Читаем без скачивания Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дама сказала:
– Окуджава пытался казаться значительнее того, что из себя представлял. Он вел себя так, будто окружающие не существовали.
Это я отнес к «необходимому» высокомерию белых. Потом сообщил: собираюсь в Брюссель, чтобы встретиться с внуком генерала Корнилова. (Этого теперь покойного пожилого господина, сына дочери генерала, в честь деда звали Лавр, хотя фамилия по отцу, бывшему адъютантом генерала Алексеева, потом – Деникина, Шапрон дю Ларре.)
Дама в ответ небрежно повела великолепными бровями и произнесла:
Да, некоторые еще ездят к нему на поклон…
Я осекся, о предстоящей встрече с Деникиной не захотелось упоминать. Перешли на «узко» парижские темы. Опытным гидом дама поведала, что в Музей эротики рядом со знаменитым кабаре «Мулен Руж» на площади Пигаль не стоит заходить:
– Я там не обнаружила для себя ничего выдающегося.
Опять я свернул на родное и поинтересовался патриотизмом русских парижан из «бывших, императорских». Дама ответила с ударением, но неопределенно:
– Все русские – страшные националисты.
Впрочем, некоторая определенность была: она-то уж, вроде, и не русская. И я спросил, в каких частях Белой армии сражался ее отец.
– Он был поручиком, – рассеянно сказала она, – кажется, корниловцем. Об этом – все вопросы к моему брату.
Дама светила с королевского лица элегантной парижской улыбкой, но мне не захотелось знакомиться с ее братом, хотя тот все же удосужился быть в курсе о боевом прошлом их отца. Я хорошо знал, что такое белый поручик…
Я помнил своего старого дядю перед смертью, его седые кудри, выцветшие васильки глаз: все словно слиняло после десятилетий советского укрывища офицерского прошлого и привело доживать век в Харькове. Тогда, в 1960-х годах, даже на уединенных с ним прогулках по заросшей окраине Харькова, в центре которого когда-то осыпали цветами белых освободителей, я не осмелился спросить его, в каких частях Добровольческой армии он воевал после того, как сражался на фронтах Первой мировой войны. Это ведь был не Париж с Музеем эротики и «Мулен Ружем»!
Зато при мне, мальчишке, когда дядя появлялся у нас в Москве, мой отец напоминал ему о том бое в Ташкенте в январе 1919 года при офицерском Осиповском восстании:
– Да как же ты один на пулемете держал красных?
Дядя остался последним в живых из пулеметчиков на колокольне ташкентского перекрестка, откуда его группа отсекала огнем наступавших красногвардейцев. Он и стрелял до последнего патрона.
Отец был таким же, как я, глазеющим мальчиком, когда дядя Саня уходил в этот бой. Дядя пилил дрова с соседом на запас семье во дворе, когда туда вошли за ним двое офицеров из подпольного «Туркестанского союза борьбы с большевизмом». Дядя выслушал их, отложил пилу. Взял свою фронтовую фуражку. Так же не говоря ни слова, надел ее и ушел с офицерами.
Мой отец тоже офицером воевал всю Вторую мировую войну в Советской армии, потом – в Войске Польском, несмотря на то, что перед ней дважды арестовывался за «контрреволюционную деятельность»: два года отсидел в Верхнеуральском политизоляторе и три – в Воркутинских лагерях, где в 1937-м был под расстрелом. Последний раз его взяли после войны на шесть лет в Кайские лагеря Вятлага. Но он самоотверженно нес свои бои, может быть, потому что всегда помнил старшего брата одиноким пулеметчиком на ташкентской церковной звоннице.
Поэтому странен мне был в белообетованной стране такой разговор с неувядающей дочкой поручика. Я с надеждой ждал встречи с дочерью генерала, хотя уже начал кое-что понимать, пусть Марина Антоновна и совершенно риторически осведомилась по телефону на этот счет.
* * *Дочь генерала Деникина, несмотря на еще более преклонные года, нежели первая встреченная мной русская парижанка, не уступала той изяществом фигуры и движений, а чертами лица превзошла.
Марина Антоновна с публикациями о своем отце
Пробыв с Мариной Антоновной у нее дома полдня, я так и не смог увериться, что этой голубоглазой природной блондинке тогда было под восемьдесят лет. Ее внешность потомственной дворянки и по матери выдерживала сравнения с лучшими обликами русских светских женщин XIX века. Антон Иванович Деникин был жгучим брюнетом с несколько закругленным носом, хотя и отличной формы. Дочь унаследовала от красавиц по материнской линии чарующий распах глаз, милый точеный нос.
– Мой нос короче папиного! – весело восклицала она, перебирая тонкими пальцами в кольцах дымящуюся сигарету, от которых Марина Антоновна не отказывается по сей день.
Начать курить Деникиной для солидности пришлось, когда в 24 года она начала работать в газетах Шарля де Голля. На посту главного редактора одной из них ей подчинялось пятнадцать журналистов-мужчин. Тогда-то Мари стала носить ненужные очки и закурила. С большим одобрением относится Марина Антоновна к русским папиросам, которые пробовала в нескольких своих поездках в Россию.
Марина Антоновнарядом с бюстом генерала А.И.Деникина
Во вкусе жизни госпожа Деникина понимает. Подали бутылку шампанского, и она, отпив вина, с гордостью заявила, что этот сорт «Брют» (см. фото внизу) они с мужем, графом Жаном Франсуа де Кьяппом уже более трех десятков лет берут из одного редкостного французского виноградника.
Мадам Деникина – известная во Франции писательница, издала по-французски с полтора десятка книг под именем Марины Грей. Это фамилия ее бывшего мужа-англичанина, какую пришлось ставить на титулах, потому что «Деникина» показалась издателям слишком длинной.
Марина Антоновна закончила исторический факультет Сорбонны, и главные ее писательские пристрастия в судьбе династии Романовых и эпохе русской революции. У нее есть трилогия романов о белой эмиграции на автобиографическом материале, действие которых начинается в России, Константинополе, происходит в Англии, Франции, вплоть до французского «старческого» дома. Интересны книги о Ледяном походе белых, о парижском похищении агентами ГПУ генерала Кутепова.
Предпоследнее исследование Марины Антоновны посвящено Григорию Распутину, а в октябре 1998 года ожидалось поступление в парижские магазины ее последней книги – о Государе Павле I. Имеется у Деникиной и книга воспоминаний об отце, переводить и издавать которую на русском она отдала еще в начале Перестройки ловким людям в Москву. С тех пор, хотя имеет договор на руках, ничего об этом не слыхала.
В общем, лучшей собеседницы мне как биографу Белых было не сыскать. Живейший ум и отличная русская грассирующая речь Марины Антоновны сделали наш разговор кладезем для моей книги о генерале Деникине. А из окна ее многокомнатной квартиры, уставленной антикварной мебелью, виднелся Версальский замок. Королевская резиденция Людовика XIV палево-карминным орнаментом горела под тогдашним тридцатиградусным во Франции августовским светилом. В его лучах сам Король-Солнце величаво простирал руку на позеленевшем от времени коне.
Муж Марины Антоновны граф Жан Франсуа де Кьяпп – француз, корсиканец, он тоже историк, специализирующийся на эпохах Людовика XV, Людовика XVI, французской революции. У графа де Кьяппа связано с этим много книг, хотя свою последнюю он посвятил Монтескье. Для Жана Франсуа здешние пенаты бесценны, и они с Мариной Антоновной прожили в этом версальском доме уже тридцать три года, ровно столько, сколько берут свое шампанское с особенного виноградника. А сын Деникиной от первого брака Михаил когда-то служил парашютистом. На его свадьбе шафером был внук Петра Столыпина. В квартире, где мы сидели, бывал и сын сего знаменитого российского премьера Аркадий Петрович.
Благодаря этим фактам мне удалось вернуться к теме, затронутой нами в моем телефонном разговоре из Москвы.
– Папа недолюбливал Николая Второго, – объяснила Марина Антоновна. – Он не мог простить его поведения в дни, когда умирал после покушения Столыпин. Тогда император проводил смотр войск киевского округа, где был полк Деникина. Папа удивился, что в такое время на приеме царем старших офицеров играла легкая музыка, кажется, мазурка. Папа поклонялся Столыпину.
Я, хотя ничего подобного не встречал в описании этого киевского приема А. И. Деникиным в его мемуарах «Путь русского офицера», вежливо промолчал и спросил:
– Вы тоже не очень-то жалуете последнего русского Царя?
Деникина летуче усмехнулась.
– По изученным мной материалам Романовы выглядят не особенно умными. Выдающимся был лишь Петр Великий, несмотря на все его недостатки. Замечателен еще Александр Второй как освободитель крестьян. В общем-то неплох и Александр Третий своей суровостью. А Александр Первый и Николай Первый не производят никакого впечатления. Ну, а Николай Второй… Не предвидели, что он будет царствовать. В ином случае его отец, Александр Третий, быть может, другому бы наследника научил.