Читаем без скачивания Дети Хроноса - Питер Аспе

Провост стиснул зубы, из-за чего кровь отлила от его лица.

– Сначала вы порочите мое доброе имя, а потом просите меня вызвать в суд сотрудника полиции с высоким званием, потому что он вылил вам на голову ведро воды?

– Значит, ему позволено такое делать?

– Конечно нет, – раздраженно отреагировал он.

Он оказался в затруднительном положении. То, что она назвала имена, можно было исправить. Народ не лишится сна из-за того, что высокопоставленные лица в этой стране иногда ходили налево. Судебное дело возбуждено не было, и прессы ему тоже бояться не стоило. Клиенты Love принадлежали к сливкам общества Брюгге. Ни одному главному редактору и в голову не придет упомянуть в статье имена этих людей. В наши дни для того, чтобы лишиться своего поста, череды скандалов уже недостаточно. Без доказательств ее рассказ останется слухами, а со слухами жить вполне можно. Также было ясно, что Линда давала показания под давлением, отчего их ценность снижалась почти до нуля. Однако его больше всего беспокоило то, что Ван-Ин вцепится в это дело. Если комиссар увидит связь между оргиями и инцидентом, он будет рыть до упора.

– Вам ни в коем случае нельзя было давать показания. Интересно, как на это отреагирует Вилльям.

– Вилльям уехал, – огрызнулась она.

– Ну, госпожа Артс. Давайте не будем морочить друг другу голову. Это не первый раз, когда Вилльям дает стрекача. Он обязательно вернется.

Провост был уверен: больше никто не увидит Вилльяма Артса живым.

– С шестнадцатью миллионами в кармане, – усмехнулась она. – Почему ты, черт возьми, думаешь, что я сообщила копам? Этот ублюдок меня обокрал. Я хочу получить свои деньги назад. На остальное мне глубоко наплевать.

– Шестнадцать миллионов! – присвистнул Провост.

– Именно, ваша честь. Как будто ты не знаешь, откуда он их взял.

Провост сглотнул. Он быстро сделал расчеты. За эти годы он наскреб лишь одну восьмую этой суммы.

– Я, конечно, не могу вам немедленно все возместить, госпожа Артс, но как насчет того, что я сейчас выпишу вам чек на сто тысяч франков? Отправляйтесь спокойно на некоторое время в отпуск. Пользуйтесь случаем.

Провост попытался изобразить обаятельную улыбку. Выиграть время ему показалось наилучшей стратегией.

Несколько секунд Линда сидела, как истукан. Казалось, его щедрое предложение произвело эффект. Провост достал из нагрудного кармана ручку и открыл верхний ящик своего письменного стола. Там лежала его чековая книжка.

– Я хочу, чтобы этого любителя резиновых палок притащили в суд, – прошипела Линда.

Провост задвинул ящик и убрал ручку.

– Конечно, госпожа Артс.

Эта ведьма неожиданно натолкнула его на блестящую мысль.

– Расскажите мне еще раз во всех подробностях, что случилось сегодня ночью, – произнес он с демоническим выражением лица.

Линде такой подход показался превосходным. Она вытянула ноги и начала рассказывать.

Версавел услышал новость после полудня. Линда Артс подала иск в жандармерию. Она обвинила Ван-Ина в жестоком обращении и в попытке изнасилования. Поскольку Ван-Ина не было, он позвонил Ханнелоре. Тщетно. «Заместитель прокурора в данный момент недоступна», – сообщил телефонист с некоторым злорадством. Версавел не стал настаивать. Он давно уже примирился с тем фактом, что в таких учреждениях отделывались от всех, у кого звание ниже офицерского. Как раз в тот момент, когда он положил трубку, вошел Ван-Ин. Он выглядел как Персей, который подготовился к очной ставке с Медузой.

– Привет. – Ван-Ин пошарил в кармане брюк и бросил на пол горсть монет.

– Я не знаю, наберется ли там тридцать, Иуда.

Версавел подождал, пока утихнет звон последней монеты.

– Я посчитал своим долгом сообщить Ханнелоре о твоих злодеяниях, Питер. Сегодня ночью ты действительно зашел слишком далеко.

Ван-Ин пожал плечами. Версавел прав, но сейчас уже поздно это признавать.

– Линда Артс сегодня утром подала иск в жандармерию. Она обвиняет тебя в жестоком обращении и в попытке изнасилования. – Версавел нервно поглаживал свои усы.

– Sowhat?[33] – раздраженно поинтересовался Ван-Ин. Он прикурил сигарету и сел за свой стол.

– Я думаю, у тебя большие неприятности, Питер. Судьи больше не любят такие переполохи. Времена, знаешь ли, изменились.

Ван-Ин не недооценивал проблему. Он ее признавал. Однако согласиться с тем, что он был не прав, ему не представлялось возможным.

– Я до нее и пальцем не дотронулся, Гвидо. Ты прекрасно это знаешь. Более того, во время допроса со мной находилась очаровательная Карине Неелс. Ты же не думаешь, что я настолько глуп, чтобы…

– Госпожу Артс будет защищать Ив Провост, – прервал его Версавел. – Все знают, что он редко проигрывает дела.

– Провост живет за счет имени своего отца. Сам он не так уж и хорош. Кроме того, он отнюдь не неуязвим. Сделай мне приятное и, ради бога, прекрати так со мной нянчиться. Я прекрасно справлюсь сам. – Ван-Ин пошарил во внутреннем кармане. – Я все утро провел в коммерческом суде. – Он протянул Версавелу тонкую пачку маленьких листков. – Это копия свидетельства об учреждении НКО «Собственная помощь». Уверяю тебя, это необычайно интересное чтиво.

Версавел прочитал имена членов правления. Все они встречались в списке, который Линда Артс продиктовала сегодня ночью: Вандале, Провост, Брэйс, Верворт и Де-Ягер.

– Впечатляюще.

Это прозвучало не очень убедительно.

– Боже милостивый. Подумай немного, Гвидо. Наш друг Вандале вместе с несколькими закадычными друзьями учреждает НКО. Целью этой организации является поддержка неимущих ближних. После убийства Герберта Вандале дарит обветшалый загородный дом НКО – подарок, который он может вычесть из своих налогов. Примечательная деталь: долгие годы загородный дом был чем-то вроде борделя для избранных, куда в установленное время приезжали потрахаться члены правления.

– Примечательно, – сухо сказал Версавел.

На его взгляд, Ван-Ин будто ходил по топкой земле. Обвинения, которые ему предъявила Линда, были тяжелее, чем возня с несколькими важными лицами.

– Ты что, не видишь связи? – удивленно спросил Ван-Ин. – Согласно последнему годовому отчету, НКО располагает ста восьмьюдесятью миллионами собственных средств. Если эти деньги чистые, то я тогда не знаю, что и сказать. Они ежегодно тратили больше двенадцати миллионов на печатные материалы, двадцать миллионов – на заграничные поездки для неимущих и лишь десять миллионов – на образование малоспособных. Ни один здравомыслящий человек этому не поверит.

– Между небом и землей есть нечто большее…

– Замолчи, Гвидо. – Ван-Ин не понимал, почему Версавел ведет себя так глупо. – Из этого действительно следует то, что там есть нечто большее. Я обзвонил несколько благотворительных организаций. НКО «Собственная помощь» никто не знает. Нет никаких следов их деятельности.

– На что же тогда они потратили свои фонды?

– Я задаю себе такой же вопрос, Гвидо.

Версавел массировал левой рукой верх своего трицепса. Он часто так делал, когда испытывал напряжение.

– Если я не ошибаюсь, этот Верворт является одним из шишек VLOK. Может быть, нам стоит поискать в этом направлении?

Ван-Ин в смятении посмотрел на своего друга. VLOK, расшифровывающееся как VLAANDEREN LAAT ONS KLAUWEN[34], было названием определенной группировки в политической партии правых экстремистов, которая за последние годы стала довольно популярной. Между тем было хорошо известно, что ребята из VLOK не брезговали насилием.

– Скажи, что это неправда, Гвидо.

– Ведь VLOK должна же откуда-то брать финансовые средства, – предположил Версавел.

– Будем молиться, что Герберт не был марокканцем.

Ван-Ин подумал о лете 1996 года, когда дело Дютру[35] перевернуло Бельгию вверх дном, и об охоте на ведьм, которая за этим последовала.

– В любом случае у нас бы появился предлог без помех схватить этот сброд, – проворчал Версавел.

Ван-Ин пытался представить себе, что бы случилось, если бы это предположение оказалось верным.

– В любом случае это след, который мы не можем не принимать во внимание. Это будет уже не первый раз, когда так называемую благотворительную организацию используют для «служения высшей цели».

– Вандале никогда своих симпатий к правым не скрывал, – заметил Версавел. – Провоста тоже сложно назвать фанатом Маркса.

Ван-Ин поднялся и стал ходить по комнате взад и вперед. Что было заманчивым в любой гипотезе, так это то, что исследователь начинает думать в определенном направлении и оставляет лишь те элементы, которые могут поддержать его исходную теорию.

– Тогда что мы будем делать с Брэйсом?

Министр иностранных дел был социалистом. Его, конечно, есть за что упрекнуть, но даже Версавел считал, что тайный альянс с правыми экстремистами – это уже слишком.

– Возможно, я ничего и знать не знаю. Тебе известно, какие бывают социалисты. Стоит запахнуть жареным, как они начинают страдать коллективной потерей памяти. Полицейские – аполитичные существа, всех министров стригут под одну гребенку.