Читаем без скачивания В чужом доме - Бернар Клавель

— Не шевелись, — прошептал он.

Они прислушались. Жюльен даже различал в тишине биение своего сердца. Задний двор с дровяным сараем казался темным колодцем, оттуда тянуло запахом гнили. Дома вырисовывались на сером небе угловатыми темными силуэтами. Несколько окон светилось. Одно из них было открыто, оттуда слышались голоса. Морис пробормотал:

— Будь внимателен. Смотри, куда я ставлю ноги. Есть место, где цинк плохо прибит и, если ступить на него, загрохочет так, будто палят из пушек.

Они медленно, на четвереньках передвигались по крыше. Дойдя до края, легли на живот; их головы были на уровне водосточного желоба. Жюльен увидел другой двор, отделенный от предыдущего довольно толстой стеной.

— Смотри, — пояснил Морис, — по ту сторону двора — улица Дюсийе. Пойдем по этой стене, потом по другой и затем спустимся.

— А что в том дворе?

— Не знаю, никогда не видел его при свете. Только не свались туда, здесь высоко — квартал-то опускается, идет вниз по склону.

Морис вытянулся у края крыши, схватился за водосточный желоб, свесил ноги и исчез. Некоторое время Жюльен видел его руки, вцепившиеся в крышу, и слышал, как его парусиновые туфли царапают штукатурку.

— Иди сюда, — донесся до него голос Мориса.

Жюльен тоже спустился. Это было нетрудно. Сказывалось то, что он много занимался гимнастикой. Его больше пугал путь по стене, где приходилось балансировать, чтобы не потерять равновесие. Камни были неровные, и некоторые шатались под ногами. Слева, всего на полметра ниже стены, виднелись крыши дровяных сараев. Справа было темно. Там могли быть и вода, и железный лом, и битое стекло. А Морис двигался очень быстро. Два раза он оборачивался и поджидал Жюльена. Они дошли наконец до стены, которая выходила на улицу, и остановились. Никого не было. Ближайший фонарь находился на углу улицы Бьер, шагах в тридцати. Тротуар под ним был освещен. Стена была высотой не менее четырех метров, но в отверстия от вынутых камней можно было ставить ноги при спуске. Морис пропустил Жюльена первым и лег на стену, чтобы помочь ему.

— Ты быстро привыкнешь, — сказал он, как только они оказались внизу. — С тех пор как мы тут начали лазить, дыры увеличились, и теперь это настоящая лестница.

Мальчики направились в сторону площади Насьональ. Шли, держась возле стен. На каждом перекрестке Морис долго осматривался и прислушивался.

— Чего ты так боишься? — спросил Жюльен.

— Нарваться на хозяина или на какого-нибудь подлеца, который ему донесет, что встретил нас. Его тут все знают. А когда будем возвращаться, смотри, чтобы нас не заметили полицейские. С этих сволочей станется: выстрелят в нас, когда мы будем карабкаться на стену.

Крадучись, переулками мальчики добрались до квартала Таннер. Затем кривыми улочками, по которым тянулись лестницы, они поднялись до самого верха на улицу Арен.

— Мы дали изрядный крюк, — пояснил Морис, — но видишь, зато ни одна собака не встретилась. А если идти через центр, то на каждом шагу можно влипнуть!

Они вошли в темный коридор. По знакомым запахам Жюльен понял, что это кондитерская. В глубине двора Морис осторожно открыл одну дверь, потом другую — и вот они уже в длинной, узкой комнате с побеленными стенами.

Там стояли две кровати. На одной из них лежал Зеф, ученик, с которым Жюльен несколько раз встречался в городе. Зеф поднялся им настречу.

— Привет, — сказал он, протягивая руку.

На другой кровати худощавый юноша, темноволосый и смуглый, читал иллюстрированный журнал. Он поздоровался, не вставая.

— Слушай, подвинься немного, — попросил Зеф, — нам нужно место.

Тот что-то проворчал и встал. Он был невысок ростом, но заметно старше остальных. Усевшись на стул в другом углу комнаты, он продолжал читать. Морис и Зеф взялись за его кровать, сдвинули ее с места, приподняли и прислонили стоймя к стене. Вторую кровать они поставили так же. Между кроватями вдвинули столик и два стула.

— Сейчас и начнем? — спросил Морис.

— Да, — сказал Зеф. — Не пойму только, где остальные. Пора бы им уже тут быть.

Они сняли куртки, затем рубашки. Жюльен заметил, что Зеф мускулистый и загорелый. Морис повернулся к Жюльену.

— Ну, раздевайся, — сказал он.

— Нет, лучше не сегодня, — сказал Жюльен. — Я хотел бы только посмотреть.

— Нет, нужно попробовать.

— Он никогда не занимался боксом? — спросил Зеф.

— Никогда, — ответил Морис, — но он занимался гимнастикой и по пути сюда ловко прыгал, не хуже акробата.

Дверь открылась. Вошли три подростка. По их одежде было видно, что они кондитеры. Один из них был широкоплечий, но невысокий, а двое других почти такие же, как и Жюльен. Когда все обменялись рукопожатиями, Морис сказал:

— Это Жюльен. Он у нас вместо Дени.

— Дени, тот бил крепко. Курил бы меньше, тогда бы его и совсем не одолеть.

— С ним каши не сваришь, уж очень он легкомысленный.

— Да, на него положиться было нельзя. Приходил, когда вздумается.

— Это у него от нервов, все от нервов. Слишком нервный не выдерживает долго.

Раздеваясь, они без умолку говорили о Дени. Потом Морис и один из подростков, которого остальные звали Пилон, надели боксерские перчатки. Зеф был за судью. Жюльен и двое других держались ближе к входной двери и подталкивали сражающихся к центру, когда те подходили к ним слишком близко. Время от времени боксеры натыкались на стену. Сыпались глухие удары. С потолка падала известка, и облака пыли поднимались с пола, который нещадно скрипел. К концу первого раунда в комнате словно стоял густой туман. По лицам Мориса и Пилона струился пот, спины блестели при свете лампы. За кроватями худой юноша по-прежнему читал. Время от времени, когда кто-нибудь головой ударялся о стену или же меткий удар вызывал ругательство одного из боксеров, он отрывался от чтения, рассеянно смотрел на борьбу и снова принимался за журнал,

В середине второго раунда у Пилона хлынула кровь из носа. Один из мальчиков притащил кастрюлю воды. Когда паренек, державший в руках часы, объявил перерыв, Пилон вымыл лицо в кастрюле, высморкался, сплюнул кровь, вытерся перчаткой и опять готов был драться. Зеф обтер ему лицо полотенцем.

Пилон и Морис колотили друг друга пять раундов с переменным успехом. Нос Пилона кровоточил все сильнее. Зеф прекратил схватку.

— Это уже бойня, а не бой, — сказал он.

Другие поддержали его.

— Нет, я могу продолжать, — сказал Пилон. — Нос — это пустяки.

Поднялся шум. Кричали все сразу, никто никого не слушал. В конце концов Пилон протянул руки, и ему развязали перчатки. Зеф схватил руку Мориса, поднял ее вверх и крикнул:

— Морис Лоран из фирмы Петьо победил по решению судьи, прекратившего матч на пятом раунде.

— Нет, — запротестовал Морис, — ничья. Мы потом снова будем драться.

Остальные, казалось, разделяли его мнение. Пилон промолчал, но Зеф настоял на своем.

Открыли ненадолго дверь. В комнату ворвался поток свежего воздуха, и лампочка, висевшая на длинном шнуре, закачалась. Жюльен глубоко вздохнул. Невысокий, широкоплечий крепыш подошел к нему и протянул перчатки, которые только что снял Пилон.

— Ну, теперь твоя очередь, — сказал он.

— Сегодня не стоит.

— Давай, давай.

Все закричали. Жюльен протянул руки. Изнутри перчатки были теплые и влажные. Пока завязывали шнурки, Жюльен увидел, что другие перчатки надевает Зеф. Когда все было готово, мальчики расступились. В середине комнаты остался только крепыш. Он велел противникам пожать друг другу руки, потом сказал:

— Начали! Только ниже пояса не бить!

Жюльен отступил на шаг и поднял перчатки к лицу. Он увидел темноволосую голову Зефа: она качалась прямо перед глазами, за перчатками, покрытыми кровью. Вдруг у Жюльена перехватило дыхание. Согнувшись пополам, он упал на колени, уперся кулаками в пол и остался в такой позе, с широко раскрытым ртом.

Он слышал смех и видел ноги крепыша, который стоял над ним, считая: «Раз… два… три…» Ему очень хотелось лечь. Грудь разрывалась от сильной боли. Но когда судья досчитал до восьми, он закрыл рот, стиснул зубы и приподнялся. Все галдели. Морис махал руками, стоя рядом с Пилоном, который держал у носа окровавленный платок.

— Дай ему прийти в себя! — воскликнул крепыш.

Все остальное время первого раунда Жюльен только отбивал удары, отбегал и увертывался. Несколько раз Зеф бил его по рукам, по плечам, но по голове не пришлось ни одного удара. Во время перерыва Морис побрызгал ему в лицо водой и сказал шепотом:

— А ты нападай! Прорви его защиту, накинься на него, как зверь, и бей по морде. Для него это будет неожиданностью. Иначе с ним не справишься. И не давай ему опомниться.

Они вернулись на середину комнаты.

— Ну, как? — спросил Зеф.