Читаем без скачивания Страхи академии - Грегори Бенфорд

— Признаться, да. Я чувствую, что эта логическая линия к чему-то приведет, но к чему — сказать пока не в силах.

Юго кивнул и улыбнулся.

— Это станет ясно, когда все будет готово.

— Спасибо, Юго. Я знаю, что я далеко не самый удобный сотрудник. Я слишком подвержен переменам настроения.

— Да все нормально, Гэри. Ты в порядке. Просто почаще думай вслух — вот и все. Идет?

— Иногда я не вполне уверен, что вообще о чем-то думаю…

— Давай, я покажу тебе, что у меня получилось. Последние!

Юго любил похвастаться своими достижениями, и Гэри пересел, пропустив его к контрольной панели своего головидео. В воздухе вспыхнуло многоцветное переплетение графиков и диаграмм. Уравнения материализовались в трехмерном пространстве, каждый показатель был выделен отдельным цветовым кодом.

Их оказалось так много! Они напомнили Гэри огромную стаю птиц, рассевшихся на длинной прибрежной полосе.

Психоистория в основе своей — это громадная подборка взаимозависимых закономерностей, уравнений, описывающих все перемены в истории. Невозможно было изменить что-нибудь одно в этих уравнениях так, чтобы это не отразилось на всех остальных. К примеру, изменится количество населения — и сразу же меняется оживленность торговли, и разновидности развлечений, и общественная мораль, и нормы сексуальных отношений, и еще сотни других факторов.

Несомненно, какие-то факторы были маловажными и незначительными, только вот — какие именно? История — это бездонная бочка, битком набитая всяческими фактами и фактиками, бессмысленными, если нет способа отсеивать из общей каши то, что действительно заслуживает внимания. А потому первейшая задача любой теории истории — выявить глубинные, скрытые изменения и закономерности.

— Класс ретроспективного описания — «престо»! — Юго изящно взмахнул рукой, указав на висящие в воздухе выстроенные в сложном порядке трехмерные графические изображения. — Экономические показатели, целые семейства переменных, множество работ.

— За какой период?

— От третьего до седьмого тысячелетия Галактической Эры.

Многомерные плоскости, которыми изображались изменения в экономике, были похожи на перекрученные сосуды, наполненные взбитой, переливающейся жидкостью. Желтые, янтарные, ярко-алые потоки струились в воздухе, медленно перетекая один в другой, плавно огибая друг друга или пронзая насквозь. Медленное, размеренное движение этих причудливых струй походило на удивительный колдовской танец. Гэри всегда изумлялся, наблюдая, как прекрасное рождается из такой неподходящей среды, как математика. Юго собрал воедино сложнейшие, трудные для понимания эконометрические величины, и вот, описанные на протяжении многих веков, они предстали в облике изысканных, причудливых узоров.

— На удивление удачное, гармоничное сочетание, — признал Гэри. Желтые струи исторических сведений были очень четко отграничены от всех остальных разноцветных потоков, которые осторожно огибали желтое, отыскивая для себя свободные промежутки и дополнительные уровни. — И сохраняется на протяжении более четырех тысячелетий! А поправки на бесконечность?

— Их полностью нивелирует новая программа ренормализации.

— Чудесно! И ведь исторические данные по середине Галактической Эры наиболее полные и точные, так?

— Ага. Политики влезли уже после седьмого тысячелетия. Дорс помогла мне разобрать эту свалку, мы вместе отсеяли мусор.

Гэри услаждал свой взор созерцанием изысканной гармонии цветовых потоков, похожих на переливы старинного вина в сообщающихся сосудах причудливой формы.

Психоисторические категории всегда строго соответствовали друг другу. История же вовсе не была твердой, устоявшейся системой фактов, ее нельзя было сравнить с прочным стальным мостом, протянувшимся через тысячелетия — скорее она напоминала подвесной веревочный мостик, который раскачивался и прогибался при каждом шаге. И все это находило отражение в уравнениях и закономерностях — постоянные колебания, небольшие отклонения и даже грубые несоответствия, вплоть до неопределенных бесконечностей. А поскольку ничто в реальности не может тянуться бесконечно, в уравнения приходилось вводить ограничивающие поправки. Гэри и Юго многие годы бились над тем, чтобы отследить и отсечь эти предательские бесконечности. И, может быть, уже почти достигли цели.

— Как выглядят эти уравнения, если их просто прогнать дальше, за седьмое тысячелетие? — спросил Гэри.

— Начинают быстро накапливаться отклонения, — признался Юго.

Петли обратной связи были далеко не новым явлением. Гэри знал общую теорему, невообразимо древнюю: если все отклонения в системе строго взаимосвязаны ч взаимно уравновешены и есть возможность произвольно, определенно и существенно изменять один из параметров, это означает, что соответственно можно опосредованно влиять и на все остальные составляющие системы. Систему можно вывести к заранее заданному состоянию посредством мириадов заложенных в ней петель обратной связи. Уравновешенная система реагирует на внешние воздействия гармонично — за счет устойчивых внутренних связей. Она получает приказ от самой себя — и исполняет его.

Но история, конечно же, не выполняет ничьих приказов. Однако за такие долгие промежутки времени, как, скажем, четыре тысячелетия, каким-то образом включаются закономерности, которые уравновешивают все отклонения. И психоистория способна прочесть эти закономерности и восстановить исторические события в ретроспективе — другими словами, как бы «предсказать» прошлое.

В по-настоящему сложных системах механизмы саморегулирования настолько запутаны, что даже не доступны человеческому пониманию, — они выходят за пределы восприятия человеческого мозга, и — это самое существенное — их даже незачем понимать.

Но если что-то в системе начинает барахлить, давать сбои тогда кто-то должен покопаться в ее внутренностях и разобраться, что там не так.

— Есть какие-нибудь мысли? Предложения? Юго пожал плечами.

— Вот, посмотри-ка сюда.

Разноцветные потоки струились и перетекали, словно вдоль стен причудливо изогнутых сосудов, и Гэри заметил, что возле «стенок» они как бы взвихряются. В этих завихрениях проявились дополнительные искривления ярко расцвеченных потоков данных. Красно-оранжевые струи поля вероятностей пошли волнами, распространяя вокруг, по соседним слоям, пурпурные колебания. Волны расходились в разные стороны, и вот уже вся голограмма оказалась покрыта рябью, правильный и стройный рисунок сломался, превратился в хаотичное смешение цветных водоворотов.