Читаем без скачивания Игра в обольщение - Дженнифер Эшли

— На этот счет, мой мальчик, тебе не стоит волноваться, — поправила шаль Эйнсли. — Я не наивная девочка, да и не принадлежу к тому типу женщин, которых предпочитает твой отец.

— Да, но я считаю, что вы та женщина, которая ему нужна.

Эйнсли медленно выдохнула. Ее тело до сих пор ликовало от прикосновений Кэмерона, и ей было довольно трудно сосредоточиться на тех словах, что говорил сейчас его сын.

— Выброси это из своей головы, — сказала Эйнсли. — Я возвращаюсь в Балморал к королеве. И скорее всего, долго не увижу твоего отца.

«И разве это не досадно?» — подумала она.

— Миссис Дуглас, вы должны попытаться пробудить чувства отца, — с нескрываемым разочарованием в глазах сказал Дэниел.

— Нет. А сейчас мне необходимо надеть бальное платье и идти исполнять роль хозяйки вместе с твоими тетками.

Она представила себя в ярких шелках, с бриллиантами на груди, танцующей вальс за вальсом в роскошном бальном зале. Ее партнером будет Кэмерон, крупный мужчина, который двигается с отменной грацией.

Дэниел замолчал, но его сердитый вид был красноречивее слов. Наконец он повернулся и бросился вверх по лестнице, собаки неслись следом.

Виски не охладило его пыл. Кэмерон попытался успокоиться, поддевая ногами стопки газет и разбрасывая их в разные стороны. Но это тоже не помогало.

Он ворвался в спальню, застегнул рубашку и надел другой пиджак, не обременяя себя завязыванием шейного платка. Он никогда не умел прилично завязывать эту штуку. Для этого в его жизни существуют женщины и камердинеры.

Одеваясь, Кэмерон пил виски, но выпитая половина графина так и не смогла перебить вкус губ Эйнсли. Если бы не Дэниел, сейчас он бы уже осуществил свое желание — узнал бы наконец свои ощущения.

Он не представлял, как отнестись к вторжению Дэниела. На лице сына была досада, но никак не гнев ревности. Слова Дэниела о том, что он хочет видеть Эйнсли своей любовницей, похоже, только слова, мальчика явно хитрил.

Черт, Кэмерон никогда не знает, что по-настоящему думает Дэниел или чего он хочет. Они никогда не разговаривают, они добродушно подшучивают друг над другом. Или спорят. Дэниел неплохой парень, но он делает то, на чем настаивает Кэмерон, только если уже сам пришел к тому же. Так он понимает послушание. Если Дэниел не согласен с Кэмероном, он поступает по-своему.

Кэмерон уступил и оставил его в покое. Его собственный отец был сущим дьяволом, контролировал каждый шаг своих сыновей. Кэмерон удивлялся, как они все еще могли дышать.

Старый герцог меньше других притеснял Кэмерона, потому что Кэмерона интересовали лошади и эротические картины. «То, что должно интересовать мужчину», — говорил старый герцог.

Отец регулярно колотил Йена, приговаривая, что тот не должен замыкаться в себе. За любовь к искусству он избивал Мака, потому что «тот не такой, как все»; Харту перепадало каждый день, «просто чтобы сделать из него человека». Когда он станет герцогом и окажется в окружении дураков, он будет храбрым и выносливым, твердил отец.

Кэмерон с тревогой и раздражением наблюдал за происходящим, не в состоянии остановить это. Пока не наступил тот день, когда он понял, что стал выше и сильнее отца. Вернувшись домой по окончании семестра в Харроу, элитного пансиона для мальчиков, он услышал ужасные крики одиннадцатилетнего Мака — оказывается, отец собирался сломать ему пальцы. Кэмерон оторвал отца от Мака и отшвырнул к стене.

— Хороший бросок, Кэм, — отчаянно моргая, чтобы не потекли слезы, сказал Мак, когда отец, изрыгая проклятия, убрался из комнаты. — Научишь меня?

Кэмерон поклялся, что Дэниел никогда не испытает подобного страха. Возможно, мальчишка немного вышел из-под контроля, но это не слишком большая цена, которую он готов заплатить за счастье Дэниела. Да будь он проклят, если превратится в чудовище, для которого сломать пальцы собственному сыну — сущий пустяк.

Кэмерон спустился вниз и направился в главное крыло дома, где находился бальный зал. Оттуда доносились звуки музыки. Шотландская музыка, рил. Харт Маккензи всегда старается, чтобы наряду с популярными немецкими вальсами и польками нанятые им музыканты играли шотландские танцы. Никому непозволительно забывать, что Маккензи прежде всего шотландцы. Целая ветвь их клана была почти уничтожена в восстании 1745 года, в живых остался только молодой Малькольм Маккензи, который потом женился и возродил семью. Он сохранил титул герцога, пожалованный семье в тысяча трехсотых годах, но жил в лачуге на землях, которые когда-то заселяли он и его четыре брата. Все, кроме Малькольма, погибли от английских пистолетов. Харт Маккензи обожает демонстрировать англичанам нынешнее процветание своего рода.

У входа в бальный зал Кэмерон столкнулся с Филлидой Чейз, которая, как обычно опаздывая, выскользнула из гостевого крыла. Впрочем, опаздывать сейчас стало модно. Пытаясь справиться со своими перчатками, она до последней минуты не видела Кэмерона.

— Уйди с дороги, Кэм, — холодно отрезала она, подняв на него глаза.

— Отдай миссис Дуглас ее письма, — не двигаясь с места, сказал Кэмерон. — Она не сделала тебе ничего плохого.

— Боже милостивый! — Филлида еще раз подтянула перчатку. — Ты теперь ее защитник?

— Я считаю омерзительными всех шантажистов. — Да, Эйнсли просила его не вмешиваться, но он не мог стоять в стороне, спокойно наблюдая, как Филлида занимается вымогательством. — Отдай ей эти чертовы письма и оставь ее в покое, а я подумаю, как все устроить, чтобы Харт тебя не вышвырнул.

— Харт не вышвырнет меня. Он пытается заручиться поддержкой моего мужа. Если бы ты не был таким тупоголовым и не вернул то письмо миссис Дуглас, она бы смогла достать деньги.

— Отдай ей письма, не то я превращу твою жизнь в ад.

У Филлиды вспыхнули глаза, но она не была бы Филлидой Чейз, если бы не проявила упрямства:

— Сомневаюсь, что вы смогли бы сделать мою жизнь хуже, чем она есть, милорд Кэмерон. Я хочу получить деньги от миссис Дуглас, потому что они мне нужны. Все очень просто.

— Для чего тебе деньги? Карточные долги? Твой муж богат. У него и попроси.

— Это не имеет никакого отношения к карточному долгу — это мое личное дело.

Вот упрямая чертовка.

— Если я дам тебе эти деньги, ты перестанешь донимать миссис Дуглас?

— Ну и ну! — улыбнулась Филлида — тревожного вида как не бывало. — Да ты никак влюбился, а?

— Сколько тебе нужно?

— Полторы тысячи было бы неплохо, — облизнула пересохшие губы Филлида.

— Хорошо, полторы тысячи, но отдаешь письма, и покончим с этим.