Читаем без скачивания Мир животных. Том 3. Птицы - Игорь Акимушкин

Странные фигуры на египетских изображениях – люди с головами длинноклювых птиц – обязаны своим происхождением этой птице. Священный ибис почитался в стране пирамид как земное воплощение бога Тога. В Термополисе и на месте других древних городов археологи раскопали тысячи мумий священных ибисов.

Гнездятся красные ибисы в мантрах, большими сообществами, в компании с белыми ибисами. Кроме цвета, всем похожи. Попадаются даже бело-красные пары: одна из птиц белый ибис, вторая – красный. Возможно, они одного вида, но двух разных генетических «цветовых фаз».

Подросшие птенцы красных ибисов собираются в гуще мангров. Над ними пламенеющим «балдахином» трепещут крыльями соединенные в одну оберегающую их фалангу взрослые ибисы.

«Смотришь на колпицу, и кажется, что это какая-то помесь утки с аистом… Кончик клюва плоский, напоминает по форме ложку или лопатку, голова и нос голые, без оперения, и если посмотреть на колпицу сверху, она похожа на лысого Сирано де Бержерака с чудовищным несом» (Джилберт Клинджел).

Ибисы копаются клювом в жидком иле или там, где земля помягче. Иначе работают клювом колпицы, «косят», из стороны в сторону поводя опущенным его концом. Он, как нам уже известно, плоский, похож на ложку. Как ложкой в супе им и загребают. Охотятся колпицы на мелких рыбешек, лягушек, водяных насекомых и рачков.

Обычная колпица гнездится кое-где в Западной Европе, а у нас, в общем, где и каравайка, кроме того, еще на крайнем юге Сибири и дальневосточного Приморья. Подвиды обычной колпицы, или близкие к ней виды, обитают в Африке, Южной Азии и Австралии.

Американская, или розовая, колпица не белая с желтизной, как наша, а действительно розовая и без хохла. Это у нее голова лысая.

Аисты

«Люди, заметив в гнезде аиста, думают, что это самка, поскольку у людей забота о детях – удел материнства. Но это обычно самец: самка высиживает только ночью. Главное в заключении браков у аистов не верность, а просто тот факт, что первую самку, которая ответит на приветствие, самец принимает как жену. Если бы он ждал прежнюю свою подругу, которая на длинном пути из Африки может погибнуть, то и гнездования могло бы не быть. Случается, что к старому гнезду возвращается прошлогодняя самка, и если в гнезде уже есть новая, то между ними начинается борьба, на которую безучастно смотрит самец. Победившая остается насиживать птенцов» (Зденек Веселовский).

Самцы аистов на гнездовьях появляются на несколько дней раньше самок. Очень спешат, по 200 километров пролетают за сутки!

Где-нибудь в заболоченной лощине, в долине реки на дереве – гнезда аистов. Даже на столбе, на стоге сена в уединенной луговине, на развалинах старой башни или на крыше хаты. Если гнездо уцелело в зимнее ненастье и никем не занято, аист деловито осмотрит свое вновь обретенное хозяйство. Тут и там подправит вывалившиеся ветки. Потом, тыча клювом, лоток гнезда разворошит, взобьет, словно слежавшуюся перину, выбросит лишние ветки из лотка, чтобы сверху образовалась нужная ямка.

Из года в год и с каждым летом растет гнездо в объеме и весе. Старые гнезда аистов – сооружения немалые, весят центнеры. В таком гнезде даже квартирантам хватает места: воробьи, скворцы, трясогузки, а кое-где и сойки поселяются семействами в «куче хвороста», сложенной аистами на деревьях или крышах.

Приглашение к гнезду совершается в характерной позе. Аист стоит в гнезде и, запрокинув шею назад, так что затылок на спине, трещит, постукивая верхней половиной клюва о нижнюю, надклювьем о подклювье. Звук получается особенно звонким оттого, что аист втягивает язык в гортань, освобождая полость клюва для лучшего резонансного эффекта. «Аплодируют» клювом многие аисты. Даже птенцы, недавно рожденные, едва обсохнув, уже запрокидывают головы назад и кляцают клювами.

«Но звука не получается никакого: еще слишком мягкие клювы…

Впечатление такое, что они и в яйце бы кляцали, будь там больше места» (Оскар и Магдалена Хейнрот).

Когда другой аист-самец подлетит к гнезду или только в небе будет замечен, встревоженный домовладелец тоже трещит клювом, но уже с угрозой. Поза у него теперь иная: тело и шея вытянуты горизонтально, а крылья трепещут вниз и вверх.

Если угроза не принята во внимание, с хлопаньем крыльев кидается аист на пришельца и бьет клювом. Часто беспокоят старых аистов молодые, двухлетние: сами строить гнезд не хотят, а норовят захватить чужое. Пустое их тоже почему-то не устраивает. Размножаться им еще рано, созревают для этого в три-четыре года. Так что нападения – лишь проба сил и отработка боевых приемов.

В свадебных церемониях, когда самка явится, есть и ритуал «дуэтного» кляцанья: бок о бок стоят, шеи и клювы вытянуты вверх.

Придет пора яйца насиживать, птица, которая заступает смену, заявляет об этом, полуприсев на краю гнезда с опущенными вниз крыльями. А сменяемая приветствует ее позой приглашения к гнезду, а потом, при непосредственной встрече, в галантном полупоклоне с полураскинутыми крыльями. Все это сопровождается, конечно, кляцаньем.

Такой разговор у белых аистов. Так понимают они эмоции и намерения друг друга.

Два-пять, редко одно или семь белых яиц появляются в гнезде с промежутками дня в два. 33 дня их насиживают, самка обычно по ночам, затем птенцы проклевываются.

Кормят их первое время в основном дождевыми червями. Склонившись над гнездом, выбрасывают из глотки добычу.

Птенцы ловят ее на лету или собирают на дне гнезда. Когда подрастут, хватают прямо из клюва.

В жаркий день, когда дети аистов изнывают от зноя, родители поят их водой, принесенной в клюве, и даже устраивают освежающий душ, поливая из клюва. Но только о здоровых, крепких птенцах они заботятся так нежно. Слабых, больных, «завшивленных», зараженных паразитами, выбрасывают из гнезда.

Дни бегут, молодые аисты растут. Семь недель прошло. Первая проба крыльев: прыжки вверх навстречу ветру, и приземление с хлопаньем в гнездо.

Два месяца позади. Первый тренировочный облет местности. Конечно, под наблюдением родителей. Круги в поднебесье, планирование вниз, набор высоты на восходящих токах нагретого воздуха: уроки пилотажа, тренировка, приобретение опыта в новой стихии, открывшейся двухмесячным новичкам.

Ночуют они еще в гнезде. Но скоро навсегда расстанутся с ним.

До двадцатого примерно августа молодые аисты с родителями еще вышагивают по луговинам, кормятся. Обычно они с матерью, отец тоже невдалеке, но предпочитает в задумчивости бродить один или стоять в позе философа, утомленного невеселыми мыслями о бренности мира сего. Возможно, и скорое расставание печалит его.

(Это, конечно, шутка. «Ведь аисты не думают», – скажет каждый, кто хоть краем уха слышал о гибельной опасности впасть в ненаучный «антропоморфизм».)

А разлука близка. В конце августа улетают молодые аисты зимовать в Африку. Обычно одни, без взрослых, наделенные лишь юношеским легкомыслием, грузом, как известно, легковесным. Но инстинкт не оставит их, поведет и укажет путь.

Взрослые аисты полетят за ними позднее, в сентябре. Пока они еще вместе бродят по нашим увядающим уже луговинам, посмотрим, какую дань с земли собирают аисты, что они едят.

Пища аистов: черви, особенно весной, насекомые, рыба, в основном больная и дохлая или та, которую легко поймать на пересыхающих летом поймах, амфибии, рептилии, мелкие млекопитающие, малые птицы (очень редко!).

Из насекомых на первом месте саранча и кузнечики, майские жуки, даже медведки.

Саранча в жизни аистов много значит. И у нас по тысяче в день поедают они разных прямокрылых, а в Африке, на зимовках, прямо-таки пасутся аисты на атакованных «седьмой казнью египетской» саваннах и степях. Даже в воздухе, врезаясь в саранчовые стаи, ловят вредоносных насекомых! Называют здесь аиста, гостя с севера, «саранчовой птицей», «пожирателем саранчи». Звание в Африке весьма почетное…

Из рептилий аисты предпочитают ящериц и змей, даже гадюк. Из амфибий, конечно, лягушек. Из млекопитающих – мышей, а также кротов, крыс, ласок, если попадутся.

Один зоолог видел, как аист напал на горностая, который выскочил из кротовой норы. Аист за ним! Горностай обернулся и кинулся на птицу. Аист взлетел на метр, сторонясь острых зубов отважного зверька.

Приземляясь, ударил горностая клювом.

Отскочил и опять ударил. Так, в ловких маневрах, забил его насмерть. Подбросил в воздух – упал горностай безжизненный.

«Тогда аист проглотил его с трудом».

В заключение темы о пропитании аистов – «опись» содержимого желудков трех аистов, после удачной охоты попавших на «анатомический стол» любопытствующей науки. В одном – 76 майских жуков, во втором – 730 личинок тоже очень вредных насекомых – листовых ос, или пилильщиков, в третьем – 1315 штук саранчи и кузнечиков.