Читаем без скачивания Бумажный лебедь (ЛП) - Лейла Аттэр

В моих мыслях возникло короткое замыкание, как в проводах перегруженной электрической цепи.

Нет.

Каждая частичка меня восстала против этой идеи.

Я посмотрела на фигуру передо мной. Мальчик превратился в мужчину — его тело изменилось, голос изменился, лицо изменилось. Но человеческие глаза никогда не должны меняться так, что ты не можешь узнать по ним душу, они никогда не должны поменяться так сильно, чтобы закрыть все двери в прошлое.

— Эстебан? — прошептала я.

Нет. Пожалуйста, скажи «нет».

— Нет никакого Эстебана. Он умер очень давно, — он поднял меня на ноги и прижал к тумбе. — Здесь только Дамиан. И тебе не бросить ему вызов, не сбежать он него и не соблазнить. И уж точно ты не должна фантазировать о нем, — сказал он.

Я моргнула, пытаясь смириться с тем, что мальчик, которого я обожала, и мужчина, которого ненавидела, были одним и тем же человеком, но я не могла преодолеть мрачную, черную пропасть между ними. Она начала растягиваться, открываться и поглощать меня. Земля ушла из-под моих ног.

— Скай, — Дамиан потряс меня, но только сделал раскол внутри меня еще глубже.

Я ощущала, как падаю, радуясь пустоте, которая меня приняла.

Глава 9

Когда я пришла в себя, Дамиан спал рядом со мной.

Да, Да-ми-ан.

Потому что это тот, кто он сейчас. Я пыталась увидеть в нем того мальчишку которого я знала, но его было не отыскать в суровых чертах лица Дамиана. Ему было двенадцать, когда я в последний раз его видела.

За пятнадцать лет он изменился, став тем, кем был сейчас, исчезла мягкость, любимые выражения, голос стал глубже, а сердце ожесточилось. Луна серебрила его кожу и очертила контуры бровей и носа. Впервые он спал без футболки, словно покончил со всеми масками, слоями и притворством. И, насколько я могла судить, под одеялом он был совсем голый.

Я отодвинулась он него на край кровати. Что-то мокрое и комковатое ощущалось подо мной. Оттаявший мешочек с замороженными овощами для моей щеки.

Правильно, Дамиан. Ударь меня, а потом приложи лед.

Не можешь убить меня, но и не можешь отпустить.

Я наконец-то поняла, что видела у него в глазах. Черный борется против Черного. Дамиан держит в страхе Эстебана. Жестокость с проблесками милосердия. Дружба держит месть на ниточке.

Я не могла понять его действий, но между моим отцом и Дамианом, определенно, была вражда, и мне нужно было понять почему. Насколько я знала, в последний раз эти двое были вместе на моем девятом дне рождении, когда отец попросил Виктора записать Эстебана на курсы к мисс Эдмондс.

Эстебан так и не показался. Я проснулась и ждала МаМаЛу, но она не пришла — ни в тот день, ни на следующий, ни на последующий. Когда одна из служанок пришла и начала паковать мои вещи в большой сундук, я закатила истерику.

— Почему Абелла собирает мои вещи? — спросила я, когда отец пришел. — Где МаМаЛу?

— Мы едем в Сан-Диего, Скай, — отец сложил бумаги, которые держал в руках, и потер виски. — Мы побудем там некоторое время. МаМаЛу нашла другую работу.

— Ты не говорил ничего об отъезде! Когда? МаМаЛу и Эстебан никогда бы не ушли, не попрощавшись.

— Скай, я знаю, что ты считала их членами семьи, но они уехали туда, где теперь работа МаМаЛу. Я уверен, что они хотели сделать лучше для тебя.

— Я не верю тебе, — я оттолкнула его. — Я не поеду никуда, пока не увижусь с ними.

— Эти оставь, — сказал отец Абелле, собирающей сделанные для меня Эстебаном бумажные поделки.

— Я без них не уеду! — я забрала у нее коробку.

— У нас есть место только для важных вещей, Скай, и нам нужно поторопиться. Мы скоро поедем в аэропорт. Ты должна помочь Абелле собрать вещи. Ты можешь это сделать, Скай?

— Нет! Я не буду! Я никуда не поеду. Я не буду ничего собирать. Ты езжай.

— Скай…

— Ты всегда куда-то уходишь. Я остаюсь здесь, и когда МаМаЛу узнает, она вернется, и мы…

— Скай!

Я не знаю, кто из нас удивился больше, когда он ударил меня. Это было сильно и резко, и это было больно. Коробка выпала из моих рук, и мы оба уставились на бумажные фигурки у нас под ногами.

— Когда ты уже, наконец, поймешь что они просто прислуга? — сказал мой отец. — Они не кровь, не семья. И единственный человек, на которого ты можешь положиться, это я. И единственный, на кого могу положиться я — это ты. Все остальное, и все остальные придут и уйдут. Если МаМаЛу и Эстебан хотят увидеть тебя, они найдут способ. И ты можешь писать им. Столько, сколько захочешь. Но нам нужно уехать сейчас, Скай. У нас нет выбора.

Итак, я уехала, но оглядывалась все время по пути из Каса Палома. Мне казалось, я слышала, как Эстебан зовет меня, но все, что я могла видеть сквозь заднее стекло машины, когда мы съезжали вниз по грязной дороге, это шлейфы пыли. Я оборачивалась, когда мы покинули Мексику. Я оборачивалась, когда мы приземлились в Штатах. Я оборачивалась каждый раз, когда видела мальчика с такой же кожей, как у Эстебана, и оборачивалась каждый раз, когда замечала темные длинные волосы, украшенные цветами.

Спустя некоторое время я перестала оборачиваться, ведь МаМаЛу с Эстебаном ни разу не ответили на пахнущие земляникой письма, которые я отправляла, и тщательно склеенные коллажи, которые делала. Моя новая школа. Моя новая комната. Мой новый адрес. Моя новая стрижка, потому что волосы слишком отросли, и теперь некому мне их расчесывать. Я скучаю по тебе, МаМаЛу. Пиши, Эстебан. На счет пять. Хорошо?

В конце концов, я похоронила эти воспоминания вместе с болью. Оказалось, что мы уехали в Сан-Диего навсегда. Когда отец ударил меня, он захлопнул дверь — и мой мир перевернулся осторожно и предусмотрительно. Семья — это семья. Друзья — это не навсегда. Все ломается. Люди говорят «прощай». Подойдешь слишком близко, и станет больно.

Когда Дамиан ударил меня, он снова взорвал этот мир, разбив вдребезги те мелкие его части, которые я все еще пыталась собрать воедино. Но было что-то еще в истории, рассказанной мне отцом. МаМаЛу и Эстебан не могли просто уйти, не сказав ни слова. Что-то произошло. Что-то, что превратило Эстебана в Дамиана.

Я думала, что он отрезал и покрасил мои волосы в черный цвет, чтобы люди перестали узнавать меня, но он сделал это для себя, чтобы я не имела никакого сходства с той девочкой, которую он знал. Дамиан был зациклен на мести за что-то ужасное, страшное, что, как он думал, сотворил мой отец. Какие бы ассоциации я не вызывала, они были похоронены так глубоко в его подсознании, что он был способен со мной творить ужасные и страшные вещи. Он относился ко мне, скорее, как к вещи, чем как к человеку, чтобы оградить себя. Он делал мне больно, унижал меня, скрывал мой голос, мое лицо, мои слезы. Но однажды эти воспоминания вернулись, и они все еще значат для него кое-что, потому что вытянули его из красной пелены злобы и ненависти. Эстебан, которого я знала, был где-то там, и он слышал, как я молилась за него. Он был единственной причиной, почему я все еще была жива.