Читаем без скачивания Шишков - Николай Еселев

— Бра-в-во! Биц-биц! Браво! Молодец, Пашка! Ничего… Жалаим…

— …Ничего, дядя, все наладится… Вот только ученья во мне недостает, это факт. Поеду-ка я за просвещением в город. А как вернусь, уж вот спектакль загнем, уж вот загнем! И обязательно библиотеку устрою, чтоб наше Огрызово село было передовым…

И Павел Мохов направился в город на курсы избачей».

Вячеслав Шишков учился у великих русских писателей, главным образом у Гоголя и Чехова, мастерству и умению показывать и смешное и грустное. Усвоение классического наследия и большая кропотливая работа над словом, знание жизни и определяют своеобразный и необычный шишковский юмор.

Яков Дмитриевич Шишков.

Сестра Катя, мать Екатерина Ивановна и отец В. Шишкова.

Школа, в которой учился В. Шишков.

Вячеслав Шишков с сестрой Марией накануне отъезда в Сибирь.

В. Шишков — ученик Вышневолоцкого училища (1891 г.).

Вячеслав Яковлевич с матерью и сестрой Екатериной (1900 г.).

Ледоход на реке Томь.

Вячеслав Шишков в своем кабинете (1912–1915 гг., Томск).

В. Я. Шишков (г. Томск, 1900 г.).

Дом в Томске, где жил Вячеслав Яковлевич.

В. Шишков перед отъездом экспедицию (1906 г.).

Две семьи тунгусов-кочевников возле чума (фото В. Шишкова, 1911 г.).

Шаман Николай Дондин и его дочери (фото и подпись к нему В. Шишкова, река Нижняя Тунгуска, 1911 г.)

В. Я. Шишков (1912 г.).

Деревня Непа на Нижней Тунгуске (1911 г.).

Киргизы в юрте на Иртыше (1906 г.).

Домик на берегу Нижней Тунгуски, в котором останавливался Шишков.

В. Шишков среди участников экспедиции (1910 г.).

Река Ангара (1911 г.).

Вячеслав Шишков.

В. Шишков и К. Жихарева (1914 г.).

Алтайские девушки (фото В. Шишкова).

В. Шишков на отдыхе (экспедиция по изучению Чуйского тракта, 1914 г.).

Чуйская экспедиция (1914 г.).

В. Шишков со своей изыскательской группой (1910 г.).

В. Шишков и техники экспедиции (1910 г.).

Алтай. Жители Чуйской долины (1914 г.).

На реке Бии.

Экспедиция на Алтае (1910 г.).

В. Я. Шишков (1914 г.).

Появление «Шутейных рассказов» Вячеслава Шишкова, юмористических рассказов М. Зощенко, первого романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» связано с нэпом, во времена которого социальные конфликты стали обнаженней.

Именно в эти годы в Москве и Ленинграде издавалось несколько сатирических журналов, в которых часто печатались произведения В. Шишкова, М. Зощенко, М. Кольцова. От редакций журналов Шишкову и другим авторам поступали заказы, подсказывались темы, может быть, иногда и не совпадающие с творческими планами писателя, и тогда, видимо, не всегда получался рассказ таким, каким бы его хотелось видеть автору.

«Рассказы мелкие шутейные, — отмечает Шишков в сборнике „Как мы пишем“, — возникают и пишутся двояко. Когда хочется безотчетно смеяться или через смех сознательно грустить, рассказ получается живой, веселый, он течет легко, как родник. Но бывает необходимость высказаться, а не осмыслишь, как сказать. Тогда рассказ переделывается по три, по четыре раза, он становится все суше, мертвенней, хотя, может быть, поверхностно изящней. Словом, после большой затраты сил рассказ в конце концов уподобляется дистиллированной водичке, не вредной для здоровья, но противной».

Факты и события, отраженные в «Шутейных рассказах», весьма разнообразны по содержанию. Почти все виденное, а порой и услышанное, кем-то рассказанное, вычитанное в газетах будило творческую фантазию автора.

Наряду с актуальными и злободневными рассказами Шишков создал и ряд проходных рассказов: «Змея», «Гром», «Усекновение», «Кот Васька», «Сочувствующий», «Клетчатые брюки», «Жара», «Настюха», «Зайка» и другие, основу которых составляли забавные и смешные ситуации. Многие из этих рассказов не выдержали испытания временем и ныне уже не представляют интереса для читателей.

К «Шутейным рассказам» как по содержанию, так и по материалу примыкают лирические рассказы, в которых конфликты, как правило, разрешаются счастливо для героев. В таких рассказах только кое-где, местами промелькнет шутка, а в основном от них остается ощущение грусти, сердечной жалости, сострадания, которое испытывает автор к своим героям.

«Осень. Лист поблек, наполовину облетел, и заря за рекой цвела холодной бледно-зеленой сталью.

Сон еще далек, деревня в вечерних хлопотах: бабы доят коров — пахнет молоком, — запоздалые девичьи руки торопливо доканчивают нужную работу — мялка деревянно стучит вот у тех ворот, и травянистые стебли льна превращаются в пепельно-серые волокна. Воздух свеж, стеклянен, и стеклянна река, на студеном стеклянном небе вспыхнули бледные точки звезд, и мутно-белый туман зачинается у померкших берегов. Через туман, через стеклянную гладь остывших струй тоскливо маячит на том берегу огонек…»

Так начинается полный драматических событий рассказ «Свежий ветер».

Один из героев рассказа, Терентий, пьянствует, измывается над своей женой. От постоянных побоев она прежде времени превратилась в старуху, оглохла. «Жена Терентия, тетка Афросинья, хотя моложе его на пять лет, но в сравнении с ним старуха. Угловатая, сухая, сутулая, правый глаз в кровоподтеке заплыл, левый — с ненавистью и неизъяснимой скорбью смотрит на гуляк». Но вот вернулся из Красной Армии Петр — старший сын Терентия. Он вступился за мать и объявил «войну» отцу. Кончилось это тем, что в один из дней разбушевавшегося, с топором в руках отца Петр вынужден был усмирить выстрелом из охотничьего ружья. Терентию раздробило выстрелом руку, которую пришлось ампутировать. Но и это не отрезвило Терентия. Он подал на сына в суд. Вся молодежь пришла на заседание суда, чтобы защищать Петра. Комсомолец Галкин сказал: «…И обратите, товарищи, внимание, как деревня разлагается по всем слоям. Пьянство, разбой, поножовщина… Мужья калечат жен, отцы — детей. А кругом такая тьма, как в непроходимых брынских лесах. И это наша Россия, новая Россия, за которую, за благо которой пролито столько человеческой крови и всяких легло жертв!.. Может быть, старики принюхались, им ничего, по нраву, а нас от такой России, откровенно скажу, тошнит… Наша молодая душа, товарищи, такую Россию не желает. К черту ее! Даешь новую Россию!! Даешь новую жизнь! К черту пьянство, к черту самогон…»

Петр Гусаков был оправдан. Стало спокойнее в деревне: присмирели и приутихли хулиганы. Рассказ кончается такими словами: «Свежий ветер с размаха бросается на избы, метет поля, взвиваясь до самых туч, и, ворвавшись в лес, набитый нежитью и лешими, валит с ног подгнившие дубы».

«Ах и ночи бывают ранней осенью — задумчивые, мудро-грустные. Крепко спят живыми снами осиротевшие леса, нивы, луга, воздух. Но земля еще не остыла, в небе стоят звезды, и через широкую реку протянулся зыбкий лунный мост. На средине реки большая отмель, и через голубоватый полумрак слышны долетающие оттуда странные крики журавлей. Осенние птицы крепки, сыты, веселы и перед отлетом в теплый край затеяли игру…

— Танюха, чу!.. Пляшут… — сказал Андрей.

— И то пляшут, — ответила девушка. — Давай в лодку, поплывем…»

Начало лирического рассказа «Журавли», казалось бы, не предвещает ничего драматического. Осень, игра загадочных перелетных птиц окрасили чувства молодых людей в радостные светлые тона… Андрей и Татьяна зарегистрировали свой брак по-новому, в сельском Совете. Таня живет у отца, но он не желает видеть у себя в доме Андрея.

«— Я тебе перейду, — ругал он Андрея, когда тот заговорил с ним о переходе к своей жене. — Много таких мужьев поганых найдется… Отлыниваешь ты, черт… Испакостил девку, да и…»

А родители Андрея не приняли в свой дом Таню. «Женись на девке по-настоящему, вокруг налоя», — говорили они Андрею.

«— Я по декретам желаю жить, — отвечал Андрей, — раз новые права, надо уважать».

Горестно сложилась судьба Тани. В мучениях она родила ребенка, который через день умер. Поползли вокруг ее имени гнусные слухи. Поверил сплетням и Андрей. Охладели его чувства к Тане. Ловко воспользовалась этим давно неравнодушная к Андрею молодая, красивая вдова Настасья. Окрутила она, околдовала его, и Андрей согласился на ней жениться. Пережила все это, перестрадала Таня. Оправилась. Хоть и хороша она была собой, однако никто теперь на нее не заглядывался. Крепко держались в селе старые предрассудки. Так и считали Таню гулящей, незамужней…