Читаем без скачивания Урал атакует - Владимир Молотов

Ответов у Кости вылетело много, но додумать он не успел. Уж очень тихо сзади зашуршали шины, поздно он начал поворачиваться. Пчелиным укусом больно кольнуло в поясницу, как будто ввели острую иголку. Он захлебнулся волной, в глаза накатила розовая пелена, тело охватила небывалая слабость. Костя осел, и мир исчез.

Очнулся Муконин от того, что в лицо брызгали кипятком. Но то оказался не кипяток, а чья-то тяжелая ладонь. Туман в глазах постепенно рассеялся, мозги перестали качаться. И Костя увидел перед собой усатого Саныча.

– Ну что, Муконин, очухался? – просипел низкий голос.

Было душно и потно. Костя лежал бочком на кожаном сиденье. Руки за спиной больно стягивало нечто вроде ремней. Реальность творилась в салоне какого-то мини-вэна.

– Молодец, – обрадовался Саныч.

В его руках вдруг оказался черный шарфик, и через мгновение усач вероломно накинул шарфик на глаза Косте, грубо и быстро завязал узел.

– Вставай, пошли! – Костю подхватили под руки (рядом оказался кто-то еще).

Помогли подняться и поволокли из машины.

– Ногами-то ступай, ушлепок! Мы че, тебя тащить должны? – раздался над ухом злой богатырский голос.

Костя споткнулся, ухнул вниз, но попал ботинками на твердое покрытие. Муконина повели вперед.

– Давай-давай, пшел!

Двое провожатых поддерживали его под мышками. Костя принялся отсчитывать в уме шаги. Раз, два, три… Десять, пятнадцать, двадцать.

– Осторожно, ступенька, – усмехнулся богатырский голос.

Костя остановился, вытянул носок, нащупал ступеньку, шагнул. Получилось удачно.

– Веди его в северную комнату, – просипел Саныч. – Я сейчас.

Справа отпустили. Слева громогласный грубиян громко выдохнул. Скрипнув дверью, он завел Костю в комнату, посадил на стул, руки садистски закинул за спинку – в предплечьях дернуло до дурноты. Затем Костя услышал за спиной, как снова скрипнула дверь.

– Ну все, ты свободен, – прорезался Саныч.

Дверь опять издала звук. Мягкие шаги – усач приблизился к Муконину. Стянул повязку, зашел спереди, поглядел пытливо.

Здесь пахло свежим деревом. Костя поводил глазами. Холодная полумрачная комната с опанелкой на стенах, с паркетным полом, с зашторенным окном. Из обстановки – диван, кресло, столик, большая тумба, полки лесенкой, на которых стояли жестяные банки, в углу масляный радиатор, обмотанный своим проводом так, что вилка свисала вниз. «За городом, в дачном поселке?» – промелькнуло в голове. Пальцы онемели, предплечья ныли.

– Ну и что все это значит? – собравшись с духом, непринужденно поинтересовался Костя.

– Догадайся с трех раз, – ухмыльнулся Саныч.

– Может, вы все-таки объясните?

– Ты что, решил, что мы идиоты, да? – злобно вперился глазками Саныч. – Ты подумал, что с нами играть можно? Поперся к своим и все рассказал. Ты себя Штирлицем возомнил?

Крепкая оплеуха обожгла Костю.

– Я не понимаю, о чем вы? – Он вжал голову в плечи.

Щека остро заполыхала.

– Ах, он не понимает! – театрально произнес Саныч.

В руке комитетчика оказалась мемка, и он сунул ее под нос Муконину.

– Ты нам что принес? Вот эту хрень? Состряпали, да, фигню какую-то?

– С чего вы взяли? Здесь подлинная информация, – не сдавался Костя.

– С члена собачьего. Мы тебе сразу жучок прицепили, покруче того, который ты для следователя приготовил. Так что все твои похождения нам известны.

Костя начал мучительно соображать. Кажется, все вышло, как наметили. Эти олухи думают, что они слышали правду. Главное, понять – известны ли им мои передвижения? Мобильник я периодически выключал. Вот только черный «Фольксваген». Но от него тоже им толку не было. По всему выходит, что они знают, как и задумывалось, лишь слова.

– И куда вы его прицепили? – спокойно поинтересовался Костя.

Саныч злорадно осклабился.

– В жопу, мать твою. Под мышку тебе прикололи.

Комитетчик убрал мемку. Затем брезгливо расстегнул Косте ворот и, скривившись, достал знакомый Муконину паучок. Да при этом больно дернул за волосы под мышкой.

– Так что ты понял, уже не отвертишься! – Саныч засунул жучок в карман пиджака. – Значит, «Минипа» на мемке дутая, в старой версии, с токсином столбняка. Ученые – из мертвых душ. Ну и хитрецы, хотели нас вокруг пальца обвести, а? Давай, Муконин, колись, кто этот, с которым ты базарил – настоящий руководитель группы? Генерала мы уже вычислили. Ты нам его назвал.

У Кости защемило в груди. Неужели на тайной встрече, там, у озера Шарташ, он назвал Калинова по имени-отчеству? Да нет, вроде бы не было. Тогда что, Саныч блефует? А если правда вычислили? Это равнозначно приговору, с отчаянием подумал Костя. Теперь они возьмутся убирать Калинова, так же, как пытались устранить министра Комова.

– Фигу вам с маслом! – Костя презрительно поглядел на Саныча.

– Чего?

– Фигу вам с маслом, говорю, – отчеканил он.

– Ах ты сучара! – Мощный удар кулаком словно раздробил челюсть на части. Костя зажмурился: вдох-выдох. Попробовал зубы языком – один зашатался. Стало обидно, чуть слеза не вылезла. Муконин сплюнул вбок.

– Для предателя родины ты слишком хорошо бьешь, – прошипел Костя.

– Предатель родины? Ха-ха-ха! – громко выдал Саныч. – Не смеши меня, Муконин. Какая, к хренам, родина? Ты что, долбаный осел, до сих пор не понял? Никакой родины давно нет. России нет больше! Все. Была да сплыла! Тю-тю. Одни ошметки остались. Или ты эту порнографию в виде Уральской Республики родиной называешь? Так и ее скоро тоже с лица земли сотрут.

Комитетчик склонился над Костей и сделал соответствующее выражение лица, мол, кто бы сомневался.

– Это миротворцы тебя так обработали? – спокойно осведомился Муконин. – Надеешься, что, когда они тут все завоюют, они вам пряников раздадут? Так ты ж тогда сам долбаный осел. На кой ты им сдался? Они тебя же первым делом в порошок сотрут либо в послушного киборга превратят. Или ты еще не втюхал, а?

– Я вот никак не пойму, чего ты добиваешься, Костя? – неожиданно подобрел усатый комитетчик. – Согласился бы с нами работать, мы б тебе таких пряников надавали. От тебя всего-то и нужно: перевербовать всех ученых на нашу сторону. Ведь у каждого человека, как известно, есть своя цена. Кому счет в долларах в швейцарском банке, кому личный домик на Средиземном курорте. Виллу не обещаем, но домик вполне. И для тебя бы добра нашлось немало.

– Спасибо, у меня все есть.

Саныч неодобрительно цокнул языком и покачал головой.

– Смотри, тебе жить, – протянул он.

– А тебе, значит, уже что-то пообещали? – язвительно сказал Костя. – Ну и дурак! Жди, когда догонят и еще раз дадут… Если ты до сих пор не понял, родина – это дом, где ты родился. И чем больше он разваливается, тем роднее становится. И тем на сердце больнее. А если ты продал его за тридцать сребреников, тебе их, в лучшем случае, в лицо бросят. Но обратной дороги уже не будет.

– Ба, какие высокие слова! – Саныч приосанился. – Ты часом книжки не пишешь по утрам, сидя на унитазе?

Он склонил голову набок и посмотрел на Костю, как на провинившегося ребенка. В вялом свете окна за спиной Саныча черты лица усача размывались.

– Почем тебе знать, где я родился? – добавил комитетчик. – А может, я с детства каши недоедал. Мамка концы с концами сводила. В этой гребаной стране я счастья-то никогда не знал. Так что я рад, что она развалилась. И если ты, идиот, вовремя не перебрался на нужную сторону, значит, сдохнешь, придурок, через месяц-другой сгинешь.

Что за наваждение! Второй раз уже Костя слышал похожие слова в свой адрес. Сговорились они все, что ли?! Да нет, чистое совпадение. На почве последних бурных событий. Ну ладно, с усатым все понятно. Но что же дальше-то делать? Умными беседами долго время оттягивать не получится, бесполезно.

Тут тихонько скрипнула дверь, и кто-то вошел в комнату. Костя затылком почувствовал колыхание воздуха, услышал мелкие шаги. Глазки усача уставились на гостя (или хозяина?), в них появилось выражение подчиненного человека.

– Салют. Ну что он, сказал чего-нибудь? – буднично осведомился знакомый тонкий голос.

«Набоков!» – осенило Костю.

И правда, сбоку обошел Николай Альбертович в сером костюме, встал рядом с Санычем, наклонился к Муконину.

– Здравствуйте, Константин, – уголки рта у следователя сместились вверх в вялой усмешке. – Рад вас видеть.

– Я и не сомневался, – буркнул Костя.

– Ни хэ он не сказал. Только и делает, что дерзит, про родину мне тут рассуждает, философ хренов! – пожаловался Саныч. – Может, с ним построже надо?

– Про родину? Очень интересно.

Николай сел в кресло, расстегнул пиджак и раскинул руки на подлокотники.

– Фуф, что-то жарко здесь как-то, – посетовал он. – Ну что ж, Муконин, не оправдал ты наших надежд. Мы-то думали, ты будешь честно на нас работать. А ты вон чего затеял. Ну и ладно, мы и такой сценарий учитывали. С генералом ты нам уже помог, осталось ученых раскрыть.