Читаем без скачивания Мир животных. Том 3. Птицы - Игорь Акимушкин

В заключение темы о пропитании аистов – «опись» содержимого желудков трех аистов, после удачной охоты попавших на «анатомический стол» любопытствующей науки. В одном – 76 майских жуков, во втором – 730 личинок тоже очень вредных насекомых – листовых ос, или пилильщиков, в третьем – 1315 штук саранчи и кузнечиков.

Вывод, кажется, ясен: берегите аистов. Очень полезные птицы. К тому же и счастье приносят, утверждает народная молва. Следите только, чтобы дом не подожгли!

Иногда в гнездах аистов обнаруживаются обугленные прутья, куски полусожженных сучьев или щепок, по-видимому, подобранные птицами на месте костра… Если головешка не совсем погасла, огонь может быть раздут ветром, и таким образом аист «поджигает» свое гнездо… Подобные случаи, вероятно, и послужили основанием для легенды о том, что аисты, в случае если хозяин дома разрушит их гнездо, приносят в клюве горящую головешку и поджигают дом…

«Белые аисты иногда производят осенью своеобразную „чистку своих рядов“. Они забивают насмерть слабых птиц. По-видимому, это обстоятельство послужило основанием для рассказов о наличии „судов“ у белых аистов, которые заканчиваются смертной казнью „провинившейся“ птицы» (профессор Н. А. Гладков).

Но вернемся к позабытым на время молодым «черногузам», так зовут на Украине аистов. Куда направились они, в какие края?

Двадцать первого мая 1822 года в Мекленбурге, в Германии, поймали аиста, шея которого была пронзена длинной стрелой. Стрел таких давно уже никто в Европе не видел. Стрела была экзотическая, знатоки установили – африканская. Никаких сомнений.

Это была знаменательная находка. Первое вещественное доказательство общеизвестного теперь факта, что птицы из Европы улетают зимовать в Африку. Позднее охотники добыли еще 18 аистов, проткнутых стрелами. Правда, и до этих находок некоторые натуралисты уже поняли, куда исчезают осенью многие наши птицы, но то были лишь догадки, которым не очень-то верили.

Итак, Африка. Но как туда добраться? Аисты избрали два пути. Один на юго-запад – через Францию (некоторые здесь остаются зимовать), восточную Испанию на Гибралтар. Тут присоединяются испанские аисты. Далее – через Марокко (присоединяются гнездящиеся здесь и в Алжире аисты) в Западную Африку: Сенегал, Нигерию. Там зимуют.

Второй путь на юго-восток: по западному берегу Черного моря и через Балканы к Босфору, наискосок через Турцию (тут гнездящиеся в Малой Азии присоединяются) в Сирию. Далее вдоль восточного берега Средиземного моря, через долину Иордана к Синаю. Оттуда через север Красного моря к Нилу, а потом по Восточной Африке до самого юга этого континента. Многие оседают, конечно, и раньше, не все летят до пределов Африканского материка.

В Замбии первые аисты появляются в середине ноября, на юге Африки – в декабре. В этом же месяце или в январе трогаются они в обратный путь на север. Спрашивается: зачем так далеко летели, чтобы побыть лишь несколько недель? Были хорошие места и поближе… Просто корма, наверное, не хватило бы, если все они надолго скучились в небольшом районе. Необходимо было рассредоточиться.

Не все аисты к весне улетают из Африки. Больные и многие молодые, однолетки и двухлетки, остаются здесь и на лето.

«Недавно стали известны случаи размножения аистов вблизи южного побережья Южной Африки» (Б. Гржимек и Е. Шюц).

Дана ли аистам свобода воли в предпочтении западного или восточного пути? Нет, разумеется. Все дело в инстинкте. Аисты, гнездящиеся к западу от воображаемой линии, проведенной от Голландии через запад Германии к Альпам, летят первым путем. Их, как предполагают, больше ста тысяч. Живущие восточнее избирают второй путь. Этих 425 тысяч, приблизительно, разумеется. Выбор пути врожденный, что доказывают опыты.

Молодых аистов из бывшей Восточной Пруссии завезли на Рейн. Они обнаружили здесь явную тенденцию лететь в юго-восточном направлении, как и положено им от природы, а не в юго-западном, куда устремились все рейнские аисты.

Но и опыт взрослых, их руководство, направление полета местных стай имеют значение для молодых птиц, возможно, даже большее, чем повеления инстинкта. Молодых аистов, привезенных из восточных районов, выпустили на Рейне, когда еще местные аисты не улетели. Они присоединились к стаям своих сородичей и вместе с ними устремились в Испанию, а не на юго-восток, как поступили бы, оказавшись в одиночестве, без руководящего примера местных стай.

У нас белые аисты живут в западных республиках и областях не восточнее линии, проведенной от Ленинграда до Дона. (В последние годы видели их и под Москвой.) Кроме того, в Закавказье, Средней Азии и в амуро-уссурийском крае, не западнее Благовещенска. Дальневосточный более крупный подвид – черноклювый, птица вымирающая. В Японии, например, уцелело лишь несколько пар этих аистов. Их содержат в большой вольере, пытаются развести и снова расселить по стране. На северо-востоке Китая и в Корее белые аисты еще есть.

Дальневосточный белый аист зимует в Бирме и смежных странах. Среднеазиатский – в Индии и на Цейлоне.

Седлоклюв.

У второго нашего аиста – черного (брюхо у него, однако, белое) ареал более обширный, от Испании до Дальнего Востока, но сам он редкая птица. Гнездится обычно в старых высокоствольных лесах, на деревьях или на скалах, в местах глухих, далеких от людей.

В этой нелюдимости несходство характеров двух родственных птиц особенно заметно. Другое разногласие обнаруживается в их совместной жизни в зоопарках. Здесь нередко черный самец начинает ухаживать за белой самкой. Она отвечает взаимностью. Но отложить яйца и вывести птенцов им не суждено: ритуалы приглашения к гнезду разные, и белая аистиха просто не понимает своего черного супруга.

Белый аист молчалив. Птенцы его пищат и мяукают, «похоже, как котята»! Глухой, негромкий его голос мало «то слышал. Черный тоже неболтлив. Когда токует, распушив белое подхвостье, астматично „свистит“, словно давится собственным криком. На гнезде черные супруги переговариваются тихими голосами, но в полете кричат громко, впрочем, это редко бывает. Редко и клювами трещат, когда возбуждены. Но птенцы громкоголосые.

Зимовать европейские черные аисты летят по тем же двум путям, что и белые, но дальше экватора устремляются немногие из них. Залетев так далеко, некоторые, похоже, навсегда там обосновались: обнаружены уже 34 пары черных аистов, гнездящиеся в Родезии и Южной Африке.

Еще 16 видов аистов на земле. В Америке (от Флориды до Аргентины) – отважный истребитель крокодилов ябиру! В Индии и Африке – знаменитый марабу.

Но прежде несколько слов о тантале. Видом он ибис. Голое красное, желтое или черное у него „лицо“, желтый клюв изогнут вниз… Даже имя латинское, научное, дано ему „Ибис“. Но танталы (4 вида в Африке, Америке и Юго-Восточной Азии) не ибисы, скорее аисты, а точнее – нечто переходное, промежуточное между теми и другими.

Итак, ябиру. Аист статный, мощнее и много выше нашего. Он лыс, как и марабу, клюв чуть вздернутый вверх – словно „по ошибке перевернутый горбинкой вниз“, голова и верх шеи черные, оставшаяся треть шеи голая и красная. Все прочее – белое. Марабу старческим пушком на лысой голове, голой морщинистой шеей, носом, уныло вниз опущенным, – сутулый какой-то! – являет грустный и безрадостный вид. У ябиру фигура более воинственная.

О других его охотничьих подвигах не будем говорить, они обычны. Но о том, как умело истребляет ябиру крокодилов, нельзя не сказать.

Выбрав у реки место, стратегически наиболее надежное, караулит он детенышей аллигаторов и кайманов. Выследив, бьет массивным и, видно, прочным, как дубина, клювом. Убьет и малых глотает целиком, тех, что побольше, расклевывает.

Случается, застанет его за этим детоубийством мадам-аллигатор. Остервенело бросается она на истребляющую крокодилий род голенастую птицу. Но ябиру и тут не плошает. Как матадор от быка, отскочит в сторону и бьет сбоку проползающую мимо бронированную махину клювом, как копьем, метко в глаз! Или между глаз, что так же убийственно.

„Новорожденный ухитрился вцепиться зубами в конец клюва, и, сколько ни тряс Большой Джон головой, малыш только крепче стискивал свои остренькие зубки. На крик примчалась мамаша… Выбравшись на берег, она побежала к Большому Джону, который знай себе тряс клювом. Не заметил ее? Я уже решил, что ему сейчас конец, как вдруг аист живо шагнул в сторону, и в последнюю секунду кайманиха промахнулась на какой-нибудь сантиметр… в следующий миг ее прямо между глаз поразил страшный удар мощного клюва. Не знаю, выдержал ли ее череп, но она, несомненно, была оглушена, только драконий хвост уныло дергался из стороны в сторону. А Большой Джон как ни в чем не бывало продолжал возню с кайманенком, который чудом остался висеть невредимым на конце клюва. Внезапно Большого Джона осенило. Он замер, внимательно посмотрел на воду, затем спокойно подошел к водоему и окунул кайманенка. Тот, как и надо было ожидать, выпустил клюв и попытался спастись вплавь. Молниеносный выпад… промах… еще выпад… И вот Большой Джон поднимает в клюве полуживого кайманенка, чтобы затем отправить его в зоб“ (Арне Суксдорф).