Читаем без скачивания Станция-призрак - Анна Калинкина

Им повезло: крылатая тварь в последнюю секунду изменила свое намерение и спикировала на изготовившегося к атаке обитателя канала. Впрочем, люди этого не знали — Кирилл смотрел вперед, мертвой хваткой вцепившись в руль, а насмерть перепуганные девчонки зажмурились, ощущая, как прогибаются под тяжестью остатки моста. И все же мотоцикл успел оказаться на другой стороне, прежде чем железные балки с громким плеском обрушились в воду, скрывая исход битвы двух тварей.

Теперь мотоцикл несся по улице Свободы. Путешественникам показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они увидели полуобвалившийся переход. Неожиданно оттуда что-то шлепнулось прямо в коляску мотоцикла, но Крыся, даже не успев испугаться, схватила его обеими руками и выбросила на дорогу. А улица уже поворачивала к насыпи, в которой виднелись квадратные темные отверстия — туннели. Над насыпью торчали обломки какой-то стеклянной конструкции, а над ними возвышались две небольшие башенки с плоскими крышами.

— Шлюзы, — пробормотал Кирилл, хотя никогда их не видел.

Перед въездом в туннель парень притормозил и несколько мгновений изучал их. В левом ему что-то не понравилось, и он решительно направил мотоцикл в правый. Туннель довольно быстро кончился, и мотоцикл оказался на мосту, к счастью, совершенно целом. Внизу тянулись рельсы, очень похожие на те, что в метро, огороженные с двух сторон широкой кирпичной стеной, некогда покрашенной в желтый цвет. Местами она была разрушена, но довольно крупный фрагмент уцелел. На нем чудом сохранилась надпись «Зачем», но не с вопросительным, а с восклицательным знаком в конце, словно это было утверждением.

— Действительно, зачем? — пробормотала Крыся. Она уже не понимала, куда они едут столько времени и чем все это может кончиться. А вот Кирилл с надеждой вглядывался вперед — перед ними снова была широкая улица, и на покосившейся табличке на одном из домов можно было разобрать что-то вроде «око-лам». Волоколамское шоссе! Хуже было другое — судя по небу, вот-вот должно было начать светать. Это значит, скоро проснутся дневные хищники, истинные хозяева этих мест, и до этого людям необходимо найти укрытие.

Слева показались полуразрушенные башенки красного кирпича, о которых также упоминал Захар Петрович. Кирилл на минуту отвлекся, и тут мотоцикл въехал в полосу чего-то, напоминающего густую слизь. Из-под колес тут же пошел вонючий дым, машина забуксовала, а потом как-то разом осела на все три колеса и заглохла. Несколько попыток вновь завести мотор успехом не увенчались. Путешественники растерянно посмотрели друг на друга, после чего Кирилл пожал плечами и показал жестами, что надо вылезать. Стараясь не наступать в слизь, они отошли на безопасное место, совершенно подавленные. Только им стало казаться, что все наконец-то наладилось и их отчаянная авантюра может увенчаться успехом, как очутились в незнакомом месте без средств к передвижению, а ночь вот-вот закончится.

Делать нечего, Кирилл махнул рукой в направлении шоссе и, вновь забрав у Нюты фонарик, пошел впереди. Девушки двинулись за ним, вспоминая слова Захара Петровича и то и дело с опаской оглядываясь на остатки кирпичных строений. А опасность, как оказалось, подстерегала их с другой стороны: из ближайших кустов наперерез троице кинулись какие-то длинноногие твари. К счастью, Кирилл, дав очередь от бедра, сумел свалить одного из них, а остальные, тут же забыв о людях, принялись рвать на части еще живого товарища. Воспользовавшись минутной заминкой, Кирилл, Нюта и Крыся, не помня себя, ринулись в какую-то боковую улочку, потом свернули с нее на другую, еще раз. Вновь повезло: за ними никто не погнался. Зато, наконец остановившись и переведя дух, беглецы обнаружили, что понятия не имеют, где находятся: приземистые дома, сбоку — огороженные стеной рельсы, и опять эта надпись «Зачем». Конечно, можно было поискать табличку с названием улицы, но что это даст? Они потеряли шоссе и заблудились в незнакомом городе.

Нюта еле передвигала ноги, подруга, шатаясь, брела рядом. Кирилл пытался казаться уверенным и невозмутимым, как и подобает мужчине, хотя в душе тщетно боролся с паникой. Они давно понятия не имели, куда идут. Пейзаж не отличался разнообразием: рельсы, шпалы, мосты, мосты, мосты, узкие улочки, остатки низеньких обветшалых домов. Попытавшись было ткнуться в один, сохранившийся лучше других, люди услышали настолько неприветливое рычание, что даже не стали пытаться отбить убежище у его владельца и совсем пали духом. Да еще эта надпись «Зачем», то и дело попадавшаяся на стенах. Нюте уже стало казаться, что они ходят по кругу.

«И правда, зачем? — думала девушка. — Зачем бороться, пытаться выжить? Наверное, против судьбы не пойдешь. Нам с Крыськой было суждено умереть молодыми, так не все ли равно, как — безропотно подчиниться или сопротивляться? Конец-то один…» Ей даже захотелось, чтобы неизбежное наступило побыстрее, — очень уж надоело бояться, дергаться, вжимать голову в плечи при каждом шорохе, которых с каждой минутой становилось все больше: город просыпался. Они уже ничего не соображают, у них не хватит сил даже найти убежище, так и будут идти, пока не встретят очередных хищников или упадут от усталости, и тогда их доконают жгучие солнечные лучи. Вот, правда, остается шанс перед смертью все-таки увидеть Солнце.

«Жертвоприношение все-таки состоится, — вдруг пришло ей в голову. — Да еще какое — трое вместо двоих. Если бы я знала, что наш побег кончится этим, что мы не только сами не спасемся, но еще и Кирилла утянем с собой на смерть! Но нужно же было хотя бы попытаться! Все-таки хорошо, что мы вышли на поверхность, иначе я бы так и не узнала, как здесь красиво. И если уж все равно приходится умирать, то лучше свободными, а не по чужой воле».

И тут Нюта увидела странное, невозможное…

Неподалеку от них, впереди их крошечного отряда по улице шагала девочка.

Обычная девчонка примерно ее возраста в пестром свитере и брюках, светлые волосы спадают до лопаток. На ногах не ботинки, а что-то вроде тапочек на шнуровке. Но странным было не это, что-то другое. Даже не странным — неправильным, невозможным. «Да она же без противогаза!» — внезапно осознала Нюта. Девчонка оглянулась, блеснув глазами из-под челки, улыбнулась и приложила палец к губам. «Это, наверное, та, которая любит гулять по трамвайным рельсам, — догадалась Нюта. — Она велит молчать, потому что за это могут убить». И вдруг она снова, вопреки всякой логике, ощутила прилив сил и уверенности. Поравнялась с Кириллом и показала под ноги, где проходили чуть притопленные в асфальте рельсы. Парень понял, кивнул, и они с новыми силами устремились вперед. Девчонка маячила перед ними, то дальше, то ближе. Иногда оглядывалась, манила рукой. Нюта почему-то не сомневалась, что ни Кирилл, ни Крыся их странной проводницы не видят. Тем не менее, когда рельсы вдруг разветвились и Нюта уверенно двинулась туда, где впереди мелькала фигурка в пестром свитере, спутники спорить не стали.

Дома стали выше, а вдоль улицы вновь начали попадаться остатки торговых палаток. Возле одной валялся скелет, но Нюта старалась смотреть только вперед, туда, где двигалась ее провожатая — легко, словно танцуя. Вот странная девчонка обернулась, улыбнулась и махнула рукой. И тут же силуэт ее поплыл, потихоньку растворяясь в утреннем воздухе. Нюта подошла туда, где видела ее в последний раз, и остановилась, не зная, куда теперь. Они стояли на ступеньках, ведущих в подземный переход, а прямо перед ними улица выходила на еще одно большое шоссе. Где-то там за домами небо потихоньку наливалось алым. Троица застыла на месте, не в силах отвести глаза. Сначала на горизонте показалась розовая полоска, затем краешек красного шара. Он виделся словно бы сквозь какое-то марево, и, глядя на это, Нюта поняла: Верховный врал или ошибался. Тому, что сейчас поднималось все выше, не было никакого дела до людей. Можно было убить в его честь еще несколько тысяч, а можно было не убивать никого. Оно все равно поднималось бы каждое утро, подчиняясь каким-то своим таинственным законам. А если бы однажды утром и не взошло, то к людским делам это не имело бы никакого отношения. Напрасно жалкие муравьи, копошащиеся внизу, пытались как-то умилостивить светило, а заодно и приписать себе хоть частичку его могущества. Оно всходило миллион лет назад, когда разумной жизни на земле еще не было, и точно так же всходит теперь, когда мир опять возвращается в первобытное состояние. Возможно, индейцы, принося ему жертвы, просто пытались выразить таким образом свой восторг перед этим каждодневным чудом. Да и жизнь человеческая в те времена ценилась гораздо меньше. Белые, навязавшие им свою модель цивилизации, делали вид, что ценят ее куда дороже. Но Нюта твердо знала по собственному опыту — жизнь человека, за которого некому заступиться, во все времена ничего не стоила, в любой момент могла стать разменной монетой в чужой игре.