Читаем без скачивания Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу! - Дмитрий Черкасов

— Нет.

— Историю расскажу. Смешную, — пообещал Геков.

— Ладно, — согласился Чердынцев.

— У меня сын в детский садик ходит, в подготовительную группу. Ну, вот, вчера у них спрашивали, кто и чем из родителей может помочь садику. Отремонтировать там, покрасить, денег дать, — объяснил дознаватель. — Ну, один киндер сказал, что папа у него сантехник, может трубы поменять, другой — что штукатур, может стенку подремонтировать, третий — что водитель грузовика, может что-нибудь привезти… Мой подумал и говорит: «А мой папа может повара в тюрьму посадить». Во как! Растет смена, растет…

— Ну, ладно, — смилостивился Чердынцев. — Пятьдесят грамм заработал.

За спиной дознавателя грохнула входная дверь, и в РУВД ввалился подполковник Петренко, отряхивающий снег с шапки.

Летучка в кабинете Мухомора проходила в полном соответствии с давно установившимися традициями.

Разве что в это утро народу было совсем немного.

Петренко начал совещание с краткой информации для внутреннего пользования.

— Волков и Чуков в больнице с обморожением. Казанцев тоже нездоров, мне прислали записку его родители, что он госпитализирован на отделение интенсивной терапии. Вроде бы алкогольное отравление… Безродный задержан охраной Большого Дома. При попытке проникнуть во внутренний двор здания Управления ФСБ… Сидит у них в изоляторе. Говорят, сознался в том, что работает на китайскую разведку. У Мартышкина нервный срыв. Сейчас в Скворцова-Степанова[39]. Ларина, Дукалиса и Рогова сегодня, напротив, из дурдома выписали… Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? Как Ларин, которого я лично видел, мог в то же самое время пускать слюни в психушке?! Не понимаю… Либо у меня глюки, либо у психиатров…

Подчиненные тактично промолчали.

Ничего из ряда вон выходящего в происшедшем они не видели.

Всякое бывает.

На то она и работа в милиции.

— Теперь о вчерашнем двойном убийстве. — Петренко нацепил на нос очки и взял лежащую перед ним справку. — Согласно распоряжению второго заместителя начальника ГУВД от седьмого декабря этого года, третий и четвертый ряды лотков рынка относятся к территории соседнего райотдела. Так что, майор Соловец, передавайте все бумаги Пупогрызу, и пусть он сам с ними возится. И не скалься! — Мухомор строго посмотрел на расплывшегося в улыбке начальника «убойного» отдела. — У тебя за месяц четыре «глухаря». С ними-то что делать будешь?

— Справимся, Николай Александрович! — Майор потер слипающиеся глаза. — Уже есть наметки.

— Смотри у меня! — Подполковник по-отечески погрозил Соловцу пальцем. — Не вздумай в «самоубийства» переводить. Мне того случая, с трупом без головы и топором в заднице хватило.

Глава «убойщиков» приложил руку к сердцу и почтительно закивал.

— Всё, — подытожил Петренко. — Идите на рабочие места и приступайте… Да, Соловец! Выпусти потерпевших из клетки, сними объяснения и гони в шею. Но чтоб всё было грамотно.

— Ясно, Николай Александрович. — Майор поднялся. — Типа сами в «обезьянник» залезли?

— Вроде того. — Мухомор вялым взмахом руки распустил подчиненных.

Операция по выбрасыванию издателя Дамского со товарищи из РУВД прошла более, чем успешно.

К утру генеральный директор уже дошел до того состояния, что из него можно было веревки вить, и безропотно подписал объяснительную, в которой говорилось об отсутствии претензий к милиционерам и повествовалось о том, как Ираклий Вазисубанович, его адвокат и начальник охраны «Фагот-пресса», прогуливаясь по ночному городу, «заметили открытое окно» и «из любопытства» в него залезли, оказавшись в камере для временно задержанных.

То, что зарешеченное окошко «обезьянника» имело размеры сорок на пятнадцать сантиметров, и толстогузый Дамский мог пройти в него лишь разрубленный на куски, никого не смущало.

— А закусывать чем будем? — спросил Плахов, когда группа «убойщиков» в полном составе, включая прибывших на работу бывших пациентов дурдома, и примкнувшие к ним дознаватели Геков и Удодов собрались в кабинете у Соловца, дабы отметить окончание рабочего дня.

— Курятиной, — ответил Дукалис, ковырявший лезвием ножа пластмассовую крышку на бутылке водки «Сыдорчук».

Старлей покрутил головой, заметил лежащее на столе нечто, завернутое в промасленную бумагу, и рядом — подарочную картонную упаковку с яркими надписями: «Христос воскрес!» и «Яйцо крупное. 10 шт. Дай Бог каждому!» — и успокоился.

— Ну, за нас! — Соловец щедро разлил каждому и поднял свой стакан. — И за возвращение Андрюхи, Васи и Толика!

— А курятина где? — обеспокоился голодный Плахов.

Ларин протянул старшему лейтенанту тлеющую «беломорину»:

— На, братишка, покури…

ПРИКЛЮЧЕНИЕ ВТОРОЕ

ОБРЕЧЕННЫЕ ЭВОЛЮЦИЕЙ,

Настоящий патрульный милиционер должен быть толстым и тупым.

Толстым — чтобы не мерзнуть зимой на посту, а тупым — чтобы не спрашивать, на кой черт его выгоняют на улицу в такой мороз…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

ГЛАВА 1

СУРОВЫЙ БОЙ ВЕДЕТ НЕТРЕЗВАЯ ДРУЖИНА…

Начальник «убойного» отдела Выборгского[40] РУВД майор Соловец негромко ругался матом, стоя на лестничной площадке четвертого этажа здания управления.

Соловец ждал, когда же, наконец, сержант-водитель управленческого УАЗика, по паспорту и ксиве[41] — Соломон Игнатьевич Крысюк, но более известный сплоченному коллективу РУВД под ласковой кличкой «Пенёк», отлучившийся буквально «на минутку», покинет гостеприимные стены любимого детища подполковника Петренко — ватерклозета на восемь посадочных мест, оснащенного финской сантехникой.

Сортирное оборудование было украдено в прошлом году неизвестными из вагона на станции «Санкт-Петербург — товарная», обнаружено бравыми подчиненными Мухомора в подвале обыскиваемого винного магазина, благодаря чему самостийный обыск, имевший целью лишь изъятие нескольких ящиков дешевого портвейна, превратился в полноценное оперативное действо, и с помпой привезено в околоток.

Несколько недель сиявшие белизной и проходящие по расследуемому соседним РУВД уголовному делу о хищении со взломом унитазы, бидэ и бачки загромождали проход на четвертый этаж, к кабинетам дознавателей, чему те несказанно обрадовались — можно было с чистой совестью не появляться на рабочих местах и бухать в дежурке у Чердынцева, — затем по приказу Петренко задержанные по какому-то высосанному из пальца основанию местные водопроводчики установили сантехнику в многоочковом сортире, дотоле представлявшем собою аналог туалета на вокзале — дырки в полу, железные площадки для ног восседающего над дыркой и пожелтевшие от старости метровые фарфоровые писсуары с давно неработавшими сливами, на клеймах которых при внимательном рассмотрении можно было прочесть полустершуюся надпись «1912 год, товарищество братьев де Рабиновичей, поставщиков двора Его Императорского Величества, город Биробиджан».

Восемь бидэ злые и трезвые водопроводчики присобачили по два на каждом этаже здания РУВД в качестве фонтанчиков питьевой воды, что, впрочем, милиционеров не смутило, ибо назначения этих хитрых агрегатов никто из сотрудников не знал…

Из комнаты для хранения вещественных доказательств вывалилось тучное тело дознавателя Удодова, немного постояло, пытаясь сохранить вертикальное положение и разобраться в послевкусии только что принятого внутрь стакана голубоватой жидкости для мытья окон, и осторожными шажками двинулось по коридору.

Тело сильно штормило.

Соловец посмотрел на часы и отметил про себя, что половина первого — это несколько рановато для достижения той кондиции, в которой пребывал работящий Удодов. В «зюзю» положено было напиваться не раньше обеда.

Дабы сохранить подобие равновесия и не сбиться с пути, дознаватель широко расставил руки в стороны и, передвигаясь галсами от одной стены до другой, дотопал до двери в свой кабинет, со второй попытки распахнул ее ногой и попытался войти.

Но не тут то было!

Раскинутые руки не пустили…

Удодов попробовал раз, другой, третий.

Результат получался отрицательный.

Тогда дознаватель применил хитрый тактический прием, свидетельствующий о высоком уровне развития коры правого полушария головного мозга милиционера, отвечавшего за его пространственное мышление. Он отступил на пару шагов от двери, развернулся боком, присел, немного наклонил голову и на полусогнутых, мелко семеня, как краб, влетел в кабинет. Через секунду до слуха Соловца донесся звук падения чего-то тяжелого, и майор сообразил, что разогнавшегося Удодова остановил стоящий возле окна стол.

Мимо начальника ОУРа двое постовых пронесли в тот же кабинет бесчувственного и распространяющего вокруг себя ароматы канализации Гекова.