Читаем без скачивания Трижды заслуженная вдова - Фаина Раевская

— Серега не убивал! — наконец решительно заявил Пашка. — Они с Соней были любовниками.

Моя нижняя челюсть медленно отвисла до колен, а я не потрудилась вернуть ее обратно. Примерно то же самое произошло и с Люськой.

По словам Пашки, Соня Либерман была очень неравнодушна к молодым крепким парням. В общем-то, учитывая возраст ее трех покойных мужей, это вполне понятно. Однако дамочка занялась настоящим коллекционированием мужских особей. Ей было неважно, кто перед ней: охранник или студент, сантехник или бизнесмен. Равнодушна была Соня и к «морде лица». Главное, чтобы кавалер мог продержаться в постели достаточно долго без помощи «Виагры». Когда все охранники были испробованы и изрядно надоели, Соня начала реальную охоту. Вечерами, примерно раз в неделю, она выезжала из дома. Иногда одна, иногда — в сопровождении кого-либо из ребят-охранников. Случалось, что ее избранник по нескольку недель жил в доме Сони. Потом он ей надоедал и исчезал в неизвестном направлении с карманами, оттянутыми неплохой суммой денег. В периоды холостячества Софья Арнольдовна отличалась особенной вздорностью характера и неуемной тягой к алкоголю. В такие дни охранники старались не попадаться ей на глаза.

Серега Осауленко начал работать у Сони примерно полгода назад.

—    Короче, хозяйка на Серого сразу глаз положила, — продолжал Пашка. — Обогрела, приласкала... А что? Парень он видный, бывший спортсмен... Правда, с головой не все в порядке...

—    Псих, что ли? — удивилась Люська.

—    Сама ты псих, — обиделся за друга Павел. — В Чечне он воевал еще в первую войну. До сих пор по ночам или когда много выпьет «чехов» мочит.

Пашка глубоко вздохнул, ненадолго замолчал и продолжил:

—    Так вот, Серега влюбился, как школьник. Сонечка то, Сонечка се...

—    Но Соня намного старше, — напомнила я.

—    И что? Любви, как ты помнишь, все возрасты покорны. Мы ему в один голос твердили, что дамочка — обыкновенная нимфоманка, что через пару-тройку недель она его бросит... А что толку? Я, говорит, ее люблю, а вы мне просто завидуете. Он ее и вправду любил, — тихо добавил Пашка.

—    Поп тоже любил собаку, — проворчала я. — Может, Соня бросила твоего Серегу, вот он и решил... Тем более ты говоришь, у него с головой не все в порядке... А о дне гибели Сони что ты можешь сказать?

—    Да все как обычно! Дежурство, обход... Правда... — Павел замялся.

—    Что? — я напряглась.

—    В наше прошлое дежурство к Соне мужик приезжал. Они здорово ругались.

—    И ты, конечно, ничего не слышал, — предположила я.

—    Мне не положено, я охранник, — опустил голову Пашка.

Я сразу сообразила, что кое-что ему все-таки известно, но в силу каких-то причин говорить об этом он не торопится.

—    Пашенька, — как можно мягче обратилась я к парню, — я хочу, чтобы ты понял одну простую вещь: Соню убили. До тех пор, пока настоящий убийца на свободе, Серега будет сидеть в тюрьме. Как ты думаешь, с его-то головой он там долго протянет?

—    Но я действительно ничего не знаю! Если бы Соня заподозрила, что кто-то что-то услышал или увидел лишнее — моментом бы вышибла без выходного пособия! У нее как раз период безвременья начался.

—    То есть? — не поняла я.

—    А то и есть! С Серегой они расстались, а нового мужика она пока не приобрела...

—    А как гость выглядел? Это-то хоть ты помнишь?

Павел на мгновение задумался. Было видно, что ему не совсем хорошо. Точнее, очень даже плохо. Сегодня он впервые после операции поднялся, и это отняло у больного слишком много сил.

—    Обыкновенно выглядел, — Пашка пожал плечами. — Приехал на машине, это помню. «Форд-Проба» красного цвета...

—    А номер запомнил?

—    К чему мне? Но мужик этот уже не первый раз к Соне приезжал, это точно, — убежденно сказал Павел.

Подошла молоденькая медсестра.

—    Извините, — обратилась она к нам, — но часы посещения уже закончились. А ему еще нельзя так долго находиться в вертикальном положении.

Я нехотя поднялась.

—    Что ж, Паша, спасибо... Выздоравливай...

Он неуверенно кивнул и попросил:

—    Девчонки, вы уж помогите Сереге. Он хороший парень и... Не убивал!

Чертов с трудом поднялся и, поддерживаемый медсестрой, поплелся к палате.

Уже сидя в машине, Люська разочарованно протянула:

—    Ну и что нам дал этот визит кроме расстройства?

—    Кое-что все-таки дал. Мы знаем, что накануне гибели Софья Арнольдовна принимала гостя. И навещал он ее не первый раз, то есть это, наверное, не один из ее... м-м-м... избранников! — отозвалась я задумчиво.

—    Ну и что? Он же не мог шланги перерезать! Иначе Соня погибла бы по крайней мере в тот вечер, когда они с Серегой куда-то ездили, — резонно рассудила Люська. — Знаешь, Жень, что-то мне подсказывает, что вряд ли мы найдем убийцу Сони — вон у нее сколько мужиков было!

— Что да, то да, — уныло согласилась я.

Настроение у меня испортилось окончательно, поэтому дома я отказалась от ужина и уединилась в ванной.

«Интересно, — размышляла я, нежась в пене, — Розу Адамовну и Соню убил один и тот же человек? Если это так, то какова причина? Неужели все эти смерти только из-за наследства папаши? В таком случае убийце, скорее всего, придется еще многих убрать... А если Розу убил кто-нибудь посторонний? А Соню, к примеру, один из многочисленных поклонников? Хотя бы тот таинственный посетитель? Осерчал, допустим, что его бросили или денег мало заплатили, ну и... Н-да, грустно, девицы! Так, кажется, говорил Остап Бендер? Кто бы ни был убийцей Сони, диверсию со шлангами он совершил либо ночью, либо... либо... Стоп! Может, Люська права? Ведь Левка куда-то выходил во время нашей беседы. Конечно, мотивов я не вижу, но это вовсе не значит, что их нет! Ну Левка, ну артист! Вот уж я доберусь до тебя, погоди! Пусть Ульянов не смог тебя расколоть, а мне это — пара пустяков!»

Я торопливо покинула ванную и, оставляя мокрые следы, протопала в комнату. Люська мрачно уставилась в телевизор и делала вид, что следит за развитием экранных событий. Однако сильно сомневаюсь, чтобы она могла всерьез увлечься политическими дебатами в Госдуме. Тем более что выступления депутатов без переводчика с русского на русский все равно понять невозможно. Предположив, что Людмила предается размышлениям о своей нелегкой судьбе, я не стала ее отвлекать. Взяла телефонную трубку и ушла на кухню.

У Левки было занято. Потратив минут пятнадцать на бесплодные попытки дозвониться, я тихо выругалась, закурила сигарету и задумалась. Вскоре ко мне присоединилась Люська.

—    Как ты думаешь, Люсь, — я перевела взгляд со стены на подругу, —горячий утюг на животе — это очень больно или терпимо?

—    Смотря как долго он будет стоять на животе, — со знанием дела ответила она. — А тебе зачем?

—    Левку пытать, — честно призналась я.

Люська побледнела и, глядя на меня ок-руглившимися от ужаса глазами, пролепетала:

—    А почему именно утюгом? То есть я хотела сказать... Вовка же его допрашивал...

—    Ха, Вовка! — я презрительно скривилась. — Да он только со спекулянтами и с маньяками какими-нибудь может работать! А как дело коснется чего-то серьезного...

—    Значит, ты думаешь... Ты предполагаешь...

—    Это, между прочим, ты первая предположила, — напомнила я. — Так что напрягись и вспомни, чем еще пытать можно, а то утюг как-то чересчур банально! Мы же не быки какие-нибудь!

Люська задумалась, а я повторила попытку дозвониться до Левки. С третьего раза он недовольно откликнулся:

-Да?

—    Здравствуй, Лева! — приветливо поздоровалась я. — Ты сейчас очень занят?

—    Ну, вообще-то...

—    Очень хорошо! Нам бы хотелось с тобой побеседовать.

—    Это срочно? — мое чуткое ухо уловило в голосе Левки недовольство. — Может, завтра, Жень? Поздно уже...

—    Нет, дорогой, сегодня, сейчас! — твердо сказала я. — Через полчаса ждем тебя на нашей конспиративной квартире!

Я отключилась и довольно посмотрела на Люську.

—    А где у нас конспиративная квартира? — оторопело спросила она.

—    Здесь! — я радостно развела руки в стороны. — Ты не отвлекайся, Люсь! Скоро Левка приедет, а мы еще не знаем, как его пытать!

—    Под пытками и я признаюсь в чем угодно, — проворчала Люська, но задумалась.

Левка приехал даже раньше назначенного срока. Я пригласила его пройти и усадила на заранее приготовленный стул. Лев тревожно смотрел то на меня, то на Люську.

—    Че за дело, девчонки? — собрав волю в кулак, спросил подозреваемый.

Люська пристально посмотрела ему в глаза и печально ответила:

—    Левчик, ты прости, но мы вынуждены... Не советую тебе сопротивляться, честное слово! Побереги здоровье — оно тебе еще пригодится!

Бесконечно страдая, подруга извлекла ремни, Санины галстуки и прочие подручные орудия пыток. Авакян-младший изумленно смотрел на нее, пока она, сосредоточенно сопя, привязывала его к стулу.