Читаем без скачивания Триумф блицкрига - Герман Романов

— Я весь во внимании, мой фюрер!

«Папаша» Мюллер настолько походил на свой образ, созданный Броневым в «Семнадцати мгновениях», что Андрей кое-как сдержал улыбку. Старый пес-ищейка, право слово, глаза внимательные, цепкие. Такой сделает все как надо, только нужно не упустить момент и придержать поводок.

— Как вы думаете, о чем я с вами буду говорить?

Андрей снова посмотрел на небо и жадно глотнул свежего воздуха. Нахождение в бункере стало давить на психику, а потому он с радостью вышел наружу. И еще одна причина толкнула его на серьезный разговор именно на прогулке — боязнь, что в бункере могут подслушать. Микрофоны уже вовсю использовали, а дело было важным.

— Я уже начал проверку окружения адмирала Канариса, мой фюрер! Но, к сожалению, мои возможности тут ограниченны…

— Это дело вермахта, герр Мюллер! Им занимается генерал Йодль. Потому не стоит вам прилагать усилия, если только новый глава абвера сам не обратится за помощью. Дело в другом, штандартенфюрер, — Андрей внимательно посмотрел на гестаповца — тот прямо застыл в охотничьей стойке. — Идет война, и нам требуется сосредоточить на ней все силы и средства рейха. Противники у нас могущественные — за спиной Англии стоят американцы с их развитой промышленностью. Между тем некоторые руководители партии просто транжирят вверенные им государственные средства, ведут неподобающий образ жизни с красотками и дворцами. Ведь так, штандартенфюрер?! Вы не можете не отслеживать ситуацию?!

— Да, мой фюрер. Такая информация у меня есть. Действительно…

— Мне нужно иное, — перебил Андрей начавшего было говорить Мюллера, и тот подобрался, прижав локти к бокам.

Видно было невооруженным глазом, что в присутствии Гитлера глава зловещей государственной тайной полиции чувствовал себя несколько скованно. Ну что ж, тем легче будет найти поводок. Как там говорится — боится, значит, уважает.

— В течение месяца подготовьте мне меморандум с перечислением всех нецелевых расходов, сделанных руководящими работниками партии. А также приведите все случаи их вызывающего поведения, которое подрывает нормы морали. Они должны быть примером для граждан рейха, а не… Ну, вы понимаете, что я имел в виду?

— Да, мой фюрер!

Андрей заметил, как сверкнули глаза гестаповца. К бабке не ходи, «папаша» Мюллер такую информацию имел, и наверняка где-то стояла шеренга папочек с досье на руководство НСДАП.

— Мы должны основательно почистить руководство партии. Вышвырнуть всех приспособленцев, проходимцев, лентяев и лодырей! Пусть даже и занимающих высокое положение! Невзирая на их прежние заслуги! Проверить всех, даже рейхсминистров. Вам понятно?!

— Да, мой фюрер, — Мюллер отвечал тусклым голосом, и Андрей понял, что тому стало хреновато — наживать такое количество могущественных врагов штандартенфюреру, то есть полковнику, явно не улыбалось.

— Но не это важно. Необходимо выявить все прямые и закулисные связи партийных бонз с вашими начальниками. Да-да, Мюллер, — именно с руководством СС и СД, вплоть до рейхсфюрера!

Главе гестапо поплохело прямо на глазах — чуть ли не позеленел. Да оно и понятно, ведь если Гиммлер узнает, что под него «копают», то он Мюллеру устроит геморроидальные колики или автокатастрофу. И Андрей решил поддержать гестаповца, чтоб тот с усердием начал рыть.

— С этой минуты вы отвечаете в этом деле только передо мной. Запомните это, бригадефюрер!

— Да, мой фюрер! — Мюллер побагровел и приосанился — еще бы, получить генеральский чин. Но глаза сверкнули — он понял сразу, старый пройдоха, какую свинью ему подложили этим производством, хотя о том не было сказано ни слова. Теперь разоблачение Канариса будут связывать с ним, и гестаповцу придется отвечать перед Гиммлером за сокрытие информации — его словам, что он тут ни при чем, просто не поверят.

«Вот это и будет твоим поводком. А я стану „крышей“. Деваться тебе теперь некуда — тут не усидишь на двух стульях. Причем с гвоздями. Или ты на меня работаешь, или я тебе головенку откручу. Возможностей у рейхсканцлера куда больше, чем у рейхсфюрера СС».

— Отслеживайте все их связи с генералами вермахта и люфтваффе, все. Дружеские, или родственные, или какие иные. Это может существенно дополнить имеющуюся у меня информацию. Вы поняли?

— Да, мой фюрер! — Мюллер посмотрел на него взглядом старого умного пса — все он понял и просчитал, профи настоящий. Андрей осознал, что надо заканчивать разговор побыстрее — не с его опытом и настоящим возрастом с таким разговаривать. Он даже подумал, что «папаша» Мюллер сделал для себя намного больше выводов, чем он сам. Стреляный воробей! Вернее, волк, побывавший в капкане. Матерый такой волчище!

— Я думал, что этот кошмар никогда не кончится, капитан. У меня осталось всего двенадцать мотоциклистов. — Майер дрожащими от усталости пальцами вытащил из портсигара сигарету. Пехотный офицер, в почищенном мундире, предупредительно щелкнул зажигалкой.

Эсэсовец с наслаждением затянулся — табачный дым сразу перебил стоявшую во рту слащаво-тошнотворную смесь от вдыхаемой пыли, пороха и тлена сотен убитых солдат. Жуткая смесь, а ему пришлось дышать ею почти трое суток. А теперь все закончилось — мотопехота подошедшей второй дивизии сноровисто занимала позиции, маскируя противотанковые орудия, а его эскадрон, вернее, жалкие остатки, выводился в Дюнкерк, на отдых.

— Потери у вас большие, гауптштурмфюрер, но они того стоят! — сочувствующе произнес армеец, отводя взгляд чуть в сторону. — Зато теперь вся английская армия обречена на поражение. Порта у них нет, а на побережье наши танки раздавят упрямых «томми». Так что ваши парни не зря здесь полегли!

— Не зря! — согласился Майер, но слова прозвучали хрипло. Кровавая жатва до сих пор не отпускала его — скажи ему три недели назад, что будут такие потери в эскадроне, он не поверил бы даже в кошмарном сне. Но пехотинец прав — пусть почти исчез его эскадрон, зато вся английская армия угодила в такой капкан, из которого она не вырвется. А это победа, пусть и заплачено за нее дорого.

Гауптштурмфюрер поглядел в сторону — горстка солдат в изодранном обмундировании, в грязных окровавленных бинтах и с почерневшими от пыли и копоти лицами, отрешенно смолила сигареты. Есть из них никто не мог, только курили и пили воду.

Майер пошел к своим эсэсовцам — от усталости и его пошатывало. Но это война, она просто не может быть другой. Если не хочешь платить за победу, то будешь горше расплачиваться за поражение. Парням просто надо помыться, надеть чистое, поесть да поспать пару дней. Тогда они снова станут лихими вояками, с которыми любо-дорого воевать.

— Нас выводят на отдых. Три дня.

Хоть новость была приятной, но эсэсовцы не ощутили радости — настолько они отупели от усталости. Чем хороши немцы, так это дисциплиной — встали, завидев подходящего к ним офицера, сразу, хотя и с трудом. И сейчас шеренга ощутимо покачивалась.

— Отдохнем немного, парни, помоемся, получим пополнение, и нас снова ждет дорога!

Слова Майера не вызвали энтузиазма у его солдат — все смотрели как-то отрешенно, будто не видя и не слыша своего офицера. Пустые белесые глаза, бездонные как колодцы. И он понял, что их надо расшевелить, а то такая апатия к добру не приведет.

— Нас ждет Париж, парни. А это слава и победа — вы ее полностью заслужили! Потому выше голову!

«Процесс пошел, как любил говаривать последний генсек», — Андрей прищурил глаза и потянулся, как сытый и довольный кот. Кожа дивана противно заскрипела под телом. Неприятный звук тут же нарушил плавный ход мыслей, дурманящих голову.

Дела шли неплохо, и он попросту боялся сглазить. Еще бы — ни один из генералов ничего не заподозрил, более того, ему удалось смешать существующий расклад вещей. Канарис списан, а пока Йодль войдет в курс дел, немецкая военная разведка на какое-то время будет парализована, а это позволит англичанам собрать кровавую жатву — что и нужно, ведь супостаты должны друг друга обессилить. Но тут поможет Манштейн — высадка в Англии обойдется дорого для вермахта.

Второй плюс в том, что в генеральские ряды он внес яблоко раздора, хотя, судя по всему, они и так друг друга не шибко любили. Однако сплочения генеральской своры надо добиться в нужный момент, ведь ничто так не объединяет спорщиков, как один общий враг, а такой есть, до скрежета зубовного — Гимлер и СС.

«Пользу тут принесет и „папаша“ Мюллер. А если гестаповец начнет крутить, то есть абвер на него. Сейчас нужно эсэсовцев из окружения потихоньку вытурить, полностью заменив их военными, благо в личную охрану фюрера Геринг целую парашютную роту определил — этим парням доверять можно. Хоть и немецкая, но десантура, а не вертухаи жеваные. Лишь бы не отравили мимоходом какой-нибудь плюшкой, а покушений теперь можно не бояться — каждого проверять будут, несмотря на чин, да бдить, аки церберы».