Читаем без скачивания Денарий кесаря - Анатолий Дроздов

Сеян протянул руку и подскочивший Юний вложил в нее небольшой свиток. Консул развернул и быстро пробежал глазами.

– Назовись! – велел он отцу, опуская свиток.

– Луций Корнелий Назон Руф, префект Лугудумского монетного двора, сенатор, с сыном Марком.

– Знаешь, зачем ты здесь?

– Нет, консул.

– Ты обвиняешься в оскорблении Тиберия Цезаря Августа, сына Божественного Августа, императора, народного трибуна, консула и великого понтифика. Тебя также обвиняют также в участии в заговоре против императора с целью его убийства…

Сеян говорил монотонно, словно читая, хотя свиток он давно отдал Юнию. Я понял, что такое обвинение он произносил много раз.

– Что скажешь, префект? – спросил консул, и я уловил в его голосе интерес – впервые, как он заговорил.

– Кто обвиняет меня?

Голос отца был спокойным.

– Это важно? – усмехнулся Сеян.

– Да, консул! Обвинения ложны. Поэтому я хочу, чтобы обвинитель повторил их здесь, передо мной.

Сеян сделал знак, и преторианец ввел в зал женщину. Она была одета в некогда богатую, но теперь грязную и изорванную столу. Шла она медленно, шаркая ногами, и, присмотревшись, я понял, что это старуха. Лицо ее было цвета земли и все в морщинах.

– Она обвиняет тебя, префект!

– Не знаю ее. Никогда не видел!

– Знаешь, префект, – вновь усмехнулся Сеян. – Посмотри внимательнее!

Отец подошел к незнакомке и несколько мгновений внимательно рассматривал ее. Затем повернулся к консулу и покачал головой.

– Нет, консул!

– Как зовут тебя? – обратился Сеян к старухе.

– Корнелия, – голос женщины был тихим и сиплым.

– Знаешь человека, что стоит перед тобой?

Корнелия взглянула на отца и не ответила.

– Я спросил тебя! – повысил голос Сеян.

– Мои глаза плохо видят… – забормотала старуха. – Я столько месяцев в подземелье… – она еще что-то бубнила себе под нос, но по всему было видно, что Корнелия боится.

– Ты отказываешься узнать человека, которого обвиняешь в соучастии в заговоре? – помог ей консул. – Я правильно понял?

Старуха вместо ответа подошла к отцу и в свою очередь стала рассматривать его.

– Ты Луций? – спросила тихо.

– Меня так зовут.

– Не узнала тебя, – продолжила старуха, – столько лет прошло. У тебя морщины и ты с сединой. А когда-то был маленький, пухлый и рыжий. Как я ненавидела тебя тогда!

Отец побледнел.

– Ты Корнелия?!

Вопрос был глупым, имя женщины было названо ранее, но никто в зале не удивился.

– Вспомнил! – хмыкнул Сеян. – А говорил "нет"!

– Прошло более тридцати лет, консул! – твердо сказал отец. – Когда я в последний раз видел эту женщину, мне было шестнадцать.

– Но ты ее знаешь?

– Она моя дальняя родственница.

– Какие отношения вас связывают?

– Я ее ненавижу.

– За что?

– Она отравила мою мать, чтобы занять ее место. По ее наущению отец отослал меня из Рима под присмотр отставного легионера. Я прожил одиннадцать лет на ферме, так больше не увидев отца. К тому же он подписал "эманципацио", лишив меня наследства. В этом я тоже вижу влияние этой женщины. Когда мне исполнилось шестнадцать, Корнелия отравила моего отца и завладела его богатством. Я, единственный сын всадника, одного из богатейших людей Рима, был вынужден поступить в легион, чтобы не умереть с голоду. Эта женщина разрушила мою жизнь. Ты считаешь, консул, что после всего того, что она сделала, я вступил бы с ней в заговор? Найдется ли хоть один человек в Риме, который поверит этому?

В зале стало тихо. Речь отца была не просто смелой, она прозвучала, как обвинение.

– Что скажешь? – обратился Сеян к Корнелии.

Старуха молчала.

– Говори! – нахмурился консул. – Это правда?

– Я отравила их! – вдруг выкрикнула старуха. – Это правда. Почему он должен жить в довольстве и богатстве, а мои дети – в нищете?! Разве его отец добыл свое золото честно? Он предавал людей, посылал их на смерть и завладевал их имуществом! Разве не так?

– Моя мать никого не убивала! – воскликнул отец. – Она была доброй и добродетельной!

– Люди, которых твой отец обрек смерти, тоже не убивали! Тем не менее, их зарезали.

– Эти люди были преступниками! Они выступили против императора Августа, и Цезарь приговорил их к смерти. Мой отец только помог их отыскать.

– Враги Цезаря – враги Рима! – в голосе Сеяна звучал металл. – Тот, кто помог отыскать врагов, заслуживает награды. А какая награда причиталась тебе, женщина?

– Если б ты знал, консул!.. Его отец заставлял меня делать такое!.. Каждый день… Распутный старик!

– Ты могла уйти.

– Обречь своих детей на нищету?

– Но ты терпела одиннадцать лет!

Корнелия замолчала.

– Отвечай! – раздраженно воскликнул Сеян.

– Позволь мне, консул!

Сеян удивленно глянул на подошедшего Юния.

– Говори!

– Дорогой из Лугдунума у меня было время поговорить с префектом Корнелием. Мне показалась странной внезапная смерть его отца. Я попросил рабов из канцелярии проверить записи. Вот! – Юний достал из-за пояса свиток.

– Что это?

– "Адопцио". Марк Корнелий Назон усыновил Луция Корнелия, то есть принял его обратно в семью. Он сделал это за два дня до своей смерти.

– Будь он проклят! – завопила старуха. – Мне сказал, что только собирается!..

– Почему же наследство досталось Корнелии? – удивился Сеян.

– Луций Корнелий Назон не знал о свитке. О нем никто не знал, кроме свидетелей и чиновника, составлявшего документ. Марк Корнелий попросил всех хранить тайну и оставил "адопцио" в канцелярии. Там его и нашли сегодня.

– Зачем ты оговорила префекта, женщина? – повернулся Сеян к Корнелии. – Ты утверждала, то Луций Корнелий Назон писал тебе письма, в которых оскорблял великого Тиберия, а также выражал желание всячески содействовать убийству императора. Писем не оказалось, но ты заявила, что уничтожила их из опасения перед наказанием, однако помнишь их содержание. После того, что мы здесь услышали, трудно поверить, что префект писал тебе. Ты лгала! Ты завладела чужим наследством, твои сыновья жили в довольстве и роскоши. Они погрязли в распутстве. Думаю, они превзошли в нем несчастного старика, которого ты отравила. Чего им не хватало?

Корнелия молчала.

– Я отвечу за тебя, – продолжил консул. – У них было богатство, которое они растратили, и они пожелали власти, чтобы вновь обогатиться. Поэтому составили заговор против императора…

– Они всего лишь бахвалились на пирах! – завопила Корнелия. – Пьяная болтовня!

– Они во всем признались.

– Их морили голодом! Твои тюремщики это умеют! Мои мальчики… Они не привыкли голодать…

– Признание сделано ими в присутствии свидетелей и записано, – спокойно сказал Сеян. – Вина их не вызывает сомнения. А вот префект невиновен. Зачем ты его оговорила?

– Почему он должен благоденствовать, когда мои дети томятся в тюрьме?! Любимчик богов… У него не было ничего, но сейчас он богач. Его отец был простым всадником, а сынок стал сенатором. За что это ему? Пусть и он посидит в подвале…

Лицо отца побагровело.

– Ты страшнее ядовитой змеи! Ты отняла у меня родителей и наследство, но я не выдвигал обвинений. Однако тебе показалось мало причиненного мне горя. Нет меры, чтобы измерить твою злобу. Пусть боги поразят тебя!

– Оставь в покое богов, префект, – спокойно сказал Сеян. – Меру мы сами найдем. Только что в присутствии свидетелей Корнелия призналась в двойном убийстве и ложном обвинении. Сегодня ее отправят к сыновьям.

– Я увижу своих мальчиков! – встрепенулась старуха.

– В Тартаре. Твоих сыновей казнили месяц назад, рыбы уже обглодали их тела на дне Тибра. Сегодня они закусят тобой.

– Будь ты проклят! – завопила старуха. – Гнев богов на твою голову, консул! Пусть тебе перережут глотку, как моим сыновьям, пусть твои дети плачут, как плакала я…

Преторианцы подскочили к Корнелии и потащили ее прочь. Старуха извивалась в их руках, стараясь вырваться. Поразительно, сколько силы оказалось в этом тщедушном теле – двое молодых и сильных солдат еле справились.

– Подойди, префект! – сказал Сеян, после того как Корнелию наконец вытащили из зала. – Теперь, когда обвинения против тебя сняты, я хочу поблагодарить тебя.

– За что, консул?

– Мой племянник Публий уверен, что ты спас его. Я считаю, что там, на дороге, ты, прежде всего, спасал себя и сына, но все равно благодарю – племянник, которого я люблю, уцелел. К тому же Юний очень хвалил тебя за правильное устройство монетного двора в Лугдунуме. Так, Юний?

Вольноотпущенник встал и поклонился консулу.

– У Юния нелегко заслужить похвалу, префект! Можешь идти. Однако из Рима не уезжай, возможно, понадобишься.

– Это еще не все, консул! – Юний подошел ближе. – Корнелия призналась при свидетелях, что обманом завладела наследством Луция Корнелия Назона.

– Ну и что? – нахмурился Сеян.