Читаем без скачивания Великая игра - Наталья некрасова

После Эрхелена культов солнца осталось два. Королевский, где Солнце-отец ниспослало на землю свою прекрасную дщерь, дабы стала она прародительницей королевского рода, и небольшой, но довольно влиятельный древний культ Гневного Солнца, всячески поддерживавший государей. Попутно были вырезаны еще два княжеских рода, и под рукой Эрхелена объединилась уже треть нынешней Ханатты.

Объединились. Пока Эрхелен был жив, это все держалось его властью. Но Объединитель умер, и все началось по новой. Священные владыки боролись с князьями, князья — друг с другом, а жрецы — когда с кем. Когда с государем против князей, когда с одним князем против другого, когда с князьями против государя, а когда и против всех. Воинственных монахов с горы Арунам помнить будут долго — а как же, трех подряд священных государей сковырнули, пока угодного себе не посадили на золотой престол.

А четвертый — ими же посаженный — государь не стал мешать князьям Арханна взять монастырь на горе Арунам и вырезать всех монахов.

Благословенная Ханатта. Гадючник.

Принц Керниен выглянул в окно. Проливной дождь. В Ханатте уж если льет, то как из ведра и надолго. Принц болезненно скривился и выругался под нос. Эрхелен. Почему он не дорезал остальных князей? Да, при нем оставшиеся пятеро больших князей тряслись, как овечьи хвосты, пикнуть не смели. А потом… А потом потомки Эрхелена предпочли праздную жизнь и негу. И этим сразу же воспользовались жрецы и оставшиеся князья — стараниями Эрхелена их стало мало, да вот зато и земель, и людей у каждого под рукой прибавилось.

Постепенно потомков Эрхелена оттеснили от истинной власти жрецы, и теперь верховные короли — лишь их заложники, а правят, как и прежде, князья. Кто сильнее, тот и становится керна-ару — военным правителем при священном анна-ару, верховном владыке. Только это и оставили потомкам Солнечной Девы…

Керниен стиснул зубы до боли. Если бы, если бы он мог, он в одном кулаке собрал бы и священную, и военную власть, раз и навсегда став и верховным жрецом, и военным правителем, каким и подобает быть истинному королю!

Боги, как вообще удалось сохранить то, что Эрхелен собрал? А тут еще эти заморские сероглазые варвары. Ханатта трещит по швам. Сейчас нельзя пойти по стопам Объединителя — тогда не было людей моря, мятежным сволочам некуда было бежать. Теперь, если что, князья побегут к ним.

Одного, дурни, не понимают — варвары прихлопнут их своим Законом как мух.

«Что мне нужно? Мне нужно благословение отца, моего государя. А он даст его лишь с позволения этих треклятых жрецов. Нет, был бы я Эрхеленом, я сам бы назначил себя верховным жрецом. Я — сын Солнца, в конце концов! Да, верно говорят — за ошибки предков платят потомки.

Мне нужно благословение жрецов. Нужно! А его не будет. Не будет, потому что это угроза их власти. А им не нужен сильный владыка, как и князьям…

А я им буду.

Все равно буду».

Керниен резко встал. Усмехнулся. И на жрецов есть управа. Каждый считает себя пупом земли, а свой храм — средоточием веры. Ну-ну. Стало быть, каждый стремится стать главным? Хорошо, хорошо. Поставим на того, кто будет наиболее сговорчив…

Принц снова плюхнулся на деревянный рассохшийся табурет. Тот жалобно скрипнул. Ничего себе, местечко для наследника престола! Однако местный храм беден. Местный храм! Храм Солнечной Девы, праматери царственного рода, позор какой! Нет, этот храм станет главным! И главой культа отныне будет сын Солнца.

Дверь тихонько скрипнула. На пороге стоял невысокий пожилой жрец. Выцветшее красное одеяние явно видывало лучшие времена. Головная повязка — из простой желтой ткани, а не золотая, как у других служителей Солнца. Керниен прикусил губу. И это храм, в котором коронуют государей! Почему не здесь собирается Совет жрецов, почему они вообще смеют указывать государям?

Жрец с достоинством поклонился. Он нравился принцу — в нем не было набившего оскомину жреческого самодовольства и наглости, этакой поучительности во всем, вплоть до движений. Темные глаза под густыми нависшими бровями смотрели на принца оценивающе и настороженно.

— Отец Мааран?

Жрец снова поклонился.

— Простите, хэтан-ару, я был неучтив. Но слишком мало слуг в этом Доме Бога, так что я должен был в первую очередь воздать должное ему. Все были при мне, и некому было позаботиться о тепле и угощении для потомка Солнечной Девы.

Керниен хмыкнул.

— Я и не к такому привык. — Вспомнилось, как насмехался над ним, наследником, хэтаном-ару, Эрваин-хэтан, князь северной Ханатты, угрожая переметнуться к сероглазым демонам. Скрипнул зубами. — Ты говорил, почтенный, что у тебя есть ко мне дело великой важности, касающееся дел веры и единства государства. Ты даже прислал мне это, — принц достал из пояса тонкую деревянную пластинку, испещренную похожими на червоточинки значками. — Я ответил на твой призыв. Говори.

Жрец поклонился еще раз. Керниен сел.

— Я знаю ваши мысли, хэтан-ару. Их нетрудно понять любому, кто радеет о Ханатте. И потому я осмелился призвать вас сюда, в храм вашей Праматери. — Керниен кивнул. В двери сунулся служка, жрец что-то шепотом сказал ему. Тот исчез. — Жрецы никогда не объединятся и никогда не признают власти властителя мирского. Для этого нужно чудо.

Керниен грустно улыбнулся.

— Ты можешь его совершить для меня? Или хотя бы изобразить?

Жрец тоже улыбнулся.

— Нет, хэтан-ару. Нельзя изобразить чудо. Чудо должно быть истинным, неоспоримым, прилюдным. И те, кто осмелится оспаривать его, должны претерпеть кару — но не от рук смертных.

— Ты сможешь уговорить Солнце? — Керниен начал терять интерес к разговору.

— Не я. Но я прошу поверить мне, хэтан-ару.

Что-то странное было в лице жреца. Керниен видал такое выражение на лицах воинов, когда их охватывало вдохновение боя, способное преодолеть все. Принц насторожился. Фанатик? Или и вправду боги вспомнили о своих детях?

— Говори, я выслушаю. И постараюсь тебе поверить. Разрешаю сесть.

Жрец поклонился низко-низко. Великая честь получить такое разрешение от потомка Девы. Сел на краешек другого столь же древнего и столь же многострадального табурета.

— Мне было явлено видение.

— Что за видение?

Отец Мааран снова почтительно кивнул — не вставая с табурета.

— Долгие ночи проводил я в думах о делах Ханатты, о делах мирских и божественных. Днем я смотрел в лицо Солнцу и молил об ответе и помощи. Я иссушал свою плоть, я не позволял своим очам сомкнуться. Ночью не давал я себе сна, чтобы ночные, забытые боги, опасные боги теней ответили мне, если я не слышу гласа Солнца. Но однажды среди дня усталость сразила меня, я словно уснул и оказался на грани сна и яви. И я узрел прекрасное лицо и услышал голос — иди в Землю Огня и найдешь. — Голос его прервался, словно он выдавал мучительную тайну души своей и все силы его уходили на то, чтобы заставить себя говорить. — Тебе ведомо о грозной Огненной Горе. Наши предки приносили ей жертвы…