Читаем без скачивания Творения преподобного Симеона Нового Богослова. Слова и гимны. Книга вторая - Симеон Новый Богослов

Слово пятьдесят второе

1. Какие это неизреченные глаголы, кои слышал апостол Павел?

2. Что суть блага, ихже око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша?

3. Что есть Царствие Божие, и как оно действенно является в нас?

1. Владыка всяческих Христос каждодневно учит нас через Святые Евангелия, где иное говорит прикровенно, чтоб не понимали Его многие, когда говорит в притчах, из чего иное опять объясняет наедине ученикам Своим, говоря: вам дано есть ведати тайны Царствия Божия, прочим же в притчах (Лк. 8, 10); иное же говорит не обинуяся, для всех явно, как сказали Ему апостолы: се, ныне не обинуяся глаголеши, а притчи ни коеяже не глаголеши (Ин. 16, 29). Почему наш долг исследовать и узнать, в каких словах учил Господь не обинуяся и явно, и в каких учил прикровенно и приточно. Так, например, явно возвестил Он следующее: любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас (Мф. 5, 44); блажени плачущии, горе смеющимся (Лк. 6, 21, 25); покайтеся, приближибося Царствие Небесное (Мф. 3, 2). И опять: любяй душу свою погубит ю, и ненавидяй души своея в мире сем в живот вечный сохранит ю (Ин. 12, 25). И: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет (Мф. 16, 24). Много и других подобных мест, в коих Иисус Христос предлагает Свое учение не прикровенно и в притчах, а явно и без всякой прикровенной мысли. Приточно же Им сказано, например, следующее: подобно есть Царствие Божие зерну горушну, еже прием человек вверже в вертоград свой: и возрасте, и бысть древо велие (Лк. 13, 19). Опять: подобно есть Царствие Небесное человеку купцу, ищущему добрых бисерей (Мф. 13, 45). И еще: подобно есть Царствие Небесное квасу, егоже вземши жена скры в сатех триехмуки, дондеже вскисоша вся (Мф. 13, 33). Сие и многое подобное сему говорит Господь приточно, уподобляя Царствие Небесное таким предметам, и называет это притчами.

Отсюда помысли, прошу тебя, сколь велика премудрость Божия, что такими чувственными примерами, которые кажутся нам так невысокими, Он изображает пред нами и, как живописец какой, начертывает в уме нашем недомыслимое и непостижимое. Делает же Он это для того, чтоб неверы оставались слепцами, лишенными ведения таких благ, так как сделались недостойными того по причине неверия своего; а верующие, напротив, слыша и с верою приемля приточное слово, видели истину и ясно познавали событие в самих себе означаемых притчами вещей. Ибо притчи суть образы вещей духовных; а как и каких вещей суть они образы, послушай. Зерно горушное есть Дух Святой; человек есть каждый верующий, желающий приять зерно сие посредством делания заповедей; вертоград есть сердце верующего, внутрь которого ввергают то зерно (единое, говорит, а не много, потому что естественно неделимое и недробимое не может быть разделено на многие части, но пребывает всегда едино). Потом, когда храним себя со всяким вниманием и блюдением, зерно то дает росток; когда росток подымется, то делается явным; когда же еще подрастет и станет довольно великим, то познаваем бывает теми, в которых настолько разросся; а когда, наконец, станет как дерево и пустит от себя многие ветви, тогда радостью неизреченною исполняет того, кто сподобляется это возыметь в себе. Итак, как сад без посеянного семени не дает никаких полезных зелий, кроме одних терний и диких трав, и семя, не будучи посеяно, не прорастает и не приносит плода, но остается одно, как есть; совершенно таким же образом и наши души, если не примут в себя Божественного семени, пребывают бесплодными, исполненными терний, то есть грехов; равно и Божественное семя, прежде чем ввержено будет в души наши, пребывает в себе, как есть, ни умножения, ни умаления не приемлет и в нас ни ростка не дает, ни возрастает в древо. Ибо как возможно, чтобы то Божественное семя, не будучи посеяно в сердцах наших и не соединившись с нами, но пребывая особо от нас, как особо от сада находится семя, не посеянное в нем, – как, говорю, возможно, чтоб оно разрослось в нас, как разрастается в тех, в сердцах которых посеяно и с которыми соединилось? Никак это невозможно, – как невозможно также и то, чтоб огонь зажег дрова, не быв подложен под них, или чтоб загорелись дрова без соприкосновения с огнем.

Но как слова Святых Евангелий иные говорятся нам примрачно и в притчах, а иные говорятся ясно, без прикровенности, так и слова апостолов не все говорятся явно, без прикровенности, но иные из них имеют нужду в большом толковании и изъяснении, потому что содержат сокровенную глубину мыслей. И если признаете благословным, возьмем в рассмотрение одно изречение святого апостола Павла и увидим, какие там сокрыты глубины Духа, ибо, по слову Божию, Святой Дух вся испытует, и глубины Божия (1 Кор. 2, 10). Какое же изречение имеем мы рассмотреть? – О неизреченных глаголах, какие слышал божественный Павел, когда был восхищен до третьего небесе.

И как у нас бывает, что если не отверзем собственных уст наших, то не может изыти вне слово наше, так и если не отверзутся уста Божии (то есть Дух Святой) через осияние и просвещение, какие бывают в нас (не говорю, чтоб Дух отверзался, но ум наш, когда осиявается и просвещается от Духа), Сын и Слово Божие не зрится и не бывает явен в чувстве зрения и слуха нашего (умного).

Изъяснив сие, заключаем, что неизреченные оные глаголы, какие слышал божественный Павел, не другое что суть (по моему скудоумному мнению), как сокровенные и воистину неизъяснимые и незримые, через осияние от Духа Святого бывающие созерцания, и боголепные и недомыслимые уразумения пресветлой и пренедоведомой славы и Божества Сына и Слова Божия, какие, будучи открываемы, более ясными и более чистыми представляются тем, кои достойны того. Вот что, говорю, суть те неслыханные слышания неизреченных глаголов, то непостижимое постижение непостижимых вещей. Если апостол сказал, что слышал глаголы (то есть слухом), а мы, изъясняя сии глаголы, сказали, что это Сын Бога и Отца глаголется через Святого Духа, и вместе с тем через осияние Его открывается достойным, и таковое осияние, или откровение, бывает, сказали мы, посредством созерцания, а не посредством слышания, то да не покажется тебе сие странным и неверным. Но послушай разрешение сего недоумения и познай дело как есть, да не будешь неверен, но верен. Разрешение же это таково. Внимай!

Бог, Который есть первая причина всего прочего, един есть. И это едино – есть свет и живот, Дух и Слово, уста и глагол, премудрость и ведение, радость и любовь, Царство Небесное и рай, небо небес, как и солнце солнц, и Бог богов, и всякое другое добро, какое бы ты ни сказал, заимствуя мысль о нем от сих видимых вещей или от того, что выше всех их, – найдешь, что оно есть сие едино, о коем я сказал, и удостоверишься, что оно есть и именуется всеобъемлюще, существенно и господственно – Благо. Оно не имеет никакого совершенно подобия с видимым, но есть выше всякого видимого добра, несравненно и неизреченно. И неразделимо сие едино, как видимое разделено одно от другого, но пребывает одно и то же, без всякого изменения. Оно есть всеблаго, высшее всякого блага. – С другой стороны, и человек, созданный по образу и подобию Божию, почтен тем же образом бытия и имеет в единой душе и ум, и слово, и единое чувство, хотя оно, по пяти естественным потребностям тела, делится на пять чувств. В отношении к телесному оно нераздельно разделяется посредством пяти частных чувств – зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания, и, будучи изменяемо, неизменно, проявляет действенность свою – и видит (не само чувство, но душа посредством его), и слышит, и обоняет, и вкушает, и различает вещи по осязанию. В отношении же к духовному нет необходимости, чтоб это общее чувство разделялось на пять чувств, как бы на пять окон, – не требуются, говорю, ни очи, чтоб, открывая их, видеть тамошние вещи, ни уши, чтобы слышать слово, ни орган обоняния, чтоб обонять тамошние доброты, ни губы и язык, чтоб вкушать и различать сладкое от горького, ни руки, чтоб различать твердое и мягкое, тяжелое и легкое. Но оно выходит вне всего этого, что мы сказали, и естественно последует за умом, не разделяясь от него и несясь все всецело с ним; но пребывая всецело единым чувством, оно имеет с собою и в себе пять чувств (или точнее сказать – более), поколику все они едино суть. Теперь сообрази, прошу тебя, поточнее, что излагает слово мое. Душа, ум, слово суть едино, в единой сущности и едином естестве человека, – и это едино чувствует, рассуждает, как разумное существо, понимает, памятует, совещается с собою, желает или не желает, избирает или не избирает, любит или ненавидит, и, – чтоб не удлинять слова, – это едино есть живущее (существо или сила), которое в одно и то же время и видит, и слышит, и обоняет, и вкушает, и осязает, и понимает, и знает, и говорит. – Слушай внимательно и вникай в силу того, что говорится тебе, чтоб мог ты понять, какие это неизреченные глаголы и как слышал их святой Павел, – каковы и открыты были ему, и видимы были им в Духе Святом.