Читаем без скачивания Сочинения — Том I - Евгений Тарле

Это было нечто крайне своеобразное, благодаря особым условиям великобританского государства. Митчель заявлял вице-королю из номера в номер, что он, вице-король, хорошо бы поступил, если бы убрался прочь, пока возможно. «Я не ожидаю ни справедливости, ни милости, ни благородства от вас, и если я попадусь в ваши руки, приглашаю вас не оказывать мне пощады, как и я, да поможет мне в том господь, не окажу ее вам», — так беседовал он в газете с представителем английского правительства. Он заявлял, что нет никакого заговора, ничего тайного, но Англия должна быть готова к тому, что всеобщее возмущение уничтожит ее владычество в Ирландии. По мнению Даффи и «Молодой Ирландии», Митчель ошибался в том, что слишком уж надеялся на стихийное начало и стихийную мощь революционных движений, которые не нуждаются в подготовке, и проч. Оппоненты Митчеля полагали, что это — увлечение и что такая идея хороша «для поэзии и риторики, но неосновательна для практических целей». Вольф Тон, указывали они, работал восемь лет, пока началось восстание; сами они (т. е. «Молодая Ирландия»), еще когда жив был Дэвис, тоже рассчитывали на более или менее отдаленные времена. Теперь же они уже согласны не откладывать, но не понимают нежелания Митчеля подождать хоть несколько недель. Таковы были эти разногласия.

Вице-король Кларендон был настолько любознателен, что знал все решительно о деятельности как «Молодой Ирландии», так и Митчеля (который, впрочем, беспрестанно к нему в печати обращался). Он поместил 12 тысяч солдат в Дублине, рассыпал гарнизоны по нескольку тысяч во всех более или менее значительных городах, усилил надзор на полях и ждал.

«Молодая Ирландия», торопясь и боясь, что Митчель слишком поспешит, принялась за приготовления. 15 марта 1848 г. состоялся в Дублине огромный митинг, на котором О’Бриен заявил о том, что нужно добиваться у английского правительства немедленного дарования самоуправления Ирландии, что нужно вместе с тем теперь же молодым людям приняться за изучение военного дела и т. д. После него говорил Мигир, высказавший, между прочим, следующее: «Если мы добьемся успеха — о! подумайте о радости, о восторге, о славе этой старой ирландской нации, которая в тот же час станет снова молодой и сильной. Если мы потерпим неудачу, стране не будет хуже, нежели теперь. Голод более беспощаден, нежели штык солдата». Подобный же митинг повторился спустя четыре дня. Лорд Кларендон, вице-король Ирландии, возбудил уголовное преследование против О’Бриена, Мигира и Митчеля за их речи и статьи; впрочем, времена стояли такие, что их оставили до суда на свободе, хотя действительно, по выражению первого министра лорда Росселя, в Ирландии говорилось «нечто неслыханное». Адресы французской республике один за другим летали из Ирландии и Париж. О’Бриен во главе депутации поехал в Париж представиться французскому правительству. Принял их Ламартин. Ламартин в качестве дипломата много на своем веку лгал, но так как он, сверх того, был еще и поэт, то лгал он почти вдохновенно, перевоплощаясь во что угодно по произволу, голос его, говоривший не то, что он думал, вибрировал и дрожал точь-в-точь так, как если бы Ламартин излагал сердечные, затаеннейшие свои чувства. Временное французское правительство боролось в это время с многочисленными и серьезными внутренними затруднениями и, конечно, меньше всего могло заняться ирландцами. И Ламартин никакой помощи им не оказал, и даже не обещал, но сделал это ласково и задушевно. Депутация вернулась в Ирландию ни с чем, но вовсе не разочаровала своим неуспехом «Молодую Ирландию». Агитация продолжалась; возбуждение так росло, что сын О’Коннеля и все умеренные элементы, группировавшиеся вокруг совсем отошедшей на задний план «Ассоциации против унии», громогласно заявляли, что при некоторых условиях восстание есть только «вопрос времени и расчета», а вовсе «не преступление». Образовалась «протестантская ассоциация» с целью борьбы против унии; призрак восстания вырисовывался все явственнее. Ходили упорные слухи, что лорду Росселю близкие ему люди советуют уступить, дать самостоятельный парламент Ирландии во избежание кровопролития. Английская пресса, даже «Times», стала говорить об отмене унии совсем не в таком непреложно-отрицательном тоне, как всегда. Но болезненно-быстрый рост революционного настроения временами тревожил О’Бриена: все-таки это были митинги, статьи, крики, возбуждение, но не деньги, не оружие, не организация. Митчель выражал (и очень талантливо) бесконечную ненависть к Англии, вроде той, которую чувствовал Вольф Тон, но Даффи сознавал, что на этом сходство и кончалось: «У Тона планы революции были так же тщательно проектированы, как у инженера план моста через большую реку или подводного туннеля». А теперь, в 1848 г… было много страсти, но мало холодного рассудка, и еще меньше организации, дисциплины и средств.

Между тем грандиозная манифестация чартистов в Лондоне провалилась, не произведя никакого эффекта, и английское правительство решило действовать теперь относительно Ирландии смелее. Был проведен закон, каравший пожизненной ссылкой всякие печатные или устные призывы к оружию для произведения политических перемен. О’Бриен в парламенте противился этому биллю, говорил о том, что, подавляя свободу речи, лорд Россель может сделать Ирландию республикой и прочее, но ничего не вышло. О’Бриен отправился в Ирландию и приступил к объезду городов с целью смотра и знакомства с имеющимися в наличности силами. Решено было, чтобы страна избрала «совет трехсот» и чтобы все желающие записывались в списки имеющей образоваться национальной ирландской гвардии. Вице-король запретил как избирательные действия, так и записывание в эту гвардию. Уже был конец мая, во Франции явственно обозначалось обратное течение, в Германии также буржуазия все более тяготела к правительственной власти. Эти явления еще более укрепляли английский кабинет в его решимости действовать наступательно. Как раз произошли процессы О’Бриена и Мигира, преследование против которых было начато, как сказано, еще в марте. О’Бриен был оправдан присяжными, относительно Мигира также не было достигнуто требуемого законом единогласия: общее настроение сказывалось на присяжных. Оставался третий подсудимый — Митчель, арестованный перед самым судом и сидевший в тюрьме. За ним были статьи, наиболее резко и открыто приглашавшие к вооруженной борьбе, и в его журнале давались также, например, советы обливать войска серной кислотой. «Молодая Ирландия», во многом совсем не согласная с Митчелем, решила, что нужно или устроить ему побег в случае осуждения, или как-нибудь иначе спасти его, чтобы в народе не произошло упадка духа. О’Бриен и его друзья решили запросить размножившиеся в Ирландии клубы, готовы ли они к более или менее решительным действиям. В Дублине и близ него было 30 клубов, в Корке — 11, в местах около него — 6, в Килькенни — 4, в Лимерике и Уотерфорде по одному, в городах и селах Тайперери — 10, в Уэксфорде — 4, в Эннисе — 1, в Эльстере — 3, в Голуэе — 1, кроме того, Лэлор утверждал, что в чисто земледельческих округах все готово к восстанию, как там все всегда было готово к аграрному движению. Но оружия почти не было; даже если бы все эти клубы (а в каждом было 200–300—400—500 человек) действительно были бы хорошо вооружены, то главная масса (крестьянство) все же явно в этом отношении страдала. Ничего не удалось сделать до суда. Митчель был обвинен (23 мая 1848 г.) уже на основании нового закона о преступных призывах к оружию и приговорен к каторге. Много арестов было произведено на улицах Дублина до и в день суда; осужденного сейчас же под усиленным конвоем отправили на заготовленный заранее лордом Кларендоном военный пароход, который и должен был отвезти его в двадцатилетию каторгу. Жена и дети остались без всяких средств, но в их пользу было собрано около 1800 фунтов стерлингов.