Читаем без скачивания Снежок - Элизабет Леттс

Объехав круг, он слегка переместил вес тела, а затем, дернув поводья и сжав ногами бока лошади, направил ее к препятствию.

Гарри почувствовал изменение. Лошадь пригнула уши вперед, а по седлу будто пробежал ток. Наметанным взглядом Гарри оценил расстояние до препятствия. Он чуть опустился в стременах, командуя лошади делать более короткие шаги, и та послушалась. Один шаг, второй, и… ноги Снежка поджались. Гарри держал поводья свободно, нагнувшись вперед.

Они перелетели через изгородь, не задев ее передними ногами. Он ожидал услышать, как бьются о планку задние ноги лошади, но так и не услышал. Обернувшись на высокое препятствие, через которое они только что перепрыгнули, он отпустил поводья и потрепал лошадь по холке двумя руками. Снежок, расслабленный как никогда, замедлился, перейдя на шаг.

Наконец, после долгих попыток, Гарри подобрал ключик к способностям Снежка. Он мог прыгать – просто нужно было дать ему препятствие, которое заслуживало этого. Гарри подобрал поводья, чувствуя их фактуру между пальцами, и подал Снежку сигнал щелчком языка и легким понуканием. Одно из ушей лошади повернулось – он услышал. Скакун ускорился, и Гарри второй раз направил его к изгороди. И вновь, идеально двигаясь, лошадь перемахнула через препятствие с запасом.

Полет.

Неудивительно, что в греческой мифологии у Пегаса, лошади богов, были крылья. Лошадь, которая любит прыгать, бежит к препятствию, так лучась энергией, что всадник чувствует, как шевелятся волосы на голове. Когда лошадь добирается до цели, уже неважно, чего хочет наездник, на что он надеется и о чем молится. Неважно, какой у него кнут и как часто он понукает лошадь пятками. Лошадь, которая хорошо прыгает, делает это ради ощущения полета, а всадник получает это ощущение в дар совершенно незаслуженно.

Лошадь ограничена в том, какую высоту может преодолеть. Большинство лошадей способны прыгать на три фута, некоторые на четыре с половиной. Когда препятствие достигает в высоту более пяти футов, даже лучшие прыжковые лошади начинают пасовать. Лишь немногие способны взять высоту в шесть футов, а семь – выше холки лошади или головы человека – доступны лишь нескольким элитным спортсменам. Некоторые соревнования по конкуру, такие как puissance (что по-французски означает «сила»), измеряют только самый высокий прыжок лошади. Подтвержденный мировой рекорд для прыжка лошади в высоту составляет восемь футов три дюйма. Но интерес к соревнованиям по прыжкам лошадей в высоту пошел на убыль. Хотя некоторые лошади и могут прыгать выше, чем на семь футов, высока вероятность падения, а падение с семифутовой высоты может привести к последствиям как для лошади, так и для наездника. Один неверный шаг ведет к сломанной ноге лошади или сломанной шее всадника.

Снежок перепрыгнул через планку, установленную на пяти футах, приподняв голени. Гарри установил ее на шести. Снежок взял эту высоту без проблем, подобрав колени и вытянув шею вперед. Гарри снова поднял планку, поставив ее на шесть футов шесть дюймов. Снежок перепрыгнул и ее, будто у него были невидимые крылья. Каждый раз, когда лошадь преодолевала очередное препятствие, у Гарри перехватывало дыхание от силы этой лошади, скрытой до поры и высвобожденной столь внезапно. Он думал о том, как лошадь бежала к нему через поля, перепрыгивая заборы, волоча за собой шину и кусок доски. Гарри вспомнил, как смотрел на него Снежок, будто заявляя: «Вот он я».

Сколько раз люди говорили Гарри о его таланте в обращении с лошадьми, интуиции, способности общаться на их языке? На этот раз лошадь стояла прямо напротив него, четко и ясно говоря с ним, – а Гарри не услышал. Гарри был очень терпелив, он со многим мог смириться. Но он не мог выносить, когда его недооценивают, судят о нем не по его подлинным способностям и чертам характера. И вот перед ним была лошадь, которая прыгала через заборы выше его роста, прыгала лишь с верой в то, что на другой стороне будет твердая поверхность. Это поумерило самоуверенность Гарри. Он гордился своей способностью оценивать лошадей, но в этот раз он чудовищно ошибся. В груди кроткой рабочей лошадки билось львиное сердце.

Сколько лет Гарри искал лошадь, у которой есть задатки стать чемпионом?

Легко забыть важный урок: достичь своей мечты проще всего тогда, когда ты отталкиваешься от того, что у тебя уже есть. Этот мерин за восемьдесят долларов, тренировочная лошадь, косматое, дружелюбное, любящее детей животное прятало свои выдающиеся способности за простой, ничем не примечательной внешностью. И Гарри, сиявший как начищенный пятак, присматриваясь к каждому чистокровному скакуну с буйным нравом, попадающему к нему в руки, не заметил, как прирожденный прыгун, ключ к его мечте, пришел к нему сам. Был привезен к порогу его дома потрепанным грузовиком однажды холодной февральской ночью и оставлен на крыльце, как корзинка с новорожденным, подброшенная к церковному приюту. Всего за восемьдесят долларов и секунду сострадания. Как потом сам Гарри неоднократно говорил: «Я был дураком, что продал лошадь, но лошадь знала лучше». Настолько лучше, что перепрыгивала через заборы на пути домой.

Глава 11

Мрачное занятие

Торговля лошадьми – древнее искусство, и до начала ХХ века оно как ничто другое характеризовало американский образ жизни. Прозываемые «Дэвидами Харумами»{ «Дэвид Харум: история американской жизни» (1899) – роман Дэвида Н. Весткотта, повествующий о судьбе торговца лошадьми.} в честь вымышленного персонажа, чьим девизом было «поступай с другими так, как они поступили бы с тобой, и побыстрее», торговцы лошадьми гордились умением проводить сложные сделки. Как писал в статье «Торговля лошадьми» в 1947 году популярный журналист Джон Голд: «Торговля лошадьми – это древний обычай, требующий смекалки первопроходца Дикого Запада… Это дело, требующее осторожности и умения, и его базовые принципы заложены в самой человеческой природе».

Торговец лошадьми умело обращался с эвфемизмами: упрямая лошадь, отказывающаяся покидать конюшню, называлась «тихой», ленивая лошадь становилась «нежной», а плохо выдрессированная оказывалась «с норовом». В ход шли такие трюки, как кормление лошади перцем, чтобы она казалась более подвижной, покраска ее шерсти или затыкание тряпками ее ноздрей, чтобы скрыть сопение. Традиционно все лошади продавались как «крепкие», то есть здоровые и не хромые, «выносливые», то есть пригодные к работе, или «как есть».

В эпоху гужевого транспорта разведение, продажа и торговля лошадьми были серьезным бизнесом. В 1897 году в Чикаго процветал самый большой конный рынок в мире. В лучшее время он продавал шестьдесят лошадей в час, более ста тысяч в год. В первые два десятилетия ХХ столетия торговля лошадьми пошла на убыль, но рынок вновь ожил в годы «великой депрессии». Многие фермеры разорились, покупая в кредит сельхозтехнику, и не могли платить за бензин. Выведенные на фермах и питающиеся подножным кормом, лошади считались экологически устойчивой рабочей силой. Затем настали военные годы, когда бензин продавался порционно, так что рабочие лошади снова вернулись на поля. Американская ассоциация першеронов, одна из ведущих организаций, объединяющих владельцев тяжеловозов, зафиксировала рост использования лошадей в 1930-х и 1940-х годах, сменившийся быстрым спадом в начале 1950-х.

К концу пятидесятых «Дэвиды Харумы», которые казались неотъемлемой частью американской жизни, начали пропадать из виду. Статья в «Палм-Бич пост» 1962 года о профессиональных наездниках называла их ремесло «мрачным бизнесом». К этому времени их количество снизилось до двух тысяч, они разыскивали дешевых лошадей, тренировали их и затем перепродавали наездникам-любителям, желавшим вложить деньги в конный спорт. С тех пор, как продавцы стачивали напильником зубы лошади, чтобы скрыть ее возраст, они стали вести себя честнее, но не намного. Проданного торговцу коня ожидал экспресс-курс по превращению в скаковую лошадь, и, если она не научится, ее жизнь была незавидна.

Люди, которые пытались зарабатывать торговлей лошадьми, привыкали к быстрому товарообороту. Профессиональные торговцы пытались сбыть лошадь с рук до того, как затраты на зерно и сено съедят все прибыли. Они все время были в поиске талантливой лошади, надеясь быстро перепродать ее, получив прибыль. Сонни Брукс, профессиональный торговец из Нью-Джерси, так описал этот метод: «Я пытаюсь заработать как можно больше и как можно быстрее. Чем быстрее продам, тем дешевле мне обойдется содержание».

На востоке Лонг-Айленда, где не так активно разрослись города, все еще жили люди, зарабатывающие на жизнь продажей лошадей. Их называли «последними из могикан». Они были суровыми людьми, но опытными наездниками, знающими о лошадях все: подковы, уход, дрессировка и починка седел. Не было ничего, что они при необходимости не могли бы сделать. Верховая езда была спортом джентльменов, но люди, торгующие лошадьми, джентльменами вовсе не были.