Читаем без скачивания Слуга Смерти - Константин Соловьев

— Ах ты… Это на рынке-то? Среди бела дня?

— Да. Это было на окраине, там людей немного, но наглость впечатляет, — я почувствовал холодную дрожь в области предплечий и шеи, ярость обжигающей смолой заклокотала в горле, отчего говорить стало труднее. — Если я… Как только он… Вот этими руками!..

Макс хмыкнул. Не насмешливо, даже с некоторым сочувствием:

— Личная обида?

— За это я сделаю с ним такое, что весь Альтштадт будет помнить его дольше, чем нынешнего императора! Он принадлежал мне! Это был мой слуга! Мой!..

— Ну не так уж ты к нему привык, за пару-то лет. Брось, старик, в наше славное время мертвецы еще водятся с избытком, да и потомкам хватит, думаю… Подыщи замену, дело недолгое. За десяток крон можно сторговаться с одним сторожем кладбищенским, я его знаю, надежный старик — выдаст свеженький труп гвардейца, а то и настоящего офицера!

— Арнольд был не просто слугой! Его не заменишь первым попавшимся мертвецом!

— Ого, — протянул Макс. — Значит, нечто большее? Вас связывало прошлое, а?

— Кончай острить! — огрызнулся я, однако, остывая. — Я уже сказал, что он был для меня важен.

— Друг? Сослуживец?

— Не друг, — ответил я неохотно. — Не вполне… При жизни, много лет назад мы с ним как-то повздорили. Достаточно серьезно. Он поклялся убить меня, а я…

— …успел раньше?

— Да, вроде того. Он сделал несколько… нехороших поступков и причинил мне изрядный ущерб. Мне, моей репутации, наконец… Чтобы погасить свой счет, ему не хватило жизни, поэтому он поступил ко мне в услужение, хоть и не вполне по своей воле, как понимаешь. Ему оставалось еще три года. А теперь кто-то, едва не убивший меня самого, лишил меня этого.

— Вижу, настроен ты серьезно. Значит, этот подлец выследил тебя вчера?

— Несомненно. Пока я строил ловушку для сопляка Петера и упивался собственной бдительностью, он следовал за нами. Держался где-то неподалеку, прекрасно видя мои маневры и подгадывая удобный момент. Я не заметил его, а значит, он ловок и опасен. Даже если учесть, что мое внимание было сосредоточено на мальчишке, это не оправдание. Он идет по моему следу, Макс, осторожно и уверенно. И наносит удар в момент, который сам посчитает нужным.

— Но убийство слуги… Помилуй, не понимаю. Если ему нужна твоя голова, к чему эта дешевая попытка устрашения? И еще это расчленение… Какая-то глупость! Если он контролирует ситуацию целиком и полностью, куда резоннее было бы отправить на тот свет тебя, а не несчастного покойника!

— Он крайне осторожен, это самое гадкое. И его удар был не напрасен. По сути, я безоружен.

— Вот еще! Ты прилично фехтуешь, Шутник. Вздумай он напасть, ты разделаешь его в мелкую стружку, уверен.

— Я тоттмейстер. Я могу фехтовать, могу паршиво стрелять, но это не защитит меня от удара в спину — от пули или лезвия, которых я не вижу. Тоттмейстер без мертвеца — как ёж без иголок, ты-то это знаешь. Одним ударом он отсек все, что составляло мою силу магильера — мои глаза, мои мышцы, мою броню…

Макс кивнул:

— Куда проще фойрмейстерам — скрутил кукиш и превратил противника в огненный факел. Наша сила в другом… Теперь понимаю, что потеря и в самом деле серьезна.

— Более чем. Даже если мне удастся раздобыть мертвеца в этом городе, уйдет еще добрых пара месяцев, прежде чем я выправлю на него разрешение с печатью. Сам знаешь, как сейчас смотрят на… слуг. Везде, где можно будет замедлить ход дела, — его замедлят. Таскаться же, как сельский некромант, с первым подвернувшимся покойником, едва ли проще — вероятнее всего, меня мигом отправят в тюрьму те же жандармы. Как видишь, я стал уязвим.

— Только не тогда, когда рядом я! — Макс треснул себя в грудь кулаком, но вызвал не привычный звон мундирных висюлек, а глухой булькающий хлопок.

— Будет тебе… Ты тоже не сможешь охранять меня днями напролет, сам понимаешь.

Макс несколько сник, видимо, понимал. Может, понимал даже до того, как предложил помощь.

— А если жандармов?..

— Не выйдет. Я имел разговор с фон Хакклем, предвижу и второй. Разумеется, моего слугу просто растерзали неизвестные, исполненные неприязни к разгуливающим по улицам мертвецам… Это ведь так просто и обыденно… Погоди, сейчас разведу огонь.

— Да к черту твой грог!.. Открывай лучше бутылку.

Я достал из шкафчика загодя припрятанную бутылку саксонского «Риванера», открыл, поставил было на стол, чтобы вино подышало, но Макс решительно запротестовал:

— Лей! Нечего ему киснуть в бутылке. Не на приеме у императора, небось.

Я плеснул в два высоких стакана, наполнив их до половины; в свете свечей вино казалось маслянистым, густым.

— Прозит! — Макс выплеснул содержимое стакана в свою огромную глотку, сделал глубокий вдох. — А ведь недурственно… В общем, слушай… Дело твое, а я обращусь к оберсту. И завтра же. Будет шум или нет, но я не позволю, чтоб тебя затравил до смерти какой-то умалишенный убийца.

— Будет паника.

— Орден умеет действовать тихо, — сказал он убежденно. — Я объясню ситуацию. Возможно, тебя переведут на какое-то время в другой город. Скажем так — на всякий случай. Ну а пока тебя не будет, тоттмейстеры Ордена расспросят каждую дохлую крысу в городе, будь уверен. Оберст — это тебе не фон Хаккль, он не позволит, чтоб его люди гибли в Альтштадте.

— Возможно, я и сам обращусь к нему. Если завтрашний день ничего не принесет, придется переводить это дело из разряда личных в общественные…

— Принесет!.. Что он может принести? Ты уже два раза прошелся по волоску над пропастью. Хочешь еще один шанс? Ты даешь ему время, Шутник. Как раз то, что ему надо. У нас же нет шансов его выследить — нет ни следа, ни даже намека! Ничего нет! Есть лишь тела, зато три штуки. А вскоре может появится и четвертое, — он внимательно посмотрел на меня, но я лишь пожал плечами. — Мы, как слепцы, пытающиеся на ощупь найти Полярную звезду. Сидеть и ждать — вот твоя тактика? Просто ждать, когда он попытается подобраться к тебе еще раз и попытаться опередить?

— Не сидеть. Не ждать. Мы уже начали действовать, и кое-что есть. Это очень маленькое кое-что, но иногда и маленькие ключи отпирают большие замки…

— Дурацкая метафора!.. Постой, «мы»? Ты и этот, Блюмке…

— Да. Я и Петер Блюмме. Он недисциплинирован и вообще скверно воспитан, но от него есть толк. Прежде всего, я опросил его, учинил полнейший допрос: чем занималась его мать, кто к ней заходил, долги, слухи, всякое прочее… Я все еще не исключаю связи между телами.

Макс оживился. Он не сменил позы, даже стакан остался в его руке без движения, но глаза загорелись, хотя наполнились не светом, просто в их глубине замерцала хорошо мне знакомая желтая искра хищника.

— И что? Узнали?

— Пас, — я развел руками. — Мальчишка знал многое, но только не главное — кто и почему убил его мать.

Макс разочарованно цыкнул зубом:

— Паршиво.

— Еще мы тщательно осмотрели весь дом.

— Его осматривали жандармы.

— Знаю. Мы осмотрели его настолько тщательно, насколько это вообще возможно, разве что не разобрали по кирпичу. Если убийца там был, он должен был оставить следы — любые.

Макс кисло улыбнулся:

— Что-то такое я встречал в наставлении по осмотру. Видимо, там речь идет об иных злоумышленниках, которые практически не встречаются в нашем мире — я неоднократно наблюдал отсутствие хоть каких-либо следов. Только не надо мне говорить, что залог успеха — сосредоточенность и внимание, а след лишь ждет достаточно острого глаза! Иногда преступники достаточно умны, чтобы не оставлять следов.

— Мы и не нашли их.

Он вздохнул:

— Резонно. Я по-прежнему не понимаю, отчего в таком случае ты склонен ожидать успехов завтра, если сегодня дело не задалось? Рассчитываешь, что убийца за ночь натопчет новых следов?

— Обыск и допрос не принесли результатов, — признал я. — Но смотри.

— Что это? — он уставился на сложенный лист бумаги в моей руке. Я развернул его и положил на стол. Стал виден текст — мужской почерк, ровные строки, уверенный наклон букв…

— Листок из дела Блюмме. Если точнее, показания экономки. Той самой, что обнаружила тело.

— Ты заполучил материалы? Шустр!

— Антон оказал мне небольшую услугу — как и ты. Экономка неграмотна, писал с ее слов кто-то из жандармов. Слушай. Так… — я подвинул поближе канделябр, повел пальцем вдоль ровных строк, похожих на туго натянутые гитарные струны. — «На рынке я приобрела десяток окуней…» Нет-нет, позже… Слушай внимательно, «…тело Фрау Блюмме я увидела, когда подошла к окну. Она была в черном платье, которое по обыкновению надевала после обеда. Мне показалось, что ей дурно, и я бросилась к ней, однако же…»

— «По обыкновению», «однако же…», — проворчал Макс вполголоса. — Ненавижу протокольный язык. Писано для идиотов.