протекала тяжело, а для того чтобы Чарли все-таки появился на свет, потребовалось серьезное хирургическое вмешательство. Прошло не так много времени, и Луиза родила второго сына — от другого отца, который также сбежал, не дождавшись появления наследника. Жизнь матери-одиночки, воспитывающей двоих детей, естественно, нелегка, но у Луизы в этой серой и унылой жизни было светлое пятно — Чарли, его сверкающие искорками глаза, его неизбывный оптимизм. Она и сама не поняла, почему вдруг стала воспринимать старшего сына как своего ангела-хранителя, как вестника надежды, который не может ни ошибиться, ни сделать ничего дурного.

Он быстро рос, с удовольствием учился, помогал матери и любил младшего брата, наверно, так, как никто в этом мире. Братишку звали Сэм. Его отец — юрист, специалист по освобождению задержанных под залог — исчез с горизонта Луизы, оставив в качестве воспоминания о себе несколько заживших со временем синяков и ссадин на ее лице да, пожалуй, курчавую шевелюру младшего сына. Чарли свято верил, что он единственный друг и защитник младшего брата. Более того, он был твердо убежден, что когда-нибудь они вырастут и добьются очень многого в этой жизни. Братьев разделяли три года; один был блондин, другой брюнет, один правша, другой левша, но это не мешало им быть лучшими друзьями. Слишком многое их объединяло: рыбалка, лазанье по деревьям, гончая-бигль по кличке Оскар и, конечно же, «Ред Сокс» — любимая бейсбольная команда.

И вот в один прекрасный день Чарли совершил страшную, непоправимую ошибку. Он сделал то, что полиция так и не смогла объяснить, а судья по делам несовершеннолетних приложил все силы, чтобы спустить это дело на тормозах.

Чарли все испортил. Случилось это в пятницу, 20 сентября 1991 года.

Мама работала в вечернюю смену в универсаме «Пенни» на Вашингтон-стрит. Мальчишки вернулись домой из школы, и им хотелось приключений. Делать было нечего. Даже уроки и те можно было отложить на воскресный вечер. Все обычные развлечения уже были перепробованы. Братья побывали в конце квартала, где подглядывали, чем занимаются близняшки Флинн. Потом они перебрались через изгородь и не без любопытства прогулялись по дворику чешского беженца, который утверждал, что в свое время именно он изобрел базуку. На закате они, как обычно, поиграли в мяч во дворе своего дома на Клаутменс-лейн. Мальчишки отрабатывали подачу ежедневно: этот ритуал не был нарушен ни разу с тех пор, как Сэм получил в подарок от Чарли на свой седьмой день рождения первую в жизни бейсбольную перчатку — настоящую, фирмы «Роулингз». Но потом стало слишком темно, чтобы играть, и до братьев вдруг дошло, что делать больше нечего совершенно. Надвигался скучный вечер.

Сэм в общем-то готов был сдаться и сесть дома у телевизора, посмотреть по MTV клип на песню Криса Айзека «Жестокая игра»; он даже не подозревал, что у Чарли есть другой план и старший брат просто не хочет раньше времени радовать его своим сюрпризом. Прекрасно зная, что ответит Сэм, Чарли все же поинтересовался:

— Как насчет половить рыбку? Пойдешь на Девере-Бич?

— Неохота, — ответил Сэм. — Каждый раз одно и то же. Скучно. Может, в кино? В «Уорике» идет «Терминатор два». Ник Барридж нас протащит, а места в последних рядах наверняка будут.

— У меня есть другой план, получше.

— Не может быть. Все самое интересное я уже придумал.

Тогда Чарли эффектным жестом вытащил из кармана джинсовой куртки два билета на матч «Ред Сокс». Их любимая команда играла против «Янки». Бостонцы были в тот момент на подъеме, а их заклятые соперники «Бронкс Бомберс» проиграли одиннадцать матчей из тринадцати.

— Вот это да! Где достал? — спросил Сэм.

— Места знать надо.

— А как же мы туда доберемся? Полетим, что ли?

— Не психуй, я все продумал. Миссис Панг в отпуске. Возьмем покататься ее тачку.

— Покататься? Да ты рехнулся! У тебя ведь и прав еще нет!

— Что, не поедешь?

— А как же мама?

— Да не заводись. Мама ничего не узнает.

— Но ведь Оскара же нельзя оставить одного на целый вечер. Он весь дом перевернет.

— Оскар тоже с нами поедет.

Понятное дело, что очень скоро Чарли, Сэм и их верный бигль уже ехали в Бостон на машине «Кантри-Сквайр», принадлежащей миссис Панг. Самой миссис Панг, разумеется, с ними не было. В протоколе, составленном полицией на месте происшествия, были указаны двое несовершеннолетних, не имеющих прав на вождение автомобиля, собака и угнанная машина — белая, с красной обивкой салона. Впрочем, дело об угоне было закрыто в связи с тем, что миссис Панг, вернувшись из Нейплса (штат Флорида), отказалась подавать иск. Они были такими хорошими мальчиками, сказала она. Они ведь просто взяли машину покататься. Они совершили ужасную ошибку, но и заплатили за нее сполна.

Поездка заняла около получаса; Чарли вел машину предельно осторожно, особенно на шоссе 1А, где частенько бывают полицейские патрули из Суомпскотта и Линна. Настроив приемник на волну бостонской станции WRKO, ребята прослушали трансляцию предматчевого шоу, вспомнили, как они в прошлый раз ездили на стадион, и пересчитали имевшуюся у них наличность: выходило, каждому хватало на два хот-дога, кока-колу, и еще оставалось на пакет орешков.

— Этот год наш будет, — заявил Сэм. — «Сокс» должны стать чемпионами.

— Надо только преодолеть «проклятие Бамбино», — ответил Чарли, имея в виду суеверие, бытовавшее среди бостонских фанатов: считалось, что, продав Малыша Рута в «Янки», хозяева и тренеры «Ред Сокс» сглазили свою команду.

— Ты-то, надеюсь, в эту чушь не веришь?

— Хочешь верь, хочешь не верь, но с цифрами не поспоришь: «Сокс» не выигрывали чемпионат с восемнадцатого года, а «Янки» становились чемпионами двадцать два раза. Вот и думай теперь сам.

— Брось. Не Малыш Рут виноват в том, что Билл Бакнер зеванул — в восемьдесят шестом, когда отбивал подачу.

Болельщики «Сокс» не уставали проклинать Бакнера. Он был игроком первой базы, чья неумелая игра стоила «Сокс» по меньшей мере шести очков и — как утверждали многие — чемпионского титула.

— С чего ты это взял?

— Да просто он не виноват.

— А я уверен, что виноват.

— Не виноват.

— Виноват.

Пауза.

— Ничья? — нехотя предложил Сэм.

— Ну ладно, пока ничья.

На этом спор между братьями обычно прекращался, но не считался законченным. Ничья, временная передышка стала для них способом прерывать споры, которые грозили затянуться надолго — хоть на весь вечер.

По обоюдному соглашению предмет спора и позиции каждого участника тщательно записывались в специальную тетрадь «Дневник больших и малых споров Чарли и Сэма». Впоследствии, обсуждая некоторые процедурные вопросы и подготовившись к дальнейшим дебатам, братья могли возобновить спор в удобное для них время с той же точки, на которой он был прерван. Невзирая на разницу в возрасте, Сэм никогда не просил дать ему фору и отстаивал свою точку зрения на равных со старшим братом. Чтобы обзавестись весомыми, неопровержимыми аргументами, они порой подолгу просиживали в читальном зале Публичной библиотеки Эббот на Плезент-стрит.