Читаем без скачивания Распни Его - Сергей Дмитриевич Позднышев

родину и не раз ввергавших ее в кровопролитные войны с собственным народом и так называемым внешним врагом, менявшимся в зависимости от политической конъюнктуры большевистских правителей. За недолгих два года войны с красными на территории России в рядах Донской армии, а затем и Донского корпуса генерала Ф. Ф. Абрамова в составе Русской армии генерала барона П. Н. Врангеля Сергей Дмитриевич не только не раз сталкивался лицом к лицу с противником, но и оказывался на краю гибели в беспощадных и яростных кавалерийских атаках в боях на Маныче с 1-й конной армией Буденного. Однако не это и не столько это обстоятельство сформировало мировоззрение будущего публициста и литератора. Взгляды на общий российский миропорядок, на роль и значение правящего в нем монарха, в казачьей военной среде формировались рано: в семьях и уже на начальных этапах обучения. К моменту окончания военно-учебного заведения и выхода в полк подавляющее большинство вчерашних юнкеров обладало отчетливо сформированным взглядом на собственную роль в огромном государственном организме империи, в которой личность Царя занимала главное место, сообразное его задачам, возлагаемым на Монарха в час священного коронования.

Современному читателю трудно это объяснить и, вероятно, еще труднее поверить в то, что идея служения государству «верно и нелицемерно» в императорской России была не просто декларацией такового, но точным исполнением клятвы, данной перед Всемогущим Богом и святым Его Евангелием (так в тексте присяги тех лет), на десятилетия вперед определявшей не только повседневную жизнь, но и судьбу в целом присягнувшего своему Императору. И это было не рабское поклонение величию отдельно взятой личности или дань его положению в социальной иерархии страны, но ясное осознание своих непосредственных задач в ней в то или иное время, в соответствии с каждой ступенькой социальной лестницы, по которой год за годом поднимался подданный Императора, несший бремя имперской службы.

Служба военная, и в данном случае судьба казачьего офицера, именно таковой автором всегда и воспринималась; в ней видел он смысл и осознавал собственное место. Разразившаяся мировая война явила множество примеров героизма и самопожертвования российского офицерства, но последующие тектонические сдвиги государственной жизни, приведшие к подмене существующего строя и в дальнейшем к планомерному и последовательному уничтожению народа, веры и верховного вождя страны, надломили многие ранее считавшиеся крепкими умы. В безумном ослеплении «новыми возможностями» навстречу большевикам бежали не только убеленные сединами генералы и чины императорских министерств, духовенство, философы, литераторы, властители дум, художники и поэты, но и значительная масса уставшего от войн и революций народонаселения всех чинов и рода занятий, посчитавшая иллюзорную большевистскую власть меньшим из зол, возможным «эволюционировать» в справедливые демократические институты, которыми бредили российские либералы еще с первой половины XIX века. Немногие сознавали реальное положение дел. Еще меньшее количество людей понимали, что сила большевиков как раз и состояла в слабой поддержке своего «природного Государя» народом, его забвении клятвы 1613 года, а фактически, отдании правителя на произвол «новых властей». Отсутствие объединенной вооруженной сплоченности здоровых сил народа в критический период, который проходила наша страна сто лет тому назад, открыло двери для последующих чудовищных социальных экспериментов группы проходимцев и авантюристов, узурпировавших власть и управлявших страной во имя химерических целей и ложно понимаемых идеалов, обсуждение которых лежит за пределами обсуждаемого нами произведения.

Малая часть народа сопротивлявшейся узурпаторам России неизбежно была обречена на поражение. За ним последовали прощание с родиной и новая, столь смутно вырисовывающаяся из тумана будущего жизнь в самых разнообразных государствах мира.

Горестный вывод из произошедшего со страной и в личных судьбах русских эмигрантов и в данном случае неважно, военных или статских, государственных чиновников или частных лиц для каждого в зарубежье был, безусловно, личным и обусловленным цепочкой тех или иных жизненных решений. Однако попытки соборного осмысления недавних событий в эмиграции не прекращались долгие годы. Этому способствовало и наличие большого числа эмигрантских организаций всех типов, профессиональных и академических объединений, включавших в себя людей хотя порой и разномысленных, но объединенных общностью не только личных судеб, но и драмой изгнанничества.

В задачи военных союзов русской эмиграции входили меры по сохранению воинского единства, державшегося на многовековых заветах царей и великих полководцев, стяжавших славу России, а еще на исторической памяти, без которой все, даже самые славные победы смотрелись бы как череда бессмысленных жертв индивидуумов во имя абстракции — «блага родины». Именно она не только связует времена и эпохи и объясняет логику предшествующих исторических событий, но и сохраняет для новых поколений смысл их будущих деяний и побед во благо отечества. И так обстояли дела не только в России прошлого, но и во всех цивилизованных государствах мира. Так обстоят они и в наши дни.

В системе воспитания и обучения будущих военных империи в начале прошлого века и много ранее неизменной триадой оставались Бог, Царь и Отечество, и если Божественная суть и значение Отечества являлись в значительной мере духовными составляющими, то личность Царя сочетала в себе духовное и человеческие начала, ибо Царь сосуществовал рядом, воплощал в себе высшие духовные свойства триады и одновременно являл собой земное, человеческое начало, близкое всем и каждому из верных его подданных. Да не упрекнет нас суровый критик в излишней патетике, но с миром военным, как, впрочем, и статским, миром духовенства и чиновничества, аристократии, крестьян и прочих чинов и сословий каждый из императоров российских встречался не только по долгу службы, но и в силу своей особенной роли «природного Государя», повелевающей ему заботу и попечение о благе своих подданных. И перечисление примеров этого, столь обильно представленных в российских исторических и семейных хрониках, рискует снова увести нас от основной задачи этого очерка о книге и ее авторе.

Это объясняет и обуславливает причину, по которой генерал Позднышев, оказавшись во главе русской зарубежной воинской организации, неоднократно обращался к личности российского Государя как символу не сломленного террором и произволом духа народа в высшем его проявлении: стоянии в вере и духовной стойкости в общем, верности возложенным задачам и главное — любви сострадательной и созидающей.

Все вышеописанное превосходит попытки современной Позднышеву зарубежной литературы о Государе рассуждать о нем беспристрастно и высокомерно, с позиции «новых знаний» и «новых взглядов». В целом сообщившие многие интересные подробности многие авторы тех лет в своих повествованиях упустили одну важную вещь: безусловную дань подвигу Государя — и недооценили значение екатеринбургского злодеяния на мировом историческом, как, впрочем, и мистическом уровне.

Здесь следует остановиться на достоинствах и недостатках книги, ибо даже высоко ценя сам факт ее издания — напоминания о