Читаем без скачивания Я плохая мать? И 33 других вопроса, которые портят жизнь родителям - Екатерина Кронгауз

Я за него боюсь. Боюсь, что он причинит себе вред, боюсь, что чем дальше, тем опаснее будут его развлечения.

Именно от этого ведь берется идея что-то запрещать детям. Съест много конфет – будут больные зубы и желудок, надо будет ходить к стоматологу, сверлить, будет больно. Будет поздно возвращаться – нападет кто-нибудь. Будет дружить с плохими мальчиками – войдет в привычку, попробует героин. Не будет делать уроки – не поступит в университет, пойдет в ПТУ, станет сантехником, будет ему ничего не интересно. Будет смотреть глупые мультики – станет дураком с плохим вкусом, и не о чем нам будет поговорить. Будет залезать высоко – сломает когда-нибудь шею.

Кажется, что детей можно оградить. Запретив им что-то сейчас, оградить их от чего-то в далеком будущем. Надо только точно понять, что к чему ведет, и это запретить. Когда Лева родился, у меня был довольно длинный и довольно предсказуемый список запретов. Его так просто завести, когда речь идет о маленьком, полностью зависящем от тебя ребенке. Легко проявлять власть там, где она у тебя есть.

К тому же Лева все-таки удивительно послушный и удобный ребенок. Так что в нашем доме мы легко запретили сладкое детям, газировку и залезать куда ни попадя.

В дальнейшем я планировала запретить прогуливать уроки и бросать школу, запретить не говорить мне, куда они уходят, запретить ходить без шапки зимой, пить до 16 лет, курить, слушать плохую музыку, не мыть волосы, синтетические наркотики запретить, не поступать в университет запретить, но, главное, запретить туннели в ушах. Почему-то туннели в ушах пугают меня больше всего – знаете, это когда в мочке уха появляется дырка-туннель, очень модно и очень страшно. Особенно страшно, когда из этих туннелей вынимают сережку, а сама дырка-туннель остается, а иногда еще мочка уха и рвется. В общем, туннели в ушах – это страшно.

Я долго размышляла над тем, как запрещать тонко, ведь все же объясняют, что ребенку нельзя просто запрещать. Он от этого теряет интерес или начинает делать что-то тайком, а это еще опаснее.

Казалось, что если выстроить правильную линию запретов, то все будет хорошо. Будет учиться – будет больше шансов устроиться, будет аккуратным и внимательным – не будет ошибаться, научится относиться к деньгам правильно – не будет нищим, научится себя ограничивать – будет ценить то, что имеет. Буду интересоваться их жизнью, и когда они вырастут, у нас будут доверительные отношения. Так я думала, уже догадываясь, что это все неправда.

Я познакомилась в Израиле с семьей современного художника. Им обоим за семьдесят, и у них двое взрослых детей – дочь входит в какой-то топ голливудских продюсеров и недавно родила подряд тройняшек и двойняшек, сын – известный архитектор, у него жена и двое детей. Каждый раз, когда мы приходили к ним в гости, они доставали из шкафа гигантские коробки конфет и выдавали моим детям. Сначала я пыталась учить Леву говорить спасибо за каждую конфету, потом просто ограничивать их количество. После тонны конфет Лева начинал сходить с ума и, конечно, вис на них от большой любви. Я пыталась сказать ему, что не стоит приставать к людям и пусть он немножко посидит. А они все смотрели на меня как на сумасшедшую и в какой-то момент спросили меня, зачем я это делаю.

Они рассказали, что никогда не воспитывали своих детей и уж тем более ничего им не запрещали – это совершенно бессмысленно.

Каждый их ребенок по рассказам был безумней другого – они бросали школы, возлюбленных, занятия, разбрасывались деньгами, меняли страны и интересы, пробовали наркотики и крутились в странных компаниях. Родители не вникали, своя жизнь была слишком интересная, и никогда не задавали лишних вопросов.

Один из их рассказов о сыне был про то, что он очень легко зарабатывает и легко тратит, что он вообще не оглядывается ни назад, ни вперед. Что его архитектурная карьера началась в Лондоне, куда он решил отправиться после армии. Перед тем как уехать в Лондон, он решил продать свою квартиру, которую родители купили ему незадолго до этого, и жить на эти деньги в Англии. И что они тогда ужасно расстраивались, но что было делать. Почему-то именно этот эпизод меня впечатлил больше всего. Как-то меня так растили, что квартиру нельзя продавать просто так – никогда ни в коем случае. Что квартира – это стабильность. Не представляю, что было бы, если б в 20 лет я решила продать квартиру, оставленную мне по наследству, и пуститься в путешествие.

Мне кажется, родители признали бы меня невменяемой и недееспособной. Да мне бы и в голову такое не пришло.

А их дочь все время меняет имя себе и пятерым своим детям.

И вот через все антиправильное отсутствие воспитания и какой-то системы у них выросли успешные состоявшиеся люди, которые очень уважают своих родителей, и дочь до сих пор пишет им из Голливуда подробные письма о том, что она делала, и кто ей что сказал, и что она подумала. И это при том, что они не помнят названий ни одного ее фильма. Брат с сестрой тоже дружат. И все они ужасно друг другом довольны.

Это я не к тому, что надо пускать детей на самотек – для этого надо обладать определенной выдержкой, которой даже я не обладаю. А к тому, что все, чего мы боимся, очень отдаленно связано с тем, что мы пытаемся запретить. Запрещая ребенку водиться с плохой компанией, мы необязательно защитим его от чего-то, а это что-то необязательно следует за плохой компанией. Ребенок, бросивший школу, необязательно будет неустроенным, а внимательный и относящийся к деньгам с умом необязательно не окажется нищебродом.

Я решила оставить только три вида запретов. Один – это опасность. Не совать пальцы в розетки, не ездить на мотоцикле без шлема. Второй – домашние правила. Если в доме не едят не за столом, значит, все едят за столом. И третий – это не расстраивать мать, запретов такого типа может быть совсем мало. И это даже не запрет, а знание, что что-то очень расстроит мать. И работать это может только в случае, если остальных запретов тоже не очень много, чтобы вес этого редкого, но такого важного был высок. На данный момент под него попадает только одно – туннель в ушах!

Сообщество Momshare

Анна Ш. ☛ Momshare

Девочки, подскажите, сыну 1,8 вот уже как месяц начал все требовать, постоянно капризничает, топает ножками (от этого я вообще в шоке). Мы что с мужем только не делали: Разговаривали, повышали тон, запугивали, наказывали, муж даже ремень разок применил… все тщетно. (Вот хочет он пить и все тебе. вот хочет он, чтобы самолет бесконечно летел по небу и хоть разбейся, но достань! Я в ужасе! Это нормально? Временно?? Постоянно?? Что делать? Или нам тоже к неврологу??

Лика Ч. Воу, воу. Можно убрать ремень и почитать для начала про кризис 2 лет. Нормально. Временно. Почитать. К неврологу, если все остальное в норме не надо.

Юлия С. У родителей как-то очень уж мало терпения. Перечисленные меры прямо пугающие по отношению к двухлетке. В общем-то ребенок отвечает вам тем же: как вы к нему, так и он к вам. Ему-то неоткуда больше взять образцы поведения. Надо разговаривать, разговаривать и разговаривать, терпеливо устанавливая нужные вам нормы поведения. Оооочень редко повышать тон, прям когда совсем важное и совершено и абсолютно запретное. И никогда не делать всего остального из перечисленного.

Валентина С. любые капризы разрешать отвлечением от темы, об'ятиями и поцелуями – очень сложно это, но иначе дальше будет еще хуже.

Анна Ш. Ну знаете. я может и не идеал мамы. но все же. Есть проблема. Пробую сама. Не получается, спрашиваю совета. Завидую вам, тем мамам, чьи нервы стальнее стали. Ставлю вам памятник. Нет, серьезно, я вам очень завидую. Я не такая. Учусь. Короче как могу. и да, видимо у меня совсем нет терпения. Особенно тогда, когда утро начинается с “хочу” и ором и заканчивается “дай” и топотом ножек.

Елена Н. Кризис 2-х лет плавно перетекает в кризис 3. Это только терпеть и разговаривать. У нас бывало ложились в истерике в торговом центре (мы правда не в России) отошла на безопасное расстояние – жду. Тут приезжают 2 полицейские машины (обедать оказалось). И приходят 8 полицейских. Я напряглась. Они обступили моего хулигана и начали его подначивать (ты давай громче! Сильнее). Ребенок не ожидал (я тоже!). Встал, пошел ко мне, спокойно взял за руку и попросил пойти домой.

В этом торговом центре скандалов больше не было. Еще мы ор в лифте поднимали так, что консьерж бежала спасать нас. Вообщем я вас прекрасно понимаю. Я помню как я сидела на лавочке и парке и ревела, а рядом ребенок что-то требовал. Прошло! Терпения вам!

Татьяна П. Это у всех такой период. Процесс познания и выстраивание границ. Терпеть сложно, но нужно. Я один раз у машины простояла минут 40 с ней на руках чтоб уговорить в кресло сесть. Главное вот в моменте самой сначала выдохнуть и потом совершенно спокойно и серьёзно говорить с ребёнком. С самолётом нам помогает игра, что я якобы его достаю с неба, хватаю прям и бросаю и при этом ещё говорю, что он большой и горячий. У всех срывы бывают конечно, я всегда нервничаю когда она капризничает или истерит. Надо стараться на что-то смешное переключаться самой и ребёнка переключать. Ещё запомнила, что нельзя говорить ребёнку, что вы не любите его в таком состоянии или недовольны им. Я из этого положения стараюсь выходить говоря что в неё вселилась капризуля и начинаю искать в ушке, во рту, в пупке и тд. И невролог советовала показывать ребёнку своё отражение в зеркале в моменты каприз, злости и истерик. И потом показывать когда он улыбается и делать акцент на том что улыбаться гораздо приятнее.