Читаем без скачивания Девианты - Таня Танк

— Так зачем дрель-то брал?

— А позвольте полюбопытствовать, почему это вас так интересует? — неожиданно перешел в наступление Череп. — Понадобилась мне дрель и все. Скажем, Поле захотелось новую полочку повесить.

— Хотел бы я, Данилыч, посмотреть на тебя с дрелью! — улыбнулся Олег. — Ты же ничего тяжелее строкомера в руках не держал!

— Откуда такая осведомленность, Олег Викторович? — надулся Череп. — И вообще, должен заметить, что мне не нравится тон нашей беседы. Я вам не ровесник, чтобы так со мной разговаривать. Приберегите ваши шутки для господ вроде Стражнецкого и Вопилова.

И разобиженный Черемшанов вышел из кудряшовского кабинета.

Олег с Алиной сидели за лучшим столиком буфета и через стеклянные стены любовались панорамой заснеженного города. Кудряшов давно хотел поговорить с Кориковой тет-а-тет, но не знал, под каким предлогом это сделать. Оказалось, что никаких предлогов искать не надо — Алина с готовностью откликнулась на его предложение после сдачи номера попить кофе с мороженым. Кроме сладкого, заказали еще и по бокалу пива.

Алина была заинтригована неожиданным проявлением интереса со стороны Кудряшова, поэтому выжидательно молчала. Зачем он пригласил ее в бар? По работе или как? Но ведь кажется, он увлекался Яблонской. Или это все-таки инсинуации Черепа, а между Яной и Олегом были сугубо деловые отношения? С полуулыбкой Алина смотрела в окно, слегка играя завитком своих волос и демонстрируя собеседнику стройную шею, которую еще более стройнили две расстегнутые пуговки.

— Алин, будь со мной откровенна, — Олег говорил, как всегда, размеренно, однако в его голосе угадывалось некоторое волнение.

— В смысле, Олег?

— Скажи, ты ведь недолюбливала Янку?

— Ты меня позвал, чтобы о ней поговорить? — Алина явно была разочарована. — Да успокойся, нормально я к ней относилась и отношусь. Только тебе-то это все зачем?

— Она ждала твоего звонка. После всех этих неприятностей. И очень удивилась, что ты так и не позвонила ей.

— Удивилась? Но почему? — Алина опять перевела взгляд за окно и продолжила, как бы рассуждая сама с собой: — Мы что — подруги? Она была моей начальницей, потом перестала ею быть. С чего бы мне ей звонить? Да и некогда, честно говоря…

— Нет, она была тебе не просто начальницей. Ты всего год как пришла в журналистику, и все это время она носилась с тобой как с писаной торбой.

— Знаешь, Олег, ты целиком и полностью попал под ее влияние. Ты даже фразочками — и то ее говоришь. А еще она говорила, что я была полным нулем, да? И что я путала хеликобактер с хеликоптером? Говорила ведь? И что она тянула меня за уши, а я неблагодарная, не оценила этого…

Олег молчал. Права Алина, все это Яна ему не раз говорила, и примерно в таких же выражениях. Жаловалась на упрямство Кориковой, ее самомнение, проблемы с русским языком.

— А ты не задавал себе вопрос, — продолжила Алина, все больше заводясь. — Почему я вместо благодарности — такой естественной — испытываю совершенно противоположные чувства? Почему я совершенно не расстроена тем, что Яночка больше не главный редактор?

— Не собираюсь гадать.

— Знаешь, Олег, я со школы мечтала стать журналистом. Но сразу не сложилось. Выскочила замуж, родила, пришлось с дневного перевестись на заочное, потом муж был против, чтобы я работала, а я, дура, послушалась. Но вот мы развелись. Мне 27 лет, и больше ничто не мешает мне заняться любимым делом. Во мне кипит энергия, у меня здоровые амбиции. И вот я — великовозрастная дура — прихожу в «Эмские» и попадаю на стажировку к Яблонской. Я в восхищении: ей столько же, сколько и мне, а она уже зам главреда, редактор отдела новостей. Она в курсе всего, что происходит в городе, у нее куча прихватов, она всегда знает больше, чем конкуренты, и полгорода поздравляет ее с днем Печати и 8 Марта… Хотя, может, мне все это показалось — я ведь тогда ее просто боготворила.

— Как профессионал, она и правда достойна уважения, — промямлил Кудряшов, а Корикова увлеченно продолжала:

— И вот она — акула пера, а я — так, никто. Я не знаю, с чего начать заметку. Не представляю, кому позвонить, чтобы узнать, когда откроют фонтан у драмтеатра. Куда ни ткнусь, везде меня посылают. А что Яблонская? А у Яблонской появилось новое развлечение. Она читает ровно три предложения моего текста и демонстративно рвет листок в мелкие клочья. Кругом люди? Пофиг! А однажды она даже бросила обрывки мне в лицо!

— Значит, твоя заметка было полное… ты написала плохую заметку.

— Может, я бы так и подумала. Но видишь ли, в чем было дело. Это была моя первая журналистская удача — мне удалось найти того самого мальчика, который год назад задал на телемосте вопрос президенту. Помнишь Ваню Копылова с жалобами на поборы в школах? Тогда еще никто из журналистов не мог его найти, и мы даже думали, что этот Ваня — подсадная утка. А я его нашла! Чисто случайно, конечно, но тем не менее. Оказалось, что он не Копылов, а Копалов. И не Ваня, а Вася. И вот я бегу к Яне с радостной новостью. Но она, с неохотой оторвавшись от Интернета и пробежав первые два предложения, рвет текст и швыряет обрывки мне в лицо. Я рыдаю всю ночь, прихожу на работу, меняю в той же заметке первое предложение и опять подаю ее Яне. И ты не поверишь, но она говорит: уже заметно лучше, Алина, ты делаешь успехи. Что дальше? Заметка выходит на первой полосе, меня отмечают на оперативке, сама Карачарова интересуется способной внештатницей. И какой я делаю вывод? Моя начальница просто стерва. Истеричка.

— Не спорю, Яна человек настроения, — Кудряшову было нечем крыть. Он и сам не раз страдал от приступов гнева Яблонской. — Но ты же с этим смирилась. Наверно, ты поняла, что у Янки все это не со зла. Ты могла сто раз найти себе другого начальника, но почему-то не сделала этого…

— Да, могла бы! Меня, между прочим, звали в «Помело». И Карачарова очень жалела, когда я ушла вслед за Яблонской. Но я решила не распыляться. Раз я с Яблонской, значит, с ней. Тем более, она пошла на повышение.

— Как у тебя все рассчитано! Не думал, что ты такая уж карьеристка, — и Кудряшов натянуто рассмеялся.

— Ну да, у меня есть некоторые цели. И во имя их я решила некоторое время потерпеть ее выходки. Но сейчас, когда Яблонская упала, и ей уже не подняться, зачем мне изображать преданность? Я не любила ее никогда, а сейчас она еще и перестала быть мне полезной. Она для меня никто. Пройденный этап.

— Как-то слишком цинично.

— Как есть, Олег, — и Алина отхлебнула растаявшее мороженое прямо через край креманки.

Наступила пятница 26 декабря — долгожданный день корпоратива. Даже сегодня в «Девиантных» было работы не меньше, чем всегда. И все же кое-кто изыскал возможность уже часа в три начать приятные хлопоты. На кухне Анна Петровна резала сыр и колбасу, а Анжелика Серафимовна — снежинки. Крикуненко по поводу праздника принарядилась в голубую блузку с пышными оборками на груди, на голове при каждом суетливом движении ее владелицы подрагивал пышный кок. Само собой, в ушах покачивались самоцветы — на этот раз, бирюза. На кухне уже тусовался фотокор Димка Филатов — дамы припахали его мыть фрукты и резать хлеб.

— Все хлопочете, хозяюшки? — на кухню заглянул Череп. — А не принять ли нам по пять капель для повышения настроения?

— Ну, как это — без всех, — занудила правильная Анна Петровна. Анжелика же Серафимовна глянула на Черепа так, что он сразу понял: она не против, но прямо ни за что этого не скажет.

Черемшанов достал бутылку водки, но Крикуненко замахала ручками:

— Петр Данилыч, я вас умоляю! В такой день — и столь неблагородный напиток?

— Для вас, Анжелочка, у меня в заначке есть чуть-чуть коньячку.

Чуть-чуть оказалось 250-граммовой фляжкой.

Анжелика пила манерно, долго катала кружку (бокалов не было) в ладонях, дабы согреть напиток. Потом сделала глоток и замерла, вознеся глаза горе.

— Ну что, клопами пахнет? — простодушно заметил Филатов. Они с Черепом только что опрокинули грамм по 70.

— Что бы ты понимал, сопляк! — прыснул Черемшанов. — Анжелика Серафимовна большой знаток вина. Она способна ощутить такие оттенки, которые ты, чурбан, не распознаешь ни при каких обстоятельствах.

— Проверьте меня, Петр Данилыч, — сделав еще глоток коньяка и прикрыв глаза, протянула Крикуненко. — Аромат чернослива, нагретого южным солнцем? Присутствуют сафьяновые ноты?

— Откуда ж мне знать, Анжелочка? — таких понтов не мог вынести даже Череп.

— Петр Данилыч, да читайте вы этикетку-то!

А в это время Корикова — как всегда, с минимумом макияжа, в джинсах и черной водолазке — сосредоточенно работала на компьютере. На ее лице читалась некоторая досада — ей бы тоже хотелось скорее переодеться в принесенную из дома розовую кофточку, подвести глаза и пойти что-нибудь резать на кухню, веселясь и хихикая с коллегами. Когда через полчаса Алина поставила последнюю точку, то ощутила резкое недовольство собой. Статья была вымучена. Если бы не цейтнот — она бы написала ее гораздо лучше. Так она думала.