Читаем без скачивания Дневник миссис Фрай - Эдна Фрай

После шумного курорта, что может быть лучше покоя и одиночества! Однако я обрадовалась, когда услышала голоса. Завернув за угол, я увидела нечто вроде таверны — очаровательное белое здание с каким-то экзотическим растением, обвивавшим арочный вход, и отчетливым благоуханием сигар, средства после бритья и крепкого алкоголя.

С некоторой робостью я распахнула двустворчатые двери. Голоса немедленно смолкли, а местные насекомые застыли в неподвижности, когда я, стуча каблучками, направилась к единственному незанятому столику в этом маленьком сумрачном помещении. Едва мои глаза начали привыкать к тусклому свету, исходившему от настенных свечей, как мой столик погрузился в совершенную тьму, поскольку над ним нависла человеческая фигура.

— Выпить? — прохрипела фигура.

Я подняла глаза: смуглая кожа, усы — больше ничего нельзя было разобрать.

— Э-э… да, — ответила я и устремила взгляд на соседний столик. — Мне… э-э… пожалуйста… то же самое.

— Хорошо, мадам, — заулыбался бармен. — Или… мисс?

— Мадам, — коротко подтвердила я.

— Ну да. — Бармен поклонился. — Как жаль.

Я опять посмотрела на трех женщин за соседним столиком. Они возобновили беседу; сдвинув головы, они явно обсуждали что-то очень забавное, и то у одной, то у другой из носа выстреливала струйка лиловой жидкости, точно такой же, что плескалась в их рюмках. Одеты они были согласно местным обычаям, и, однако, они сильно кого-то напоминали, только я не могла понять кого.

— Ваш заказ.

Бармен поставил передо мной маленькую рюмку. Я потянулась за кошельком, но он схватил меня за руку.

— Нет. — Когда он улыбался, кончики его усов слегка приподнимались. — Это за счет дома.

— Заведения, — поправила я, высвобождая руку.

— О да. — Виновато улыбаясь, он сделал шаг назад. — Конечно, заведения.

Я огляделась. В таверне было чисто прибрано, но женской руки здесь определенно не хватало — скатертей, салфеточек, заварного чайника…

Женщины за соседним столиком поутихли, когда к ним присоединилась еще одна дама. Она отличалась от прочих: надменная, в несуразной шляпке, — и стоило ей присесть, как она тут же завела пространную речь о своем никчемном муже (уверена, я правильно уловила смысл ее высказываний). Сколько-нибудь сочувственного отклика она не добилась, а когда отворачивалась, чтобы заказать выпивку, ее приятельницы даже презрительно фыркали. Но дама в шляпке словно и не замечала, как к ней относятся… Право слово, нельзя же быть настолько не в ладах с реальностью!

Я перевела взгляд на вино, стоявшее передо мной. Цвет предрассветного неба сочетался в нем с тягучестью сиропа от кашля. Подняла рюмку к губам. И внезапно поняла, что вокруг стало опять очень тихо. Все в таверне пристально наблюдали за мной. Я одарила присутствующих надменной улыбкой. Не могла же я допустить, чтобы они приняли меня за какую-нибудь хилую, робкую иностранку, которая боится хлебнуть местного зелья…

Очевидно, жара подействовала на меня сильнее, чем я предполагала, потому что меня ненадолго сморил сон. Очнувшись, я поглядела по сторонам — в таверне никого не было, кроме бармена, который возился с ведром и шваброй.

— Проснулись, — сказал он, не прерывая своего занятия.

Я поправила шляпку, посмотрела на часы. Жара, видно, и на них подействовала — цифры словно растеклись… Внезапно меня будто током ударило.

— Паром! — закричала я. — Я на него опоздала?

— Когда паром? — осведомился бармен.

— В пять часов.

Прислонив швабру к барной стойке, он вытащил из штанов маленькие карманные часы:

— В этом случае, да, вы опоздали.

— Который час?

— Одиннадцать тридцать две.

Это просто немыслимо. Я глянула на бармена с гневным укором:

— Вы подмешали что-то в мое вино?

Он наморщил лоб:

— «Подмешали в мое вино»? Не понимаю.

— Я слыхала о таких, как вы, — взвилась я. — Охотитесь на бедных, наивных отдыхающих, затаскиваете их в свои гаремы, а потом по очереди грязно их используете. Я обращусь к властям! В Британское посольство! Я позвоню Джереми Кайлу![52] Отвечайте же, любезный, я требую! Вы подлили какой-то отравы в мое вино?

Бармен уставился на меня, в его темных глазах светился ужас:

— Вы что? Никто никогда меня так не оскорблять. Даже моя бывшая жена. Отравить вино? — Он гордо выпятил свой крепкий подбородок. — Я в жизни не сделаю ничего такого страшного.

Видно было, что он искренне огорчен.

— Простите! — сказала я. — Но…

— Фу! — Он сплюнул. — Антонио никогда не пасть так низко. Разбавлять вино? Никогда — даже отравой! — Он снова взялся за швабру. — А теперь прошу извинить. Я очень занят. Бар скоро открывать.

— Не поздновато ли? — как можно мягче спросила я. Мне не хотелось еще больше его расстраивать.

— Нет, — бармен яростно орудовал шваброй, — я всегда открываю в полдень.

— Хотите сказать, в полночь… — рассмеялась я. Но, глянув в окно, осеклась. Занавеска пылала желтизной. — Боже правый! Неужто я проспала всю ночь?! Я… э-э… пожалуй, пойду. Не знаете, когда следующий паром?

Антонио опять оторвался от работы:

— Этого не может быть. Все рейсы отменили до завтра. К нам идет очень большой ветер. Телевидение так говорит. По всем каналам… ну, кроме того, где «Коломбо». Говорят, идет тропическая буря Эдна. Все боятся, Эдна приносит хаос и разрушение всюду, куда ни придет.

Я поерзала:

— Неужели… это действительно так?

— Да. Поэтому вам надо остаться здесь. Эдна, она очень опасная.

— Понятно.

— Прошу, живите здесь. Мой дом — ваш дом.

Я слабо улыбнулась:

— Что ж, отлично.

Бармен радостно протянул мне руку:

— Антонио.

— Э… тель, — ответила я.

— Этель. Красивое имя. — И Антонио, взяв мою руку, нежно поцеловал ее.

— Правда? — зарделась я.

Вернулась на остров. Приближаясь к двери нашей комнаты, я вспоминала вчерашний вечер. Изумительную еду, которую Антонио приготовил для нас двоих, — какое-то экзотическое куриное блюдо по особому рецепту его матушки. Вспоминала бурю, свечи, местное вино…

Я тряхнула головой. Бедняга Стивен. Наверное, извелся от беспокойства и чего только не передумал за время моего отсутствия. Бедняга. Собравшись с духом, я повернула дверную ручку и вошла.

Стивен действительно извелся, но не от беспокойства. Эти два дня он пролежал в постели, в бреду. Я предупреждала его, не надо было пить воду. Его организм к ней просто не привык.

Во время посадки на обратный рейс я чувствовала одновременно облегчение и печаль — странное сочетание. И конечно, с моим-то везением, в самолете мы оказались рядом с Миддлсмитами, так что следующие четыре с половиной часа мне пришлось поддерживать оживленную беседу; Стивен же ни на секунду не отрывался от журнала, издаваемого авиакомпанией, и фирменного бутерброда «Длиною в милю». Впрочем, время пролетело незаметно, и не успела я заскучать, как мы уж приземлились, а пилот благодарил нас за то, что мы выбрали авиалинии «Полет в неведомое». Я быстренько обменялась контактами с Адрианом и Самантой. (Точнее, я дала им наши контакты. Вроде бы они недавно переехали и пока не выучили наизусть номер своего телефона. И номер дома. И название города.) После чего мы покинули самолет.

Впереди оставалось лишь одно серьезное испытание — таможня. До сих пор мы ни разу не прошли через нее без того, чтобы Стивен не устроил какое-нибудь представление. Я приготовилась к худшему, когда таможенник спросил у него, должен ли он что-нибудь продекларировать, а Стивен в ответ лишь помахал у него перед носом соломенным осликом.

Я вздохнула с облегчением, когда таможенник переключился на меня, задав тот же вопрос.

— Нет, — ответила я. — Ничего. Совсем ничего. Я ничего такого не делала. Честное слово. Просто началась буря, и я выпила довольно много вина, и…

Решив, что со мной все ясно, я двинулась к выходу, но вдруг почувствовала руку на своем плече, и меня под конвоем отвели в маленькую комнату без окон для так называемого «выборочного досмотра». (Почему-то меня всегда подвергают выборочному досмотру, когда я путешествую со Стивеном. И разумеется, никогда ничего не находят.)

— Послушайте, — накинулась я на крупного джентльмена в форме, сидевшего за столом, — я понятия не имею, зачем меня сюда притащили…

— Тсс. — Джентльмен показал мне кулак. — Это что?

Он разжал пальцы — на ладони лежал прозрачный пакетик, наполненный каким-то мелким порошком. С ума сойти! Значит, Антонио потчевал меня и подливал вина не просто так, но с целью использовать иностранную гостью для контрабанды запрещенных субстанций. Должно быть, он подложил пакетик мне в карман, когда я прилегла вздремнуть после ужина. Наверняка в Англии у него есть сообщник, который нашел бы способ забрать у меня порошок в удобное для него время. Я была в ярости. И в печали. Но больше в ярости.