Читаем без скачивания Броненосцы Петра Великого - Алекс Кун

После одобрения церковью, боцману деваться было уже некуда. И он, с обреченным видом, попросил паузу на часик. Обещал обсудить, со своими, новую работу — и вернуться с ними, за дополнительными инструкциями.

За этот час наш разговор с Ермолаем ушел уже очень далеко от Азовских земель. Вроде, простой вопрос — как жить далее думаешь, князь? А ответить на него так и не смог.

Зверски хотел курить, в шатре не рискнул, Ермолаю продырявили легкое, и стоило его поберечь. Вышел на улицу, обдумывать тезисы тени. С тем, что надо ударно увеличить население страны, церковь соглашалась, как с богоугодным делом. И в хороших заработках, для всех слоев населения церковники только плюсы видели — больше жертвовать будут. А вот с программой свободного ухода крестьян из-под помещиков — у меня явно будут проблемы, так как одним из самых крупных помещиков и была церковь. Напрямую Ермолай об этом не говорил, но намекал весьма отчетливо — церковь огорчиться, и вполне может припомнить мне все прегрешения. Но, при этом, все мои предыдущие проекты желательно воплотить. А за одно и рыбкой закусить сидя на елке.

Пыхнул еще трубкой. Морозный воздух бодрил, прочищал мозги, взболтанные многочасовыми разговорами. Ситуация тупиковая, без притока рабочих в новые структуры никакого прорыва не будет, а притоку будут мешать очень солидные силы. Если на мелких помещиков еще могу наплевать, то с церковью надо быть несколько аккуратнее. Посмотрел на корабли, устраивающиеся на рейде. Пожалуй, это выход. Выбил трубку, и пошел в шатер, выбивать опору из-под ног церкви. Ключевое слово, акционерное общество, по здешнему — кумпанство. Раз уж церкви можно заниматься торговыми делами, то с ней вполне можно организовывать всероссийский банк, куда на паях и Петр войдет, а потом и самых крупных недовольных примем. Но главное, у этих недовольных будет компенсация, за потерянные рабочие руки. Других вариантов пока не вижу. Сразу вспомнилась многозначная присказка — «Почему посадили? Не поделился! А почему выпустили? Поделился!». В конце концов, мне не жалко, пусть первый банк России будет акционерным, мне дохода и с других предприятий хватит.

К новой идее Ермолай отнесся сдержано, он не видел в ней компенсации. Зря, наверное, в их школах не преподают экономику. Пришлось просить верить на слово, что для взрывного развития внутреннего рынка — кредиты будут жизненно необходимы. И весь этот рост будет завязан на кредитах, и соответственно, процентах по ним. Ермолай уточнил, что церкви невместно заниматься ростовщичеством. Угу, так им и поверил. Но пояснил, что она этим заниматься и не будет, а будет иметь доход с предприятия. Банк, это такое же предприятие, как и свечной заводик, у него свои законы, но принцип один.

Заставил тень подумать, с кем и как нужно беседовать, чтобы корабль реформ не встретил на пути айсберг церкви, будет обидно, когда столько усилий пойдут на дно. А мне еще Петра уговорить надо.

Потом к нам в шатер ввалилась большая компания моих моряков, и мы поскакали по ухабам к светлому завтра. Скакали до глубокой ночи, полной ясности не случилось, но на ближайшие месяцы расписали все вполне внятно. Накладки начнуться, только если Липкинский завод не выполнит план, о котором они еще не знают. А значит, задерживаться тут больше нельзя, надо ехать к Петру, потом в Воронеж, на верфи, и потом на завод. С завода в Москву, из Москвы в Вавчуг, а оттуда по обстоятельствам. Где вы, самолеты Аэрофлота!?

Десяток моих морпехов оставлял сопровождать наш груз в именье, дав указание, где и сколько денег они оставляют по дороге. Пошутил, что вручаю им будущее страны. Никто не посмеялся, мне тут привыкли верить на слово. Да так и есть, по большому счету — без денег мои реформы забуксуют насмерть. Теперь, задрав себе планку реформ, уже и эти суммы кажутся мизерными. Улыбнулся, вспомнив, как радовался первой сотне рублей, полученной в этом времени. Богачом себя ощущал. А вот теперь, таская сотни тысяч, ничего не ощущаю. И что странно, совершенно некогда, да и не особо хочется, шикануть. А вот от личного самолета не отказался бы. Помечтав про самолет, загрузил боцмана еще одной, как обычно срочной работой. Просил найти мне нефть, тут ее земляным маслом называли. Даже описал, как она выглядит и чем пахнет, хотя, лично нефть ни разу не видел, все с чужих слов и из телевизора. За зиму опросить всех местных, может, кто-то что-то слышал или видел. А весной отправлять поисковые партии, платить им как подмастерьям рудознатцев. А если настоящие рудознатцы отыщутся — то им платить как мастерам. Но заплатить только если найдут. На дорогу дать кормовые. Если на Дону никаких слухов не будет — идти на Волгу, и подниматься по течению, выясняя все слухи, а за одно, присматривая, что там есть интересного, и в больших объемах. Все найденное пусть помечают на картах и двигаются дальше.

Порадовал боцмана, что второй десяток морпехов отправляю с ним, на всю эту зиму. Уверен, что в новом деле силовая поддержка ему не помешает. Но за лето боцману надо составить небольшой отряд из надежных казаков, и они будут постоянно ездить от поселка к поселку, выясняя, как идут дела, какие проблемы и, давая переселенцам знать, что они под присмотром. Морпехов отпустить в Воронеж.

Ничего существенного больше не вспоминалось, разговоры сами собой скатились на воспоминания, и под это дело пришлось слегка отравиться. Выгнал всех, кроме Ермолая, уже под утро, спать хотелось зверски. Днем надо будет ехать в Азов.

14 декабря начался наш санный поход. Начался рано утром, для меня, само собой, для остальных это было после обеда. Выдвинулись в Азов на двух санях, мы с Таей и четыре морпеха. Сани шли легко, лошади пыхали паром, причем, лошадь, привязанная сзади, к нашим саням, пыхала паром прямо мне в ухо, и норовила закусить картузом. А мои охраннички совершенно не обращали на это внимания. Плохо их тайный учил! А вдруг лошадь зомбированна, и откусит мне, что ни будь важное? Без чего мне думать станет тяжелее. Может это все происки врагов!?

Азов праздновал. Такое ощущение, что никуда и не уезжал. Потерял в Азове два дня, рассказывать о потерянном времени — совершенно бессмысленно, если бы не два момента.

Петр принял в первый же вечер. Выхватив меня из толпы веселящихся в общем, зале, и так, за плечо, утащил в помещение, судя по прокуренности и заваленности и бывшим кабинетом Петра. Самое интересное, сколько не встречался с Петром — ни разу не видел его в стельку пьяным. Шумным, резким — часто, а вот смотрящего на меня бараньими, невидящими глазами — еще не разу.

Кратко отчитался Петру о Константинополе, о нем он и так уже все знал. Более подробно рассказал про Францию и Суэц. Особо напирал на причины — нам не столь важно, построят канал, или нет, сколь занять османов, заодно с Францией, и создать им заинтересованность в России, как в партнере. Петр задумался.

— А что князь, этот канал и верно построить можно? Аль это опять придумки твои.

— Можно государь, и коль старания приложены будут, то годов за десять — пятнадцать, канал пророют. Только для нас будет лучше, коль копать будут дольше. Как только докопают, а то и раньше, как только станет понятно, что докопают, будет война. А если даже и не будет, то страна наша, еще слаба, столько дел разом делать. Надорвемся мы, государь. По каналу короткий путь на юг откроется, нам туда корабли надо гнать, да земли новые осваивать, и торговать с ними. А у флота нашего, на одного русского, по два, а то и по три иностранца. А где экипажи будем брать этим летом, даже не представляю. Гардемарины в школе Воронежской, совсем зеленые еще. Мало людей годящихся у нас государь. Вот и мыслю, что затянуть строительство канала надобно, да за время то, страну встряхнуть. Но тут уже воля твоя государь.

Петр, по своему обыкновению, начал ходить из угла в угол.

— То сам, князь, ведаю. Аль еще что удумал? Больно покладист ты ноне.

— Есть государь, две задумки, что тебе за несколько лет и казну удвоят, а то и утроят, да людишки годящиеся появятся. Только, государь, непросто их запустить будет. Много крика боярского стоять будет.

— Ты мне не о крике сказывай, бабы, как новое дитя рожают, тоже криком кричат, однакож, потом бога благодарят. Дело говори.

Вот так, вечером 16 декабря, и случилось тихая революция. Сидели с Петром почти до утра. Вваливающихся к нам дворян Петр выпроваживал криком. Исключение только для тезки сделал, да еще сам позвал Алексея Васильевича. Вот тут стало понятно, что дела намечаются крупные и серьезные. Обычно, Петр со мной все вопросы сам решал, а раз дело дошло до подключения кабинет-секретаря Макарова, то задумки будут внедрены гарантированно. Макаров был, хоть и несколько излишне благоразумным, зато его пунктуальность и настойчивость ломала любые преграды. На любом крупном деле в стране лежала его тень. Рассказывал задумки еще раз, но теперь подробно.