Читаем без скачивания Открытие медлительности - Стен Надольный

— Похоже, тут одни сплошные мели, — сказал Мэтью. — Проверьте-ка глубину, мистер Фаулер, и отправьте Франклина наверх! Кроме него, тут никто не справится!

Джон и сам уже знал, что на марсе ему равных нет. Довольный, он устроился в вороньем гнезде. Он сидел и мечтал о том, как станет капитаном, и никогда его судно не пойдет ко дну, и ни один член экипажа не погибнет, все семьдесят человек останутся в живых, или семьсот. Бесконечные оттенки воды, изгибы береговой линии, прямая линия горизонта — он смотрел и все никак не мог насмотреться на эту красоту. Перед глазами у него были морские карты, на которых область, занимаемая Терра-Австралией, вся была испещрена пунктирными линиями, а некоторые фрагменты оставались даже незакрашенными, в лучшем случае было написано: «Предположительно берег». Джон мысленно добавлял: «Предположительно будущий город, порт». Каждая гора, которая попадала, в его поле зрения, получит когда-нибудь свое название, и вокруг нее будут проложены дороги. Джон напряженно вглядывался в даль, боясь пропустить то, что Мэтью называл главной бухтой, за этой бухтой как будто открывался широкий естественный канал, по которому можно было пересечь всю Австралию насквозь. Он, Джон Франклин, хотел первым обнаружить канал, даже если ему ради этого придется нести вахту хоть двое суток подряд. Так он и сказал Мэтью.

Во власти капитана было давать имена всем новым географическим точкам. Каждый остров, каждый мыс, каждая бухта получили теперь свои названия, которые напоминали о добром старом Линкольншире: остров Спилсби, мыс Донингтон, а в один прекрасный день в заливе Спенсера появилась бухта Франклин. Джон с Шерардом сразу же представили себе, как здесь появится город Франклин. Шерард набросал даже план будущего поселения и придумал, чем они тут будут заниматься, чтобы стать богатыми: скотоводством, мясопроизводством и ткачеством. Шерард заведет специальный корабль, который раз в полгода будет отправляться на Южный полюс за льдом для «Лаундова ледника».

— Я заморожу мясо, — говорил Шерард, — а когда настанет голод, я его разморожу.

Больше всего Шерард любил историю о кормлении пятитысячной толпы и, вспоминая ее, непременно добавлял к ней от себя какие-нибудь новые технические подробности. Джон внимательно слушал и соглашался. Ему невольно вспоминался студень из свиной головы. Все люди могли бы жить так же чудесно, как они живут на корабле, если бы каждый занимался тем, что приносит пользу и другим.

— Но главное еще, чтобы денег было много, — добавил Шерард. — Бедняк никому помочь не может. Я перевезу сюда родителей. Научатся читать и будут тут у меня гулять целыми днями!

Джон сидел в вороньем гнезде, поглаживая кота Трима, который, млея от удовольствия, уже не знал, какой бок ему лучше подставить, и потому выворачивался самым непостижимым образом, лишь бы только не упустить ласкающую руку, как будто это не он еще совсем недавно выступал в роли беспощадного охотника за чужим куском мяса. Два прирожденных навигатора, они были теперь неразлейвода. Джон, как и некоторые другие члены экипажа, считал, что Трим мало в чем уступает иным морякам. Он умел подавать сигналы, мог стрелой взлететь по вантам на любую мачту, мог даже в одиночку управиться с топселем. Кроме того, он видел то, что находилось как минимум на полмили за линией горизонта. В этом легко можно было убедиться, если как следует понаблюдать за ним. Его зрачки, превращавшиеся по временам в узкие щелочки, улавливали, казалось, гораздо больше, чем в состоянии были уловить умные, как у дога, глаза Мэтью, зоркие, как у орла, глаза Джона или хитроумно устроенные глаза Мокриджа. Если Трим проявлял повышенный интерес и сосредоточенно куда-то смотрел, значит, на то имелась причина. Так было и сейчас.

Трим глядел неотрывно вдаль, будто там, на горизонте, сейчас разверзнется море и поднимется водяной столп. Джон проследил за направлением его взгляда, но ничего не обнаружил. Насколько он мог судить, все было спокойно и общая картина производила вполне благоприятное впечатление. В ней даже была какая-то своя симметрия: по центру — нос корабля, слева — море и линия берега, справа — такое же гладкое море и легкие, нежные облака вдалеке. Хотя нет, там все-таки что-то виднеется! Белое пятнышко, приблизительно на расстоянии двенадцати миль. Если посмотреть в зрительную трубу, то можно даже различить верхушку: похоже на скалу. Джон сообщил об этом вниз.

— Возможно, айсберг! — выкрикнул он.

Не меньше четверти часа Джон изучал неведомый предмет, застыв в неподвижности. Отчего он так быстро приближается, если они делают не больше трех узлов?

— Корабль! — снова крикнул Джон, продолжая с открытым ртом разглядывать в трубу незнакомое судно.

В одну секунду верхняя палуба заполнилась людьми. Корабль? Здесь? Мэтью забрался на марс и убедился в том, что Джон не обманулся. Это был действительно корабль, фрегат. Уже можно было четко различить брамсель и бом-брамсель. Значит, не туземцы, они под парусами не ходят.

— К бою готовсь! — скомандовал Мэтью и сложил трубу.

На палубе началась суета, опять пришлось поднимать проклятые пушки, чистить их шомполами, снимать ржавчину. Сверху казалось, будто гладкий, складный корабль сейчас разлетится в щепки от всех этих действий. Скрипели лебедки," скрежетали железные тросы, громыхали лафеты. Того и гляди, и впрямь все разнесет в клочья. Вот оно, сбылось то, что привиделось Джону во сне в самом начале их путешествия. Смерть подкралась совсем близко, и сон сделался явью. В оцепенении Джон смотрел на пятно на горизонте: вот с таких маленьких пятнышек начинаются все несчастья. Трим давно укрылся в каюте Мэтью, которая считалась у кошек самым надежным местом.

Забили барабаны. Мистер Колпитс весь покраснел, чувствуя серьезность момента, и орал на всех как оглашенный. На все про все у него осталось не больше двух часов, при условии, что ветер не переменится. Джон прислушивался к знакомой песне: погасить огонь, посыпать песком, поднести заряды. Опять все снова.

Час спустя он знал уже больше: у незнакомого корабля под бушпритом было видно два паруса, о которых Джон слышал только по чужим рассказам. Они назывались блинд и бом-блинд и использовались обыкновенно на французских военных кораблях. Вскоре он разглядел и французский флаг. Тэйлор велел поднять флаг Соединенного Королевства. Самые большие паруса предусмотрительно убрали, чтобы их не повредило, когда начнется пальба. Французы, как известно, первым делом метят по такелажу. Запалили фитили. К рулю уже выставили запасного матроса. «У нас же есть паспорт», — подумал Джон. Он попытался представить себе ход мыслей Мэтью. Кому нужен наш паспорт, у нас его никто и не спросит, они отправят нас рыб кормить и тем самым уничтожат все наши открытия. Они назовут эту землю именем своей революции, и бухты Франклина не станет! Пришло время уступить место другому матросу, и Джон спустился на палубу. Мэтью изо всех сил старался приободрить команду:

— Так просто мы им не дадимся! Мы им покажем! Пусть только сунутся!

При этом уже было видно простым глазом, что судно противника вооружено гораздо лучше, чем их собственное. К тому же «Испытателю» не много надо было, чтобы пойти ко дну. Он и сам по себе набирал воды по восемь дюймов в час.

Джон теперь знал совершенно определенно, что с ним случилось в Копенгагене: это был страх, паника! Он чувствовал, его опять неудержимо тянет в ту пропасть, но он не хотел испытывать страха. Он хотел внимательно наблюдать за происходящим, тщательно обдумывать увиденное и делать только то, что будет самым разумным в сложившихся обстоятельствах. В запасе осталось, самое большее, полчаса. Вот уже разливают ром. К катастрофе все готово. Вот только удастся ли ее пережить, это уже другой вопрос.

Вдруг Джон насторожился. Он совершенно отчетливо услышал приказ. Откуда он шел, было неясно, но в любом случае это был хороший приказ. Нужно действовать, и действовать, насколько это возможно, быстро.

Шерард Лаунд стоял подле бортового орудия, с удивлением разглядывая приближающееся французское судно. На этой посудине не меньше тридцати пушек будет, подумал он и повернулся к Джону, но Джон куда-то исчез. Хотя нет, вот он трусит, зажав в руке белый флаг. Шерард глядел на него во все глаза, совершенно сбитый с толку. Ведь сигнальщиком был Тэйлор… Кто-то закричал:

— Эй, мистер Франклин, какого дьявола!..

Джон даже ухом не повел, будто и не слышал.

Неспешно он закрепил флаг и стал поднимать его вверх. В ту же секунду раздался залп, и вражеское ядро плюхнулось у самого носа «Испытателя». Французы нацелили на них все свои пушки, что выглядело довольно устрашающе. Сквозь шум и гам Шерард услышал, как второй лейтенант с каменным лицом сказал что-то Джону Франклину. Тут же подскочил Тэйлор и стал спускать белый флаг. Дело оказалось не таким уж простым. Если Джон Франклин берется вязать узлы, то никакому Тэйлору их враз не развязать. С марса раздался громовой окрик Мэтью: