Читаем без скачивания Условия жизни (СИ) - Какурин Александр

Легкий дорожный перекус вылился в пышный ужин, в который были вовлечены не только Костик с Вероникой, ресторатор, его сын и жена, но и все посетители заведения.

Больше всего нечаянному застолью обрадовались (конечно, после хозяина) студенты. Они шумели, шутили, много ели и пили.

У одного из студентов оказалась гитара, а у хозяйки ресторана неплохой голос.

Песни не смолкали до самой ночи.

Вероника еле переставляла ноги — так она наплясалась.

Пьяный Костик лез на прощанье ко всем обниматься и целоваться.

— Я вас люблю, — он чмокал в щеку владельца собаки.

— Константин, вы должны у нас заночевать, — хозяин ресторанчика пытался открыть входную дверь в противоестественную для нее сторону.

— Нет, мы должны непременно оказаться сегодня в Лионе, — последнее слово Медведев еле выговорил.

— И где ваша машина притаилась? Я ее не вижу, — наконец хозяин ресторанчика сообразил, что ручку двери надо повернуть вниз и потянуть на себя, а не упираться в нее всем телом.

— Там, — рукой Костик очертил обширный сектор для поисков.

— Сейчас Симон вас отвезет в город, — хозяин посмотрел на сына тот, развалившись, похрапывал в кресле. — Ладно, тогда я сам доставлю, — ресторатор решил не будить Симона.

Медведеву на силу удалось отговорить хозяина.

За руль «Пежо» была посажена относительно трезвая Вероника.

— Но я же не умею водить, — она откинула солнцезащитный козырек, чтобы посмотреться в находившееся в нем зеркальце.

— Да, ничего сложного, — сам Костик запутался с элементарным ремнем безопасности, — это ручка автомата, а там всего две педали: тормоз и газ. Сильно не газуй и старайся держаться середины дороги. — На этом теоретическая часть водительских курсов была закончена.

Практика оказалась гораздо увлекательнее. Вероника, несмотря на предупреждение, выписывала зигзаги от одной обочины дороги до другой, моргала фарами, и улюлюкала из открытого окна встречным машинам.

— Очень хорошо, замечательно, так и держи, — сквозь дрему зевоту и усталость ее нахваливал Медведев.

Спустя несколько километров он окончательно заснул.

Вероника, такая бодрая и активная пока ею восхищались, теперь начинала скисать и сама. Встречных машин больше не попадалось, а вдоль дороги потянулись однообразные поля. Незаметно по миллиметру веки Вероники опускались все ниже и ниже. Ей вес еще казалось, что она смотрит вперед на дорогу, но это уже был сон. Руки отпустили руль, а нога соскользнула с педали газа. «Пежо» самостоятельно свернув с дороги и преодолев неглубокую ложбинку, заехал в поле, где и затормозился.

Голову кружил опьяняющий воздух разнотравья, «настоянный» на вчерашнем обильном возлияние. Костик открыл глаза. По руке, сжимаясь гармошкой и растягиваясь во всю длину, ползла зеленая волосатая гусеница.

— Пошла отсюда прочь, — Медведев смахнул с руки зеленую гусеницу. Поле за окнами машины слабо походило на Лион. — Где это мы? — Разминая затекшую шею, он прищуренными глазами изучал окружающий пейзаж.

Позади, в полукилометре от автомобиля, за обрамлявшими поле каштанами тянулась тонкой полоской извилистая дорога.

Медведев выбрался из машины и, не глядя, почти на ощупь прошелся по бокам и капоту «Пежо» рукой. Удивительно, но автомобиль был целый, только под бампер набился пучок травы.

— Хорошо хоть так переночевали, — воспоминания о вчерашнем вечере заканчивались хоровыми песнями под гитару. Костик осторожно переложил спящую Веронику на заднее сидение машины.

По своим же следам задним ходом «Пежо» выбралось на дорогу.

На карте (которой еще в Париже обзавелся Костик) были указаны, казалось бы, все дороги, но вот той, по которой сейчас катилось «Пежо» на ней то и не было. Чтобы попасть в Лион пришлось сделать не один и не два лишних поворота, посетить заправку и расспросить с пол дюжины водителей.

Костик на автомобиле не спеша катил по улицам Лиона разглядывая на ходу архитектурные достопримечательности нового для себя города. На заднем сидении зашевелилась Вероника. Потянувшись, она сладко зевнула.

— Доброе утро дорогой. Как твое самочувствие?

— Замечательно, вот возьми, я тебе кофе купил, — Костик передал назад пластиковый стаканчик с крышкой.

— А булочку? — скрестив ноги, Вероника уселась по-турецки на заднем диване «Пежо».

— Ты у меня сама как пышечка, — дразня ее, Медведев надул щеки.

— Прекрати, я совсем не такая, — в отместку Вероника пихнула Костика коленкой в бок.

— Сдаюсь, — отпустив руль, Медведев поднял руки вверх, — ты сама стройность, красота и грация. — Он достал из подлокотника свежую пышущую жаром сдобу с маком.

— Чудо, ты просто волшебник! — беря булку, Вероника поцеловала Костика в затылок. — Я без тебя, наверное, пропала бы, — она откусила хрустящую поджаристую корочку и запила ее кофе из стаканчика.

Только окончив завтрак, она заметила, что машина едут не в ту сторону.

— Нам центр Лиона не нужен, мы живем на окраине.

Дом номер двенадцать, в котором Вероника провела все свое детство, был построен где-то на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Симпатичный, уютный, четырехэтажный, с маленькими балкончиками, на которых располагались целые оранжереи цветов. Над окнами первого этажа тянулась вывеска: «Дорожные сумки и саквояжи мсье Пуасона», а в витрине были выставлены образцы чемоданов.

Сам мсье Пуасон с утренней газетой в руках сидел в плетеном кресле на крыльце магазина. Его чемоданно-саквояжный бизнес шел ни шатко не валко, один, два посетителя в неделю. Основную статью его дохода составляли сдаваемые в наем квартиры второго и третьего этажа.

«Пежо» остановилось напротив входа в салон-мастерскую. Пуасон опустил газету, посмотреть, не клиент ли приехал за заказом. Нет — ему улыбалась Вероника.

— Наконец-то пожаловала, а тетка тебя еще вчера ждала, — по выражению лица Пуасона не было понятно, рад он видеть гостью или нет.

— Вы же знаете в Париже столько дел. Не успеешь одни разгрести, как сразу другие неотложные наваливаются, — Вероника решила не рассказывать о вчерашних ресторанных песнях и плясках.

— Да, у нас все по-другому, — при этом Пуасон вспомнил историю тридцатилетней давности, как он пытался наладить в Париже бизнес. За одну зиму и лето проведенные в столице, Пуасон умудрился растратить половину отцовских денег, после чего он уже Лион не покидал.

Пуасон хотел ограничиться пожатием руки, но Вероника притянула его к себе и поцеловала в щеку.

— Как же от вас всегда хорошо пахнет кожей. Вот почему такие духи не придумали, я бы ими только и пользовалась.

Последний комплемент Вероники смягчил каменное сердце Пуасона, он позволил себе легкую улыбку.

— Я тебе сделаю такую модную и эксклюзивную сумочку, что о ней заговорит весь Париж.

Костика Пуасон удостоил поклоном головы.

— Сдержанный однако дядечка, если не сказать больше, — заметил Медведев, поднимаясь по винтовой лестнице на четвертый этаж.

— Что ты, Пуасон сегодня сама любезность. В детстве он вообще со мной лет до десяти не разговаривал и не замечал, и только после того как я разбила ему витрину, врезавшись в нее на велосипеде, он признал во мне личность. Правда, тетке пришлось заплатить кругленькую сумму за новое стекло. — Вероника поднималась следом за Костиком.

— Семья у Пуасона есть? — Медведев посторонился, пропуская молодого темнокожего жильца с овчаркой на поводке.

— Жена, лет пятнадцать как померла, а сын обитает где-то на севере не то в Булоне, не то в Кале, я точно не помню, — Вероника не знала спускавшегося постояльца, но поздоровалась с ним из вежливости.

Весь последний четвертый этаж занимала одна квартира.

Вероника порылась в сумочке и достала из бокового отделения ключ от входной двери, в место номера на которой красовался гипсовый ангелочек с крылышками.