Читаем без скачивания Ничейная земля - Илья Бушмин

Только после этого в Яму выдвинулись группы оперативников и работников ППС, переодетых, как и опера, в штатское — чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Всего 15 групп на автомобилях без опознавательных знаков, которые, как муравьи, приникали на территорию поселка со всех сторон. Каждая группа «заходила» в Яму в тех квадратах, где был максимально короткий путь до порученных им объектов. Главным их преимуществом была скорость и напор.

Халилов работал с одним из оперов, совсем молодым парнишкой, и с двумя ППСниками в штатском. Они притормозили прямо перед заброшенным домом. Пустые окна, за которыми чернели облезлые стены и развалившаяся давно мебель. Несмотря на это, дверь в строение-призрак была заперта.

— Вот интересно, а если хозяин нарисуется и претензии предъявит? — озадачился молодой опер. — У нас ведь ни постановления, ничего.

— Этой улицы нет на карте. Этого дома тоже, — отозвался Халилов. — По документам, его в природе не существует. Если хочешь, можешь даже оформить его на себя.

— Ничего хуже придумать нельзя, — поежился молодой опер. А Халилов отступил на шаг и мощным ударом ботинка по замку выбил дверь.

Тем временем на северо-восточной границе поселка появились трое. Высокий и сутулый хмырь лет 30 и двое его приятелей спускались на территорию Ямы по грязной и скользкой тропинке, петляющей вдоль зарослей колючего кустарника. Кепки спасали от постоянно моросящего дождя — кажется, этим летом небо напрочь забыло о существовании солнца или просто постоянно оплакивало кого-то. Троица, увлеченная своим разговором, лишь покосилась на незнакомого им мужика в джинсовке, проходящего мимо. Мужик старался ступать на траву, чтобы не поскользнуться на рябящей от бьющих по ней капель скользкой коричневой жиже под ногами.

— …Да я ему все зубы повыбиваю, б… дь, утырок, б… дь, — сопел один из троицы, когда мужик проскользнул мимо.

Завернув за заросли около серой сутулой землянки, мужик в джинсовке достал сотовый.

— Идут к вам. Клиент и с ним еще двое. Сейчас повернут из-за угла.

Поспешно спрятав сотовый, мужик поплелся назад, матерясь сквозь зубы, когда подошвы ботинок норовили скользнуть по грязи и опрокинуть его в месиво под ногами.

Троица завернула на улочку, покрытую лужами и грязными комьями земли, взбитой недавно проезжавшими автомобилями — в этой части Ямы, на относительном взгорье, еще можно было проехать, не опасаясь увязнуть в местной трясине навсегда. Одна из таких машин пыхтела впереди, громыхая и подскакивая на заполненных серой жижей рытвинах.

— Чтоб кровью харкал, б… дь, в натуре! — не унимался участник процессии, махая перед собой кулаком.

Машина внезапно замерла прямо перед ними, подняв фонтан грязных брызг и преграждая путь. Из салона выпрыгнули двое крепышей с пистолетами наизготовку.

— На землю! Руки, б… дь! Стрелять буду! Быстро, сказал!

Опешившие от внезапной атаки, все трое плюхнулись на колени в грязь. Появившийся словно из ниоткуда мужик в джинсовке подхватил высокого сутулого хмыря, заламывая ему руку, и затолкал в распахнувшуюся перед ними дверцу автомобиля.

— Валим!

— Лежать, а то мозги, сука, вышибу! — пролаял один из крепышей. Уже через секунду машина дернулась с места, забрызгав стоявших на коленях парней, и умчалась. Смазывая грязь с лиц, двое на земле переглянулись.

— Че это было вообще?

Коротов и сотрудник патрульно-постовой службы в штатском осторожно пробирались вдоль покосившегося, в зазорах и сколах, старого бревенчатого забора к фасаду притаившегося в зарослях кустарника домишки. Одновременно еще двое сотрудников перебрались через соседский забор в огород домика и крались к черному ходу. Задняя дверь домишки отсутствовала в принципе, и зияющая черная пасть дверного проема вела в мрак и неизвестность. Коротов приблизился к заляпанным сажей, грязью и потеками не бог весть какой природы и прищурился, пытаясь разглядеть что-нибудь внутри.

Он вздрогнул неожиданно для самого себя, увидев за почти непроницаемым оконным стеклом мелькнувший силуэт.

— Там кто-то есть! — и, прыгая во двор, рявкнул в рацию: — Работаем, быстро и громко! Внутри люди!

Чертыхаясь, двое сотрудников прыгнули в черноту задней двери. Коротов с напарником выбили дверь, придавленную изнутри каким-то поленом, и ворвались внутрь. Прямо перед ними мелькнул, исчезая за ведущим неизвестно куда дверным проемом, голый по пояс мужчина.

— А ну, стоять! Полиция, ёпте!

Коротов и его напарник метнулись следом и успели перехватить человека, когда он уже был наполовину в оконном проеме, норовя исчезнуть за расстилающимися за ним зарослями кустарника. Он отчаянно брыкался и матерился, брызжа слюной, когда полицейские за ногу заволокли его внутрь.

— Пасть заткнул! Руки расставил!

Это был жуткого вида тип, явный постоялец колоний и зон. Голый по пояс, сморщенный, бритый, в наколках, покрывавших его руки, плечи, спину и грудь. Несмотря на свое положение — он барахтался на полу перед двумя рослыми мужиками с оружием в руках — зек вопил и размахивал руками и ногами, норовя отбиться.

— Завалю, б… дь! Пасть, б… дь, порву! Я отмороженный, б…!

Коротов не выдержал и двинул ему рукояткой пистолета по носу. Хлынула кровь, тип в наколках булькнул и затих, обхватив лицо кривыми пальцами.

Двое сотрудников, заходивших с тыла, оказались в главной комнате дома. Когда-то это была гостиная, сейчас же здесь находилась настоящая человеческая кунсткамера. Мечта любого противника теории эволюции. В комнате в беспорядке накиданных на кривой и рассохшийся пол матрацах, гнилых, в пятнах от мочи, рвоты и чего угодно еще, валялись четверо.

Один был в полнейшей отключке — он лежал, запрокинув голову, и созерцал свой убогий внутренний мир. Судя по штанам, он как минимум пару раз успел сходить под себя. Второй приподнялся на локте, раззявив рот с гнилыми зубами и уставившись на оперов осоловелым и отсутствующим взглядом. В глаза бросались резко сокращенные зрачки-точки. Еще двое валялись у стены в окружении окурков и шприцов. Голая тощая девица валялась, раскинув ноги. Ее кавалер, лохматое и небритое существо неопределенного возраста, орудовал ладонью в ее промежности и бессвязно мычал, издавая утробные обезьяноподобные звуки.

— Хороша Маша, да не наша, — брезгливо поморщившись, буркнул один из оперов.

Второй сплюнул и крикнул за спину:

— У них тут блат-хата! Наркош полон курятник, и все обколотые вусмерть. Что делать-то, б… дь?

Словно в подтверждение его слов первый из наркоманов, с запрокинутой головой, забился в конвульсиях, а из его рта хлынула пенящаяся рвота.

Еще одна группа проверяла адрес, на котором, по оперативной информации, скрывался разыскиваемый за изнасилование трижды судимый уголовник по кличке Махно. Старший — единственный опер в группе — вдоль забора прокрался к фасаду землянки и постучал в окно. В это время еще трое, перемахнув через забор и согнувшись в три погибели, крались с разных сторон к двери в дом.

Дернулась рваная шторка, и в окне возник силуэт небритого типа в желтой, засаленной майке. Он что-то жевал, а в его руке была алюминиевая вилка.

— Чего надо? — крикнул он.

— Махно позови, — вальяжно отозвался опер.

— А ты кто?

— Хер в пальто, мля. Знакомый! Махно позови, дела порешать надо. Некогда мне.

Тип в майке поколебался, но исчез за шторкой. Трое во дворе приготовились к проникновению, когда щелкнул замок входной деревянной двери. Но в ту же секунду шторка дернулась снова, и опер увидел за стеклом самого Махно.

Тот не был гением, но опыт — с тремя отсидками в колонии — имел отменный. Он сразу все сообразил и заорал, шарахаясь назад:

— Не открывай!

Но было поздно. Трое ППСников с разбегу налегли на дверь, успевшую чуть приоткрыться, и вломились в дом. Тип в майке рухнул на пол, но вскочил и прыгнул на первого же из сотрудников. Короткий взмах, и ППСник зашипел от боли. Двое других скрутили рычащего хозяина дома.

— Живой?!

ППСник опустил глаза вниз и не поверил тому, что увидел. Из плеча, не защищенного кевларовым жилетом, торчала алюминиевая вилка, а рубаха стремительно пропитывалась кровью.

— Ах ты, сука, — пораженно промычал сотрудник.

Где-то внутри громко и звонко разлетелось оконное стекло. Один из троицы бросился вглубь дома, готовый стрелять на поражение.

— Полиция! На пол! Стрелять буду!

Увидев разнесенное в щепки окно, около которого в груде осколков валялась табуретка, он все понял. Полицейский прыгнул к окну, чтобы разглядеть удирающего Махно.

Насильник лежал в грязи в десятке метров от окна и шипел, потому что старший в группе опер заламывал ему руки за спину, чтобы заковать запястья в наручники.