Читаем без скачивания От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воцарилась тишина. Затем Судзуки кивнул начальнику генштаба генералу Умэдзу. Его лицо было как всегда бесстрастно, но голос дрожал:
– Подготовка к решающей битве на земле отечества завершена. Вступление Советского Союза в войну для нас невыгодно, но наше положение еще не столь безвыходно, чтобы капитулировать. Если мы сейчас согласимся на безоговорочную капитуляцию, нам не будет оправдания за кровь павших на войне. По крайней мере, должны быть выдвинуты четыре условия, представленные утром.
Слово попросил председатель Тайного совета Хиранума.
– Прежде чем изложить мнение, хотел бы задать несколько вопросов. Первый вопрос министру иностранных дел: хотелось бы знать о ходе переговоров с Советским Союзом и о предложенных условиях.
– Выполняя Высочайшую волю от 13 июля, мы ради скорейшего окончания войны обратились к Советскому Союзу с предложением направить к ним специальную миссию с целью просить содействия в деле прекращения войны, – начал Того. – Но ответ, несмотря на наши настойчивые просьбы, не был получен. В телеграмме от 7 августа сообщалось о предполагаемой встрече с Молотовым 8 августа в 17.00. Вчера вечером Молотов отклонил пожелание японской стороны относительно соглашения и была объявлена война.
Глава Тайного совета продолжил задавать вопросы:
– Были ли сделаны Советскому Союзу конкретные предложения?
– Было сказано, что конкретные вопросы будут изложены специальным послом, конкретных же предложений сделано не было, – ответил Того.
– Каковы в таком случае причины объявления Советским Союзом войны Японии?
Министр иностранных дел развел руками:
– Думаю, что сообщение ТАСС выражает истинные намерения Советского Союза.
– В заявлении Советского Союза сказано, будто японское правительство официально отклонило ноту трех держав от 26 июля, – заметил Хиранума. – В чем тут дело?
– Никаких шагов к официальному отклонению не предпринималось, – ответил Того.
– На каком основании советское правительство считает, что мы отклонили предложение?
Того предположил:
– Полагаю, что им так показалось.
– Как быть с тем, что говорится в совместной декларации трех держав о жестоком обращении с пленными, а также о передаче военных преступников? – не унимался Хиранума. – Нельзя ли считать это вопросами, относящимися к нашей внутренней компетенции?
– Обстоятельства могут сложиться так, что мы вынуждены будем передать их. Что же касается разоружения войск, то противник мыслит его как принудительное, – пояснил Того.
После этого председатель Тайного совета переключился на военного министра и начальника Генштаба:
– Мне думается, есть определенный расчет продолжать войну. Но у меня есть сомнение: воздушные налеты не прекращаются днем и ночью. Можно ли быть уверенным, что мы защитим себя в дальнейшем от атомных бомб? Хотелось бы также получить разъяснения относительно затруднений, которые испытывает транспорт в связи с воздушными налетами.
Умэдзу не стал скрывать:
– Значительных результатов в борьбе с налетами мы не добились. Однако теперь можно ожидать определенных успехов в результате изменения наших методов, и воздушными налетами нельзя заставить нас капитулировать.
– Приняты ли какие-нибудь меры против артиллерийского обстрела с кораблей? – этот вопрос Хиранума обратил начштаба флота.
– У нас был план, основанный главным образом на применении авиации, но у нас не оказалось самолетов в достаточном количестве в связи с подготовкой к использованию их в решительном сражении на территории собственно Японии, – отвечал Тоёда. – Теперь в связи с необходимостью в нашу стратегию вносятся поправки с тем, чтобы ударить по противнику значительными силами.
Теперь Хиранума обратился к премьеру:
– Очень серьезным является вопрос о сохранении общественного спокойствия внутри страны. Какие меры в этом отношении правительство намерено принять? Как обстоит дело с продовольствием? Положение становится крайне тяжелым. Ситуация, сложившаяся на сегодняшний день, все более вызывает тревогу, и надо думать, что не прекращение войны, а скорее ее продолжение приведет к нарушению общественного спокойствия.
– Абсолютно согласен, – произнес Судзуки. – Это меня тоже тревожит.
Наконец Хиранума перестал спрашивать и высказал свое мнение:
– Относительно проекта, предложенного министром иностранных дел. С точки зрения заключенного в нем смысла, – ответ должен быть именно таким. Его смысл – сохранение нашего национального государственного строя… Итак, если у нас достаточно решимости, надо напрячь все силы. Без такой решимости, как бы ни были могучи наши сухопутные и морские силы, продолжать войну невозможно. Что касается целостности нашего национального государственного строя и благополучия императорской фамилии, то необходимо защищать их, даже если погибнет вся нация. Вопрос должен быть решен в соответствии с высочайшим решением.
Когда Хиранума замолчал, слово попросил Тоёда.
– Командование военно-морскими силами согласно с мнением военного министра и начальника Генерального штаба. Нельзя сказать, что их точка зрения непременно сулит успех, однако мы полностью уверены, что сможем нанести противнику достойный удар. Есть еще в стране люди, преисполненные боевым духом.
Было уже 02.00 ночи. И тогда премьер-министр решился на беспрецедентный шаг.
– Господа, – произнес Судзуки, пытаясь сохранять спокойствие, – на протяжении нескольких часов мы обсуждали представленные вопросы и так и не пришли ни к какому решению. Даже теперь согласие не просматривается. В такое время мы не можем позволить себе терять ни минуты. Это беспрецедентный случай. И я предлагаю обратиться к императору за окончательным решением. Его величество разрешит этот вопрос, и правительство его выполнит.
Задать прямой вопрос императору, предложить ему принять решение – такого еще не случалось в японской политике. Судзуки направился к императорскому трону. Зал затаил дыхание, пораженный столь дерзким поведением.
– Господин премьер-министр! – только и мог воскликнуть Анами.
Старик приблизился к императору. Наступила давящая тишина.
Хирохито наклонился вперед, оперся на подлокотники своего кресла и встал. Император начал медленно говорить и произнес самую длинную речь в своей жизни.
– Я выскажу свое мнение.
Собравшиеся затаили дыхание.
– Я согласен с мнением министра иностранных дел.
Анами вздрогнул, как будто получил смертельный удар, Умэдзу был сама невозмутимость.
– Я так объясняю свое решение, – продолжил Хирохито. – Приняв во внимание серьезные проблемы, которые стоят перед Японией, как вовне, так и внутри страны, я пришел к выводу, что продолжение этой войны означает только дальнейшее разрушение страны, продолжение кровопролития и жестокостей в мире. Я не могу больше видеть, как страдает мой безвинный народ. Покончить с войной и установить мир – вот единственная возможность избавить народ от продолжающихся страданий.
Чувствовалось, как император нервничал.
– Мне доложил начальник штаба армии, что строительство береговой линии обороны в Кудзукури-хама
