Читаем без скачивания Над рекой Березой - Виктор Пашкевич

Построенных до войны складов не хватало, и немцы складывали ящики с боеприпасами в громадные штабеля под открытым небом.

…Третий день ходили мы вокруг этих больших складов, высматривая место, где можно подложить взрывчатку. Густой ельник скрывал нас от глаз часовых, вышагивающих по узкой тропинке по другую сторону проволочной ограды.

— Пока не отвлечем часового хотя бы на пять минут, заминировать бомбы не удастся, — сделал заключение Саша, когда мы после третьего дня наблюдений ни с чем вернулись домой. — Но как это сделать?

— Есть план, хлопцы, — вскочил Мелик. — Внимательно слушайте и не перебивайте.

— Давай, выкладывай, — заулыбались мы с Сашей. — Только настоящий план, а не чепуху какую-нибудь.

— Так вот, — начал Мелик, — давайте попробуем устроить около ограды драку. Часовой обязательно остановится. Немцы любят поглазеть на такие забавы. Сам видел…

— Нечего сказать, хороший план. Мы будем драться, а тол под бомбы сам полезет, — с иронией заметил Саша.

— Не перебивай. Дай договорить до конца… — рассердился Мелик. — Драться будут Виталька, Васька, Ленька и Коля Лисовский. Пока часовой будет глазеть на потасовку, мы втроем метров за сто от этого места проберемся к складу и поставим мину. Чем плохой план?

— План ничего, — согласился Саша. — Только за Кольку Лисовского боюсь. Как бы не разболтал.

— За этого хлопца я ручаюсь, — запротестовал Мелик. — Жалко, что мы его раньше в свою группу не приняли. Это не Киндер, который папочки боится, как огня…

Долго мы еще обсуждали план операции и наконец решили, что проводить ее будем в воскресенье, когда в бомбохранилищах прекращаются все работы, а большинство немецких солдат и офицеров уходят в город. Нашими помощниками, по предложению Мелика, будут Виталии Запольский, Вася Зуенок, Леня Лавринович и Коля Лисовский. Мелик взялся собрать их всех вместе и, не раскрывая наших планов, научить по-настоящему драться.

Мы с Сашей еще два раза сходили к Зеленому городку и выбрали место, откуда будем подбираться к бомбохранилищам. Перенесли в густой ельник и недалеко от ограды закопали в землю четыре килограмма тола, два взрывателя и двадцать пять метров бикфордова шнура.

Оставалось только посмотреть, как Мелик научил мальчишек отвлекать часового. И вдруг вместе с Сашей к нам домой прибежали избитые Васька и Леня.

— Ты только погляди, что он с ними делает, — горячился Саша. — Заставил Кольку и Витальку излупить их до неузнаваемости.

В это время открылась дверь, на пороге появился улыбающийся Мелик.

— Ты что, рехнулся! Разве можно так? — накинулся я на него.

Мелик косо взглянул на Сашу.

— Не помрут. Какой же дурак поверит, если они друг дружку по головке гладить будут? Надо, чтобы все было по-настоящему.

— Мы не против драки. Только скажите, для чего она нужна? — держась рукой за раскрасневшееся ухо, захныкал Леня.

— Узнаете, когда надо будет. Сказано вам, что это нужно для самого главного дела во всей нашей жизни. И больше не спрашивайте, — отрезал Мелик.

Пока мы с Сашей отчитывали Мелика за такие методы обучения, подошли Виталька и Коля Лисовский. Мы рассказали ребятам о предстоящем задании и попросили их разыграть сцену драки как можно правдоподобней. Говоря по правде, мы за них очень тревожились. Ведь Леня, Васька, Виталька и Коля еще ни разу в диверсиях не участвовали.

Однажды мы допоздна засиделись под окном на лавочка и не заметили, как открылась калитка и во двор вопим мужчина в темных очках. Глянули и глазам не поверили: перед нами стоял Михаил Куликов.

— Что притихли, орлы? — широко заулыбался Михаил и большими своими ручищами обнял нас всех троих.

Куликов в городе! Этого мы никак не ожидали. После того как он вместе с моим отцом был арестован гестаповцами и через несколько часов по счастливой случайности отпущен, Михаил сразу покинул город и ушел в кличевские леса, где вступил в 208-й партизанский отряд полковника Нечипоровича. Больше о нем мы ничего не слышали. И вдруг Куликов в Борисове! Неспроста, значит.

— Нельзя мне к вам заходить. Но не выдержал. Решил на минутку забежать, узнать, как вы тут. Мать здорова? Малыши как? — засыпал он меня вопросами.

— А вы откуда взялись, Михаил Николаевич? — спросил Саша.

Куликов подмигнул нам и снова заулыбался.

— А вы — молодцы. Подросли на целую голову. Кавалеры, настоящие кавалеры. Только за девушками ухаживать, наверно, некогда. В Борисове я мимоходом, ребята.

Мы поняли, что Михаил выполняет какое-то важное задание.

— Веди к матери, — повернулся ко мне Куликов.

— Хлопцы, давайте посоветуемся с Михаилом, как лучше взорвать бомбохранилища, — предложил я ребятам, когда мы остались втроем.

— Правильно, — поддержал меня Саша. — Вот было бы здорово, если б он с нами пошел на эту операцию.

Минут через десять мы затащили Михаила в мою комнатку и рассказали ему о задуманной диверсии.

— Вы это серьезно?! — испуганно посмотрел на нас Куликов.

— Знаете, сколько там бомб, мин и снарядов? Тысячи! Такой переполох устроим, все фрицы из города сбегут, — восторженно говорил Мелик.

— Вот что, хлопцы, — резко перебил его Михаил, — не смейте об этом и думать. Вы понимаете, что произойдет?!

— Нет, — пожали мы плечами.

— У вас всего пять метров детонаторного шнура, гореть он будет максимум одну минуту, а потом сработает мина. Сколько метров за это время вы успеете отбежать от бомбохранилища? Сто, сто пятьдесят, не больше. От детонации взорвется несколько сот полутонных бомб и такое же количество снарядов и мин. Вы все там погибнете.

— Мы не знали, что они все сразу могут взорваться, — упавшим голосом проговорил Саша.

— Зачем рисковать, ребята? — сказал, прощаясь с нами Михаил. — Эти бомбохранилища мы подорвем другим способом. И постараемся обойтись без жертв.

Куликов обещал доложить секретарю межрайкома Сацункевичу и полковнику Нечипоровичу о нашей просьбе прислать в город связного за толом.

А через два дня после встречи с Куликовым ко мне прибежал заплаканный Киндер.

— Тол у нас украли, — захныкал он. — Может, это ты взял?

— Как украли? — лицо мое выражало крайнее удивление.

— Кто-то залез в баню и утащил весь тол вместе с капсюлями и шнуром. — Отец меня сегодня полдня дубасит. Говорит, что я отдал.

Хотелось смеяться. Но я представил себе, как отец лупит несчастного Мишку, и мне стало жалко своего бывшего школьного товарища.

— Я не брал, Миша. Да и зачем мне столько? Боюсь я этой штукой рыбу глушить. Еще в руках взорвется.

Валя Соколова

Шел ожесточенный бой за переправу на Березине. Небольшая группа советских воинов отбивала атаки гитлеровцев, пытавшихся с ходу захватить мост через реку у деревни Юшкевичи. Красноармейцы из последних сил сдерживали натиск моторизованных частей врага и переправляли на восточный берег реки полевые госпитали и другие нестроевые подразделения, которые отстали от своих полков и оказались в самой гуще боя.

Беспрерывно рвались мины и снаряды. На бреющем полете проносились фашистские стервятники и поливали свинцовым дождем дорогу и обочины. Не думая об опасности, между повозками с ранеными красноармейцами сновала небольшая щуплая девочка с плетеной корзиночкой в руках. Она раздавала красноармейцам индивидуальные пакеты, помогала делать перевязки и опять бежала к большой санитарной машине с медикаментами.

Девочку с тонкими косичками увидел раненный в руку главный врач медсанбата майор медицинской службы Котельников.

— Когда немного утихнет, уведите эту девочку отсюда, — приказал он медсестре Ане.

Аня подбежала к девочке и закричала:

— Сейчас же уходи отсюда! Не видишь, что здесь творится?

— Я помогаю раненым, и вы не имеете права запретить мне это делать, — возразила девочка.

— Тебя же могут убить…

— На войне все может случиться, — и девочка побежала к машине за очередной порцией перевязочных материалов.

…А назавтра четырнадцатилетняя пионерка 10-й борисовской школы Валя Соколова увидела, быть может, самое страшное в своей жизни. Мимо ее дома вели в окровавленных бинтах раненых бойцов, которым она вчера оказывала первую помощь. Их сгоняли за высокий забор деревообрабатывающего комбината имени Коминтерна. Некоторые раненые не могли идти и от слабости падали на землю. Конвоиры их тут же пристреливали. Дна красноармейца, видимо, легко раненные, пытались бежать. Но не успели они отбежать несколько метров от колонны, как тут же были скошены автоматными очередями.

Врачи, медсестры и санитарки — почти все женщины — небольшой группкой шли за колонной под усиленной охраной и с болью в сердце смотрели, как озверевшие фашисты расправляются с беспомощными людьми.