Читаем без скачивания Вера против фактов: Почему наука и религия несовместимы - Джерри Койн

В самом деле, даже разговор о том, что существует историческая традиция буквального восприятия Писания, может сильно расстроить «современных» верующих, поскольку сейчас принято утверждать, что буквализм – исключительно современное явление. Однажды я написал на своем сайте, что история Адама и Евы не может быть буквальной истиной, поскольку эволюционная генетика показала: размер популяции человека всегда был намного больше одной пары. Тогда писатель Эндрю Салливан раскритиковал меня за предположение о том, что верующие считают первую пару людей историческими личностями:

Нет никаких данных о том, что райский сад всегда рассматривался фигурально? Неужели? Сам-то Койн читал эту штуку? Я презираю всякого, кто, имея мозги (конечно, у кого эти мозги не засорены фундаментализмом), считает, что это все должно толковаться буквально.

Тем не менее многие века христиане (включая и католическую церковь, к которой принадлежит Салливан) воспринимали Адама и Еву как единственных предков человечества. И в этом нет ничего удивительного, ведь библейское описание вполне конкретно и не несет ни малейшего намека на аллегоричность.

Скажем, когда Иисус говорит притчами (вспомним хотя бы доброго самаритянина), всем ясно, что он просто рассказывает историю, чтобы преподать определенный урок. Но книга Бытия толкуется не так. Более того, католики всегда буквально придерживались религиозного моногенизма – представления о том, что все люди биологически происходят от Адама и Евы. Реальность Эдемского сада, грехопадение, Адам и Ева как наши предки – все это без вопросов принимали ранние богословы и отцы церкви, такие как святой Августин, Фома Аквинский и Тертуллиан. Хотя некоторые, взять того же Оригена, высказывались на этот счет туманно. Однако в 1950 г. папа Пий XII подтвердил моногенизм как официальную позицию церкви в своей энциклике Humani Generis. После утверждения о том, что церковь не возражает против исследования и обсуждения эволюции – до тех пор, пока все согласны, что в ходе этого процесса только человек получил от Бога душу, – папа отказался так же широко толковать Адама и Еву:

Когда речь идет о другой гипотезе, которую называют полигенизмом, чада Церкви не обладают подобной свободой. Ибо верные не могут принять учения, защитники которого утверждают, что либо на земле после Адама были истинные люди, не произошедшие от него путем естественного воспроизводства, как от праотца всех людей; либо Адам представляет собой совокупность этих многочисленных праотцев. Мы действительно не видим способа сочетать подобное положение с тем, чему учат источники откровения, и с тем, что предлагают тексты Учительства Церкви о первородном грехе, который имеет свой корень в поистине личном грехе Адама и передается всем через их происхождение, и будет во всяком, как его собственный.

Никакого пространства для увиливаний. Владыка церкви настаивает, что исторический Адам действительно совершил грех, который унаследовали его отпрыски (как будто грех – это ген, который не способен исчезнуть), и эти греховные отпрыски стали прародителями всего человечества.

Исторический акцент на существовании конкретных Адама и Евы и принципиальное значение этой пары в теологии подчеркивает историк Дэвид Ливингстон в книге «Предки Адама»:

Вне зависимости от того, насколько по-разному представлялся Эдемский сад с древнейших времен через Средневековье до недавних дней, и вне зависимости от различий в вычислении даты сотворения Земли, мысль о том, что каждый представитель рода человеческого происходит от библейского Адама, всегда была стандартной доктриной исламской, иудейской и христианской мысли. Хотя бы в этом отношении, если ни в каком другом, катехизис Вестминстерских богословов XVII века может говорить за всех, когда объявляет, что «весь род человеческий» происходит от Адама «путем естественного воспроизводства». Таким образом, самоощущение людей, понимание ими своего места в божественно организованном порядке вещей, сама их идентичность как людей, созданных по образу и подобию Божию, строится на концепции человеческого происхождения, в которой библейский рассказ считается буквальной истиной, а все расовое разнообразие человечества возводится к трем сыновьям Ноя и, в конечном итоге, к Адаму и Еве.

Я остановился на Адаме и Еве по двум причинам. Первая из них – просто желание показать, что, несмотря на утверждения прогрессивных верующих вроде Салливана, невозможно отрицать, что на протяжении веков значительная часть Библии воспринималась буквально, особенно когда – как в случае с первой парой людей – на кону стоит важная церковная доктрина. Я часто слышу утверждения богословов о том, что их предшественники, такие как Фома Аквинский и святой Августин, не были буквалистами и что буквализм появился лишь в XIX или даже XX веке. Но это искажение фактов, и его цель – спасти церковь от неловкого признания в том, что она принимала всерьез истории, которые теперь воспринимаются как откровенные выдумки.

Святого Фому Аквинского, к примеру, часто превозносят за то, что он доказывал: Писание можно истолковать метафорически. Однако такое утверждение неточно и легко опровергается, стоит лишь прочесть труды Аквината. На самом деле он считал, что Писание можно толковать как буквально, так и метафорически. Иными словами, Фома Аквинский увиливал от прямого ответа, но, что важно, подчеркивал: если между метафорической и буквальной интерпретацией Библии возникает конфликт, то предпочтение следует отдать буквализму.

Вот как, к примеру, Фома Аквинский в «Сумме теологии»[10] рассуждает о реальности рая, обиталища Адама и Евы:

Августин говорит: «Три общих мнения преобладают о рае. Одни понимают это место лишь как телесное; другие как место полностью духовное; тогда как третьи, мнение которых, признаюсь, мне приятно, считают, что рай был одновременно телесным и духовным».

Я отвечаю, что, как говорит Августин: «Ничто не мешает нам придерживаться, в надлежащих пределах, духовного рая; до тех пор, пока мы верим в истинность событий, описанных как происшедшие». Ибо все, что Писание говорит нам о рае, объясняется как вопрос истории; и везде, где Писание использует этот метод, мы должны считать историческую истинность рассказа фундаментом любого духовного объяснения, которое мы могли бы предложить.

Фома Аквинский верил не только в рай, но и в одномоментное сотворение биологических видов и предков человечества Адама с Евой, а также в молодую Землю (возрастом менее 6000 лет), буквальное существование Ноя и события Всемирного потопа. Кроме того, Аквинат был одержим ангелами. Он не только был уверен в их реальности, но и посвятил большой раздел «Суммы теологии» («Трактат об ангелах») их существованию, числу, природе, тому, как они двигаются, что знают и чего хотят. Философ Эндрю Бернштейн описывает такой богословский анализ темных и ничем не подтвержденных утверждений как «квинтэссенцию трагедии теологии: приложение мощного человеческого интеллекта, гения, глубокой и строгой логической дедукции – к изучению пустого места».

Блаженный Августин, оставивший много комментариев к Книге Бытия, прямо говорит, что священный текст, хотя и несет в себе духовное послание, основан тем не менее на исторических событиях:

В самом деле, повествование в этих книгах ведется в форме речи о предметах не иносказательных, как в Песни Песней, а исторических, как в книгах Царств и других ей подобных. А так как здесь рассказывается о таких вещах, которые вполне известны из опыта человеческой жизни, то не составляет особого труда понимать их сначала в буквальном смысле, чтобы потом выводить из них и то, что могут они знаменовать в будущем.

Кроме того, Блаженный Августин был буквалистом в отношении многих вещей, которые позже были отвергнуты наукой: молодой Земли, одномоментного акта творения, исторической реальности Адама и Евы, рая, Ноя и его ковчега. По иронии судьбы и он, и Фома Аквинский были сразу же отнесены примиренцами к последователям «небуквальной» теологии, которая полностью совместима с наукой в целом и с теорией эволюции в частности. Утверждать такое могут только те, кто не читал этих богословов или на многое готов ради того, чтобы обелить историю церкви.

Я мог бы продолжать еще долго, но приведу только два примера. Протестант-реформатор Жан Кальвин верил в девственность Марии, существование Адама и Евы и ад. Как и Фома Аквинский, он считал, что еретиков следует казнить. Что же до метафорической интерпретации Корана, о ней не может быть и речи: как мы уже видели, большинство мусульман воспринимают эту книгу как истину.

Гнев Салливана по поводу Адама и Евы побуждает меня привести еще один пример. Если вы захотите истолковать значительную часть Библии как аллегорию, вам придется отринуть всю историю теологии, переписать ее в угоду вашей прогрессивной, ориентированной на науку вере. Кроме того, делая вид, что вы следуете традициям средневековых богословов, вы должны будете объяснить, каким образом умудряетесь вычленить истину из метафор. Что есть аллегория и что есть правда? Как их различить? Это особенно сложно для христиан, поскольку исторические свидетельства существования Иисуса – то есть реального человека, жизнь которого обросла мифами – не слишком прочны. А доказательства того, что Иисус был сыном Божиим, неубедительны, поскольку опираются исключительно на утверждения Библии и интерпретации людей, сделавших записи через несколько десятилетий после событий, описанных в Новом Завете.