Читаем без скачивания Напрасные опасения - Аманда Карпентер

Харпер молча продолжал разъединять и приподнимать блестящие черные завитки. Движения его были медленны и нежны, а Никки вся вибрировала от наслаждения. Ее тело расслабилось, она таяла от восторга, уронив голову вниз и полузакрыв глаза. Незаметно для себя она прижалась щекой к его колену, обтянутому джинсами. От удивления она вскинула голову, но Харпер тут же обхватил ладонью ее лицо и не дал отстраниться.

Ах, вздохнула Никки и позволила себе окончательно расслабиться, опершись об его ноги. Это было намного приятней, чем заставлять себя отстраниться. И посему ее щека удобно устроилась на его колене и так и осталась там. А он продолжал поглаживать ее голову завораживающими движениями пальцев.

— Вам нравится у меня? — спросил Харпер.

— Очень, — честно ответила она. — У вас прекрасный дом.

Волосы у нее высохли, и сама она согрелась, но он все гладил ее, а она ни за что на свете не решилась бы отодвинуться от него.

— Значит, вы рады, что приехали?

— Ммм. Да, рада. Я и не представляла, что мне необходимо на некоторое время уехать из Лондона. Это взбадривает.

Чувствовалось, что он улыбается, спрашивая:

— А как же ваши колебания?

— Харпер, — сдержанно сказала Никки, — я не считаю вас злодеем, иначе я наотрез отка-залась бы ехать, невзирая ни на какую работу. Что меня беспокоило, так это наши отношения — будут ли они честными и прямыми. Я не любительница игр в догадки.

— Да, — согласился он, немного помолчав. — Вы говорите то, что думаете, не считаясь с тем, какие трудности это вам сулит или какую неблагоприятную реакцию это может вызвать. Я восхищаюсь подобной смелостью. Итак, вы ни о чем не жалеете?

Никки улыбнулась.

— Я сожалею о многом, но не о том, что приехала сюда. Может быть, пока Чарлз спит, поговорим о моей предстоящей работе?

— Помилосердствуйте, — попросил Хар-пер. — Ведь у меня тоже уик-энд. Давайте просто немного отдохнем. К тому же, уезжая из Лондона, я позаботился о том, чтобы все необходимые вам материалы были подготовлены. Они будут ждать вас утром в понедельник. На неделе я буду вам звонить, чтобы узнать, как идут дела, хорошо?

Сквозь ресницы Никки смотрела на пляшущее пламя, неяркий свет и колеблющиеся тени, на длинные вытянутые ноги Харпера.

— Хорошо, — сказала она, зевая. — Вы не станете возражать, если я дам Питеру номер вашего телефона, чтобы при необходимости он мог со мной связаться?

— Не возражаю, если он достаточно тактичен и не сообщит его еще кому-нибудь.

Глубокий голос Харпера звучал мягко, а указательным пальцем он водил по ее нежному уху. Ей стало щекотно, она отстранилась и за-крыла ухо ладонью. Он довольно усмехнулся и, ничего не говоря, сжал ее пальцы, как бы извиняясь.

— Питер будет очень тактичен, учитывая, что здесь пахнет прибылью, — насмешливо ответила ему Никки, на что Харпер рассмеялся. — Но, конечно, если вы не хотите, то я ему ничего не скажу.

— С моей стороны это было бы невежливо. Бедняга будет сходить с ума, если не сможет вам позвонить. Я доверяю вашему мнению. Раз вы говорите, что он тактичен, значит, так оно и есть. Если нет, то это сразу выяснится, так как очень немногие знают мой оксфордский номер.

Темноволосая головка Никки снова покоилась у Харпера на колене, а он продолжал медленно и ласково гладить ее. Никки убрала забинтованную ладонь с уха, и его взору открылась нежная линия изогнутой белокожей шеи. Харпер увидел легкое биение пульса под тонко очерченным подбородком — трепещущее, словно крылышко бабочки.

— Вы основательно защищаете свой дом, — сказала с закрытыми глазами Никки.

— Я вынужден. Здесь у меня находятся драгоценные вещи, и я, как вы весьма проницательно мне вчера указали, слишком богат и известен, так что иногда привлекаю нежелательное внимание. — Хотя художественные изделия и мебель в доме стоили целое состояние, Никки поняла по голосу Харпера, что он имел в виду не материальные ценности.

«Я — защитник, а не разрушитель» — те-перь она полностью осознала его слова, сказанные в машине. На нем лежала ответственность за людей, которых он любил. Забота его была ненавязчива, но он входил во все детали — вплоть до того, чтобы знать каждого, у кого есть номер его телефона.

Казалось бы, такое постоянное внимание Харпера к окружающим должно было вызвать у Никки своего рода клаустрофобию, но почему-то этого не произошло. Из собственного опыта она знала, как пагубно считать, что несчастья случаются лишь с другими. Возможно, отец был бы сегодня жив, если бы принял меры предосторожности вместо того, чтобы верить в свою неуязвимость. Золотая пора ее юности, как она теперь поняла, оказалась иллюзией, потому что все окружающие были слегка опьянены наркотиком власти.,

Здесь же совсем другой случай. Из разговоров с Харпером и из того, что сама заметила, Никки поняла: он прекрасно осознает, в чем польза власти, а в чем злоупотребление ею, и поэтому разграничивает две стороны своей жизни таким образом, чтобы общественная сторона не оказывала никакого влияния на личную, а тем более не наносила ей ущерба. Неудивительно, что с ним она чувствовала себя в полной безопасности. Так было только до отцовской смерти. Впрочем, она поняла, что теперешнее ее ощущение стабильности намного прочнее того, юношеского.

— Чарлз когда-нибудь бывал в вашем доме в Мейфэре? — вдруг спросила она.

Голос Харпера прозвучал одновременно печально и уважительно:

— Вы все замечаете. Нет, он ни разу там не был. Так же как Энн, Гэвин, моя мать и еще целый круг друзей. Там бывает только Гордон и вот теперь побывали вы. До своей смерти сестра, приезжая в Лондон, иногда наносила мне визит. Лишь несколько человек знают о двух сторонах моей жизни.

У Никки сомкнулись веки. Она тихонько потерлась щекой о его твердое колено, устраиваясь на нем, как на подушке, и спросила:

— Трудно, наверное, все время быть начеку?

— Это необходимо, — кратко ответил Хар-пер.

Никки что-то сонно пробормотала и тут же удивленно открыла глаза. С чего это ее клонит ко сну? Она ведь никогда не могла заснуть первую ночь в незнакомом месте. А тут еще в обществе мужчины, который нанял ее на работу. Все дело в том, что она расслабилась. Вслед за телом, которому было тепло и уютно, успокоилась и душа. Вместо того чтобы побороть эту расслабленность, Никки отдалась ей.

— Как удивительно, — проговорила она, глядя, как сливаются отблески огня и тени. Вдруг она все поняла очень четко.

Харпер молча ждал, что она еще скажет, а когда ничего больше не услышал, то спросил, ласковым жестом убрав волосы у нее со лба:

— Что удивительно?