Читаем без скачивания Сады проклятых. Путь души - Дарий Дюже

Добравшись до металлического ограждения, окружающего зону проникновения чужого пространства в наш мир, оглядываюсь: горы и тучи, похожие на туман. Ничего похожего на привычный мир, значит, и прощаться не с чем. Только ледяной ветер обжигает щёки морозными поцелуями. Чёрт, может, всё-таки не стоит?

Я стояла перед низенькой оградкой, чем-то похожей на кладбищенскую, может символизмом? И огораживала она примерно такой же пятачок, что резервируют на двоих. Где-то два на два, ну может, чуть больше… унылый серый заборчик, по колено высотой, ограждающий совершенно пустой, на вид, клочок земли… Меня вдруг охватило такое чувство, словно пришла к могиле родителей: пришла спустя много-много лет после их смерти, и визит этот, для которого пришлось столько времени собираться с духом, совершенно бесполезный и тоскливый. На глаза навернулись слёзы – но всё же протянула руку, и передо мной появились амальгамовые концентрические волны, словно пальцы коснулись жидкой зеркальной поверхности. Едва вдохнув – лишь бы не передумать! – шаг вперёд. Ещё шаг – выдохни. Ты прошла. Ты справилась не только с неизвестностью, но и с самой собой.

За спиной осталась зима, а впереди простиралось лето. Лето. ЛЕТО. Ясное солнце, высокие облака, тёплый воздух, похожий на морскую воду, густое щебетанье птиц и кузнечиков, цикад; волнующееся море трав и цветов, густая полутень рощ, звонкая песня воды, совсем не похожая на стылое и медленное журчанье в зиме. Осмотревшись, покатала это слово на языке, но получилось не лето, а что-то вроде лииеето, сродни томного потягивания кошки перед жарким огнём камина. Здорово. Если бы это всё было ещё и в нашем мире…

– Лето! Вот здорово! – этот возглас вырвался помимо воли и удивил меня неизмеримо. Своей детскостью. Для меня нехарактерны такие молниеносные перемены в настроение… да и вообще – не на пикник выбралась. Следует помнить, чем чреват это благодушный, на первый взгляд, мир. Одёрнув себя таким образом, продолжила осматриваться.

Белый Волк. Нарушенный сон

Что-то потревожило его во сне. Что-то неуловимое, смутное, далёкое: где-то было произнесено слово. И даже не отзвук, а лишь далёкое дыхание воздушной волны коснулось ушей спящего. Этого оказалось достаточно, что бы прервать спокойное течение грёз. Огромный белый волк, дремавший в густой тени высокой, антрацитово-чёрной скалы, неторопливо поднялся, встряхнулся, так что во все стороны полетели листочки и хвойные иголки, и задумчиво посмотрел на восток. Слово было сказано там. Значит, опять кто-то прошел. Это же подтверждала и небольшая стая чёрных птиц, чьи тени скользнули по яркой зелени ложбины, в которой он отдыхал: словно случайно изроненное из крыла, на траву медленно спланировало потрёпанное перо. Ага. Как-то неоригинально.

С ленцой потянувшись и широко зевнув, зверь неторопливо приблизился к этому «привету», и осторожно обнюхал. Потом задрал лапу и помочился на него. Перо словно кислотой облили – оно начало съёживаться, шипя и истекая дымом, в то время как трава вокруг никак не реагировала на «процедуру».

Дождавшись, пока оно окончательно исчезнет, и пару раз чихнув от неприятной, ничего общего не имеющей с запахом обычного горелого пера вони, белый волк неторопливой трусцой направился на восток. Надо было взглянуть на того, кто прошел. Надо было понять: стоит вмешиваться или сразу опустить… лапы. Потому что, если сам прошедший не готов бороться – то лучше белый волк вернётся под сень своей скалы и вновь погрузится в бездумные, безмятежные грёзы. Это так приятно в летний, жаркий полдень… Почти так же, как и бежать, мягко и упруго переставляя лапы по сухой хвое, чувствуя как переливаются под кожей мышцы, наполненные энергией и силой. Давно он не чувствовал в себе такого подъёма, такого сжатия энергий, но и путники случались всё реже и реже. Да и то: далеко не все они интересовали хозяина здешних краёв, далеко не все…

Прошедшая

Дорогу я нашла почти сразу. Только задержалась немного, что бы переодеться в летнее.

К сожалению, попав в этот мир, мой комбинезон, созданный из натуральных тканей с вживлёнными элементами электронного управления, мгновенно стал обычной одеждой – электроника откинула свои виртуальные копыта. А я так надеялась, что этого не произойдёт! Так что, пришлось вручную потрошить его в попытках создать что-то вроде майки и шорт. Ну, если кто-нибудь пробовал использовать вместо портняжных ножниц и прочих швейных принадлежностей охотничий нож, то поймёт, каких усилий это стоило. Но, в конце концов, всё же получилось что-то вроде длинных – до колен, шорт, и майки с рукавами по локоть. Шедевром данные произведения назвать никто бы не рискнул, но ведь я не на бал явилась? Скатав и с трудом уместив в рюкзаке останки комбинезона (мало ли, вдруг пригодится) , с сомнением посмотрела на ботинки: едва ли они понадобятся, да и тащить не хочется. А бросить жалко. После недолгих колебаний, связала их шнурками и перекинула через нижнюю ветку сосны, где-то на уровне человеческого роста. Вдруг кому пригодятся?

Уже стоя на дороге, оглянулась на сосну, под которой переодевалась: бутсы всё ещё покачивались по инерции, жутко нелепые на ветке. Такие же нелепые, и может, чуть-чуть жалкие в своём соотнесению к человеку, как и все эти ленточки, клочки, носовые платки, завязываемые «на счастье» в, так называемых, святых и мистических местах. Нет бы людям подумать, что они делают: завязывают свою мечту на узел. Я невольно хихикнула, представив, как следующий исследователь с некоторым недоумением рассматривает мои ботинки, а потом его озаряет: ба! Да это же хорошая примета! И вот уже бедолага стягивает с себя ботинки, ну или кроссовки, и накидывает их на соседнюю ветвь… а через несколько лет вся ель будет увешана обувью. Этакая экзотичная мечта владельца обувного магазина.

Изгнав непрошено-легкомысленную картину из сознания, занялась более насущными проблемами. Такими, например, как размышления над тем, куда иду? Точнее, куда – это понятно: с востока на запад. Именно туда, в точку другого прокола и ведёт дорога, почти не петляя. И все вернувшиеся утверждают, что выжить можно, только если держишься её, не отходишь дальше, чем на десять-двадцать метров. Это у нас пункт первый: держать дорогу в поле зрения. Но… мои родители не вернулись. Следовательно, направление в контрах с целью следования. Если и смогу разыскать какие-то следы, метки, улики – то только сойдя с дороги. Я знала, что мне не на что надеяться – и не надеялась увидеть их живыми. Я хотела понять. Их понять. Значит, пункт второй: от дороги стараться не удалятся, но внимательно осматривать всё, что может быть зацепкой, всё подозрительное. Ну что ж… принято к исполнению.

Асфальт дороги был весьма изношен, но всё ещё крепок: местами выщерблен, кое-где встречались колдобины и вымоины, но в целом относительно ровное полотно. Сейчас даже в деревнях такое кое-где осталось, хотя и в весьма глухих. По такому можно много часов идти не только в теннисках, предусмотрительно захваченных с собою, но и даже босой. Босой, быть может, даже и приятнее: чувствовать мягкое покалывание, своеобразный массаж, нагретого за день асфальта.

«Мы – дети странного мира, странного времени. Вполне человеки. Но Поворот дал нам что-то… что-то неуловимое. Может то, что не смогла дать НТР в далёком двадцатом веке. Я изучала историю, и не только исторические факты, но и социальные исследования – и как результат: научно-техническая революция стала формировать мир физиологически удобный и комфортный, но в нём не оставалось места для духовности, для развития душевной красоты и величия. Всё свелось к погоне за мимолётными удовольствиями: к тёплому сортиру и мягкой постели, к вкусной еде и необременительным для ума развлечениям. А в душе – пустота… Жизнь без цели, без идеи, единственный смысл которой – заработать денег и получить удовольствие! История ни в чём не виновата, но те, кто её вершили, украли и уничтожили все благородные идеи и цели, всё, что позволяло оставаться человеку – Человеком, а не просто прямоходящим млекопитающим. Душе не стало к чему стремиться, и она… уснула, наверное. И как результат – эпидемия депрессии, духовной деградации и нищеты. Так что, Поворот, как это ни удивительно, пришелся более чем кстати. Да, многие сгинули бесследно. Да, на Земле появились Зоны непригодные для жизни человека. Да, иногда из этих Зон появлялись враждебные человеку существа. Но! Любопытство – извечное проклятие человека со времён ларца Пандоры, заставило нас проснуться, а душу – стряхнуть многолетний налёт серого пепла сна и равнодушия. Поворот вернул человеку веру в Чудо, заставил высунуть нос из обжитого мирка обывательской жизни. И, хотя Поворот является косвенным виновником исчезновения моих родителей, моей боли, я всё же рада, что он случился. Лучше уж так, чем сдохнуть от водки и от простуд, прав был Высоцкий. У человечества появилась ещё одна вершина, ещё одна цель, к которой надо стремиться, напрягая все силы. И, видимо, это единственное условие для того, что бы человек честно познал и оценил себя. И дай Бог нам быть лучше, чем мы есть на самом деле: очень трудно жить слабым людям, очень трудно оказаться трусом, подлецом или предателем. Особенно, если был уверен в обратном».