Читаем без скачивания На развалинах третьего рейха, или маятник войны - Георгий Литвин

Я был потрясен неоспоримой логикой этого незаурядного человека, который находился в отчаянном положении как ученый, ибо такие люди в Германии пока не требовались. Он получил удивительный шанс работать и припеваючи жить в США, а вместо этого предложил свои услуги СССР, даже зная, что наши, как он выразился, «внутренние противоречия» могут трагически отразиться и на нем.

Доктор Ойлиц переехал с семьей в СССР, работал над созданием аэродинамической трубы. В том, что до последнего времени в мире сохранялся баланс сил, есть и его заслуга. Позднее, изучая иностранную литературу по этим вопросам, я много раз находил доказательства правоты мудрого доктора Ойлица. Говорят, что история — это «застывшая политика», а политика, как известно, всегда многовариантна. Понимали ли политики, какой катастрофой для народов Европы могла бы закончиться политика проволочек с открытием второго фронта и тем самым затягивание войны в условиях, когда гитлеровская Германия активно создавала ракетно-ядерное оружие, уже имея самолет-снаряд «Фау-1» и ракету «Фау-2»? Тактика затягивания Второй мировой войны таила в себе куда большую угрозу для европейских народов, чем принято обычно считать. В воюющих государствах под покровом глубокой тайны велись работы над созданием ядерного оружия.

Министр вооружений третьего рейха Альфред Шпеер писал в мемуарах: «Гитлер иногда говорил мне о возможности создания атомной бомбы, но эта идея совершенно очевидно перенапрягала его интеллектуальные способности. Он был уже не в состоянии охватить революционную природу ядерной физики… Я уверен, что Гитлер не стал бы колебаться и мгновения перед тем, как применить атомные бомбы против Англии».

К счастью, этого не случилось. Да, действительно, не случилось, но случиться вполне могло. Призрак атомной смерти уже витал над старой Европой. По словам гитлеровского генерала Фридриха Фромма, держащего в своих руках нити связей с наукой и промышленниками, «единственным шансом Германии выиграть войну было создание оружия с совершенно новыми принципами действия». Весной 1942 года генерал в одной из своих бесед с министром вооружений Шпеером заявил, что он «поддерживал контакт с группой ученых, которые вышли на создание оружия, способного уничтожить целые города и, вероятно, вывести из борьбы Британские острова». Фромм предложил своему собеседнику встречу с ведущими физиками-ядерщиками.

7 мая 1942 года Шпеер обсуждал эту проблему с Гитлером и предложил поставить во главе научно-исследовательского совета рейха Геринга, чтобы поднять значение совета, и 9 июня тот был назначен на этот пост. К работе над проектом были привлечены будущие нобелевские лауреаты Отто Ган и Вернер Гейзенберг. В Германии имелось 1200 тонн урановой руды, захваченной в 1940 году в Бельгии. Шпеер задал Гейзенбергу вопрос: «Как ядерная физика могла бы быть использована для производства атомных бомб?» Последовал ответ, что в научном плане не существует препятствий для создания ядерного оружия. Что касается технической стороны дела, то потребовалось бы самое меньшее два года при максимальной поддержке. Небольшой ускоритель находился в Париже, но Шпеер сказал, что в Германии можно срочно соорудить ускоритель даже больший, чем в США. 23 июня 1942 года Шпеер доложил Гитлеру о проекте ядерного оружия, и работа пошла полным ходом. По предложению генерала Фромма с фронта были отозваны сотни ученых, инженеров, других специалистов. «Возможно, замечал Шпеер, — атомная бомба могла бы быть готова к применению в 1945 году… Но после сокрушительного поражения вермахта под Сталинградом была объявлена «тотальная мобилизация», и дело создания атомной бомбы затормозилось.

Жизнь все больше входила в мирную колею. Можно иметь разные взгляды на жизнь, политику, послевоенное развитие Германии. В СССР сложился свой взгляд, и правительство стремилось его реализовать в полной мере. Важным событием в политической жизни советской зоны оккупации стал прошедший в Берлине 21–22 апреля 1946 года объединенный съезд коммунистической и социал-демократической партий. Своей целью объединившая обе эти партии Социалистическая единая партия Германии провозгласила «ликвидацию всякой эксплуатации и угнетения, экономических кризисов, нищеты, безработицы и империалистической угрозы войны. Эта цель, означающая решение жизненно важных для нашего (немецкого. — Ред.) народа национальных и социальных вопросов, может быть достигнута только в результате победы социализма».

В манифесте к немецкому народу говорилось: «В наших руках будущее Отечества. Наше мировоззрение должно стать верой молодого поколения. В нем вы найдете высочайшие идеалы… Партия — представительница нового времени. Социалистическая единая партия — это юная, тесно связанная с жизнью народа боевая партия, является поэтому и вашей партией, партией немецкой молодежи».

Председателями Социалистической единой партии Германии на съезде были избраны Вильгельм Пик и Отто Гротеволь. Эрих Хоннекер стал председателем Союза свободной немецкой молодежи, созданного в марте 1946 года. Первый парламент этого союза заседал в Бранденбурге, в здании городского клуба, недалеко от нашей окружной комендатуры с 8 по 10 июня того же года. К этому времени в рядах этой организации состояло около десяти процентов молодежи, жившей в советской зоне. В работе парламента участвовали также представители молодежи из западных зон. Эрих Хоннекер выступил с докладом «Основные права молодого поколения». Естественно, в зале присутствовали и представители политотделов Военной администрации.

Основным переводчиком был офицер нашей комендатуры, с которым мне часто приходилось встречаться и беседовать — пожилой, высокий, статный человек с седой и шевелюрой. Он был в звании капитана и, представляясь, шутя добавлял: «Бывший штабс-капитан русской армии». В свое время он окончил немецкую гимназию в Петербурге, затем был направлен на фронт, где служил военным переводчиком в штабах и дослужился до чина штабс-капитана. После революции работал преподавателем немецкого языка и директором школы в Ленинграде С начала Великой Отечественной войны и до ее окончания был переводчиком на различных фронтах. Последнее место службы, до назначения в Военную администрацию — разведотдел участвовавшего в штурме Берлина 79-го стрелкового корпуса, знамя которого теперь находится в музее, как Знамя Победы. О войне он вспоминать не любил и ничего о ней не рассказывал. О нем мне пришлось уже лет через пять после описываемых встреч говорить с бывшим начальником разведки 79-го стрелкового корпуса полковником Денисовым, и он мне поведал об этой легендарной личности много интересного, но это было потом… Я помогал ему в подготовке этого мероприятия, и, в частности, заказал и доставил цветы. Естественно, мне приходилось переводить беседы наших представителей с делегатами съезда и слышать рассказ Эриха Хонеккера о годах его учебы и работы в Советском Союзе, о подпольной работе в Германии после прихода Гитлера к власти, о годах, проведенных в тюрьме Бранденбург-Герден. Он рассказывал, что узники были освобождены танковым дозором Красной Армии, неожиданно появившимся около тюрьмы.

На меня лично в то время Хонеккер произвел впечатление убежденного, энергичного, но не очень эрудированного человека. Он был скован, говорил неярко, невыразительно. Наверное, сказалось его десятилетнее заключение в тюрьме, хотя он сам говорил, что ему относительно других узников было легче, так как он почти все время находился в рабочей команде кровельщиков. Мне впоследствии пришлось прочитать в одной из немецких газет, издававшихся в ФРГ, что бывший начальник тюрьмы Бранденбург-Герден, а после войны начальник тюрьмы в городе Целле, находившейся в английской зоне оккупации, говорил о Хонеккере, что, мол, это был прилежный узник и хороший кровельщик — после его работы крыша тюрьмы никогда не протекала. Что ж, ирония тут неуместна: в тюрьме си-Дели его товарищи и он сам, и хорошо, что хоть от сырости Хонеккер мог их избавить.

Впоследствии, читая в газетах тексты его речей и выступлений, я понимал, что они приглажены референтами. Вот откуда сила референтов, часто влияющих на политику страны гораздо больше, чем самый высокий руководитель. Это — беда не только ГДР и не только Советского Союза… Я не считаю себя вправе давать оценку деятельности Эриха Хонеккера на самых высоких постах в ГДР, ибо это могут сделать только немецкие историки, чувствующие Германию душой, но я восхищаюсь поведением этого человека в последние годы: как настоящий немец, он не изменил своим идеалам и до последнего дня верил в идеалы социализма. Пусть он ошибался, но не пресмыкался перед противниками.

В советской зоне проводилась земельная реформа, в ходе которой были конфискованы земельные владения площадью свыше 100 гектаров. Большинство крупных землевладельцев, предчувствуя такое развитие событий, сами покинули советскую зону, но их имения остались, и ими руководили управляющие. Вообще, передел земли тогда происходил большой: на основании решения Потсдамской конференции Польша получила часть земель, принадлежащих до этого Германии, была разделена между Польшей и СССР Восточная Пруссия. Началось переселение немцев из этих областей в четыре зоны оккупации. Кроме того, немцы выселялись из Чехословакии, Румынии, Венгрии. По немецким данным, Германия в то время приняла свыше одиннадцати миллионов переселенцев, которых нужно было обустроить на новом месте жительства.