Читаем без скачивания Сердце бьется вновь, если ты со мной (СИ) - Уайт Женя

— Я не про это, — покачала головой. На полу было удобно. Но если продолжу так сидеть, желание идти в универ окончательно исчезнет. Значит, встаем и идем. Заодно и неприятный для меня разговор сам собой затухнет. — Вы только и делаете, что кричите. И себе нервы треплете и мне. Слушать это все у меня желания нет. Поэтому не удивляйтесь, что я поздно прихожу домой.

— Кстати, о твоих поздних прогулках…

— Я не гуляю, — парировала. Встав с пола, отряхнула джинсы и, быстро осмотрев себя, насколько это было возможно без зеркала, схватила сумку, что лежала неподалеку на полу, и заторопилась на выход из комнаты.

Мама не спешила отходить. Так и замерла у двери, отрезая мне единственный путь к отступлению. Она продолжала сверлить меня недовольным взором. Но и заговаривать снова не торопилась.

— Мам, мне бы пройти, — сказала, смотря словно сквозь нее.

— Ты совсем от рук отбилась, — и снова в ее голосе недовольство. — Где мы с отцом допустили ошибку?

Ох, я бы сказала. Но не собиралась тратить на это время. Если еще учесть, что в соседней комнате засуетился отец… Быть участницей очередного скандала я не хотела. Впрочем, сколько можно повторяться?

— Я опаздываю, — смотря в экран телефона, что до этого сжимала в правой руке, сказала обеспокоенно. — Прости, ма, но мне нужно торопиться.

Конечно, я никуда не опаздывала. Просто не хотела находиться дома, когда здесь были родители. Сложно объяснить чувства, бушующие в груди, когда ты видишь каждый день тех, кто подарил тебе жизнь, но понимаешь, что им плевать на тебя. Ну да, в свое время я жила в любящей семье. Пока не повзрослела. У отца, как оказалось, завелась (как паразит, честное слово) женщина на стороне. Какие тараканы бушуют в голове у матери, я никак понять не могла. Как не могла понять и такое отношение к себе. Словно это не моя родная мать, и не мой родной отец. В какой-то краткий миг они стали для меня совсем чужими.

На этот раз мешать выйти из комнаты мне никто не стал. Мама отошла, сверля меня тяжелым взглядом. Ничего необычного. К этому можно было уже привыкнуть. Что я и пыталась сделать. Пока не очень получалось. Но не думаю, что у меня когда-нибудь будет отсутствие практики. За последние пару месяцев такой взгляд я стала ощущать на себе все чаще.

Сунув ноги в ботинки, схватила с крючка куртку и поспешила выйти из квартиры. Что ж, сейчас судьба с отцом меня не столкнула. Но нет гарантий, что не столкнет вечером.

Куртку натягивала, пока спускалась на первый этаж. Чуть не уронила на ступени сумку. Телефон, увы, не удержала, и он, выскользнув из руки, ударился корпусом об пол. Вот честно, у меня, кажется, сердце удар пропустило. Спрыгнув с последних ступеней, наклонилась и подняла телефон. Экран треснул, но сенсор вроде как работал.

На улицу не вышла — вылетела, словно птица с одним перебитым крылом. Запыхавшаяся, уже, несмотря на то что было утро, уставшая и какая-то потерянная. Не знающая, как быть дальше. Ничего… Человек, как говорится, ко всему привыкает. Вот и я привыкну к такой жизни. Снова, как и всегда, натяну на лицо улыбку, переключусь с режима «Пессимизм» на «Сарказм» и буду играть свою роль, которую играю уже не первый день.

Но то ли я еще не проснулась после слишком короткой для полноценного отдыха ночи, то ли из-за стресса, в общем, я не успела осуществить задуманное. В смысле, надеть маску пофигизма и вновь предстать перед обществом обычной, довольной жизнью девчонкой. Немного избалованной цивилизацией и не задумывающейся о том, кем стану по окончании универа. В общем, входила я в метро по-прежнему помятая, расстроенная и заранее смертельно уставшая от грядущего дня.

В подземке было, как всегда, много народа. И все бы ничего (ведь за столько лет я уже привыкла к подобным толкучкам), если бы меня не подкараулили прямо за турникетами, при самом входе. Спуск к станции был не глубоким, вот Пономарев и решил подняться в вестибюль.

— Привет, — коротко улыбнулся парень, как только я прошла через контроль и оказалась рядом. — Держи. Апельсиновый раф. Думаю, тебе понравится.

И протянул мне стаканчик с кофе. А я, пребывая в полном шоке, на автомате взяла его и даже поблагодарила Ваню:

— Какой сюрприз. Спасибо… — произнесла спокойно, прикладывая однако для этого массу усилий.

— На здоровье, — откликнулся молодой человек и отпил из своего стаканчика немного кофе. — Хотел поднять тебе настроение. Надеюсь, мне это удалось?

— Удалось.

Я не знала, как с ним себя вести. Вроде и принимать дальнейшие ухаживания нельзя, и оттолкнуть от себя не могу. Он единственный, кто без лишних объяснений понял, что у меня на душе. Еще позавчера. Несмотря на то, что я активно увиливала от ответа.

— Мой любимый, — вырвалось само собой, как только во рту оказался нежный кофейный вкус обжигающего и бодрящего напитка.

Скорее всего, эту информацию он выпытал у Мирки. Но злиться на них не собиралась. Потому что сейчас мне как нельзя кстати пришлось их внимание. Так приятно иногда понимать, что в мире есть кто-то, кто за тебя переживает и заботится.

Мы шли по наполненной людьми станции, но для меня существовал только Пономарев. Он не приставал с расспросами или чем другим, а просто шел рядом. И я была благодарна ему за это. Ванька точно уже знал о моих проблемах. И пусть. Возможно, так ему будет спокойнее. Да и мне тоже.

— Знаешь, если бы у меня были такие родители, я бы уже давно свалил из дома, — наконец, не выдержал Ваня.

— И куда, если не секрет? — миролюбиво поинтересовалась. Интересно, это у меня чисто на кофе такая реакция или он мне туда что-то все-таки подмешал?

— Да куда-нибудь, — развел руками парень.

— Неправильный ответ, — покачала головой. — Куда-нибудь — это значит на улицу, без денег и возможности стать нормальным человеком.

— Это еще почему? — нахмурился Пономарев. — Есть же предприятия, которые предоставляют общежития…

— Не знаю, — пожала плечами. — Информацию не смотрела, так что сказать, есть или нет подобные варианты трудоустройства в нашем городе, не могу.

— А я тебе это и не предлагал, — отмахнулся Иван. — Нечего красивой, привлекательной девушке заниматься по жизни не пойми чем.

Чуть не подавилась, когда это услышала. То есть, он уже примерил на себя роль моего опекуна? Как интерес-с-сно… А меня спросить для начала не хотел об этом?

— И попасть в среду обитания людей с низшим уровнем жизни как-то не хочу, — продолжила рассуждать, проигнорировав явный намек на заинтересованность во мне Вани. — Мало ли, с кем столкнусь? Хотя, моральных уродов кругом полно.

— Да уж, это не зависит от количества зелени в кошельке, — согласился со мной Пономарев.

Подъехал поезд, и мы зашли в переполненный вагон. Мне было плевать, что кофе может на кого-нибудь разлиться. Я держала его перед собой. А если кому вздумается расправить свои локти, то это уже его проблема.

Вот так неудобный для меня разговор и закончился. Каждый из нас понял позицию другого. Хотя, нет, пожалуй, за себя поручиться не могу. Ведь прижимающий меня к себе (в такой толкучке было просто некуда деваться. А Ванька этим внаглую воспользовался) парень намекал на более близкие отношения. В которые никак не вписывалась смена места жительства. Моего. Ну, не к себе же он меня жить хочет позвать, в самом деле?

Стоит ли говорить, что к следующей станции я пригрелась в таком, казалось бы неудобном на первый взгляд положении? Положила голову на плечо Пономареву и блаженно прикрыла глаза, наслаждаясь мимолетным ощущением спокойствия. Хороший он, все-таки. Поэтому лучше нам оставаться друзьями. Чтобы не испортить все и не разойтись, как в море корабли.

В сумке пиликнул телефон, но мне было не до него. Знала, кто это может быть. Так что решила пока повременить с ответом.

— Ты пахнешь персиком и мятой, — неожиданно проговорил молодой человек и принюхался.

— Я не знаток в ароматах, так что, чем ты пахнешь, сказать не могу, — не открывая глаз, откликнулась я.