Читаем без скачивания Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор») - Антон Первушин

Однако когда очередь дошла до сейфа капитана «К-129» и до документов из шифр-рубки, Бак услугами перебежчика пользоваться перестал – это был тот самый случай, на счёт которого предупреждал Колби.

Вначале извлечённые из сейфа документы не произвели на Бака впечатления. Пакеты содержали обычные папки с картами и координатами, шифровальные блокноты и ключи к спецоборудованию. Гораздо больший интерес у Бака вызвал корабельный журнал. Переводчик развернул на столе карту Тихого океана, чтобы проверить свои подозрения. Оказалось, что русская лодка шла прямым курсом к какой-то точке на Тихоокеанском побережье США, без обычных для патрулирования манёвров, – словно ракета, выпущенная в цель. Бак внимательнее просмотрел журнал и наконец-то обнаружил ниточку – упоминание о директиве «А». Теперь он знал, что ему искать среди килограммов дорогостоящей макулатуры, извлечённой с глубины в 16000 футов. Директива «А». Директива по проекту «Атлантида»?

Потратив целый рабочий день на поиски нужного документа, Бак наткнулся на плотный герметичный конверт, в котором обнаружилось всего лишь пять машинописных страничек даже без положенных для столь секретного документа печатей. В то же время каждая из этих пяти страниц имела рукописный колонтитул: «По исполнению задания сжечь» и подпись: «Главком ВМФ СССР Горшков». Значит, это задание (или директива, если угодно) было спущено с самого верха, в обход принятых процедур и инстанций. Делалось это, видимо, по тем же самым соображениям, по которым Колби запретил Баку кому-либо доверять.

«Не удивлюсь, если выяснится, что Горшков и покойный капитан субмарины состояли в одном тайном Ордене – например, в „Красной Звезде“», – подумал Питер Бак и приступил к чтению.

Он прочитал документ один раз. Потом ещё один. И ещё один. Озноб пробрал его после этого чтения.

«Хорошо, что я выучил немецкий, – мелькнула мысль невпопад. – Интересно, сколько сейчас стоит дом в Ганновере?»

Теперь он знал, что называют проектом «Атлантида», но от этого на душу Питера Бака лёг такой груз, что он сразу же пожалел о содеянном. Зачем были потрачены месяцы и годы терпеливых поисков, если разгадка тайны ничего не дала, кроме страха? И что он, Питер Бак, может сделать, чтобы предотвратить крушение мира, который он знает и любит?.. Ровным счётом ни-че-го!..

Разумеется, в директиве на пяти страницах не было рассказано о самом проекте «Атлантида», но, как учат нас знатоки индуктивного метода, из частного всегда можно вывести общее, а помня письмо Суслова, Бак домыслил и всё остальное, оставшееся за рамками.

На основании двух этих документов: директивы «А» и письма кремлёвского вождя, присланного в разгар Карибского кризиса, – вырисовывалась следующая картина. Субмарина «К-129» шла не к побережью США, а в некую точку «Девять», расположенную в двух сотнях миль от побережья. Точка эта, как выяснил Бак, поползав пальцем по карте, находилась на одной параллели со штатом Орегон, то есть гораздо севернее, чем первоначально предполагал Бак. В точке «Девять» капитан должен был воспользоваться гидроакустическим спецоборудованием, установленным в днище лодки. Это спецоборудование было чем-то вроде «ключа», позволяющего отомкнуть «замок» – отключить самоликвидатор устройства, находящегося на дне. Затем следовало взять пробу забортной воды и убедиться, что уровень радиации в районе находится в пределах нормы. И только после этого можно было выпускать команду обученных моряков в жёстких скафандрах, которым надлежало произвести целый ряд действий по осмотру и профилактическому ремонту устройства, скрупулёзно перечисленных в директиве. Из этого списка вытекало, что в точке «Девять» на глубине в шестьсот футов находится термоядерное устройство (мощность его не указывалась), управляемое дистанционно – или с борта подводной лодки, или с некоей «базы». («Нет, не просто „базы“ – здесь сказано про базу в Вилейке и что после завершения работ оттуда пройдёт тестовый сигнал; надо будет разузнать об этой базе побольше…»). Осмотр и ремонт потребовались, поскольку прошло уже десять лет с момента закладки точки «Девять», и командование стратегических сил «в связи с осложнением международной обстановки» (эту формулировку Питер Бак встречал чуть ли не в каждом советском военном документе) решило удостовериться в готовности всех средств исполнить своё предназначение. Устройство, установленное в точке «Девять», было довольно нестандартным, однако и для «К-129» это был не первый поход с подобным заданием, а следовательно, где-то в глубинах Тихого океана можно было бы отыскать и «Точку Один», и «Точку Два», и «Точку Три»… «Точку Двенадцать»?.. И все эти устройства, как легко догадаться, были созданы и помещены туда для вполне очевидной цели: их одновременный подрыв вызовет колоссальную волну – цунами, которое в буквальном смысле сметёт с лица Земли североамериканскую цивилизацию.

Проект «Атлантида». Русские всё-таки придумали супероружие, способное покорить если и не весь мир, то хотя бы уничтожить одну нацию – ту нацию, которую они считают своим конкурентом в борьбе за мировое господство. Никакие игры в «космическое оружие», о котором так любит порассуждать друг Рональд здесь не помогут: револьвер заряжен и уже приставлен к виску Америки, Советам осталось только спустить курок.

Если бы Питер Бак имел вредную привычку курить, он закурил бы. А так он просто смял машинописные странички в комок, положил комок в пустую пепельницу и поджёг от загодя припасённой спички. Пальцы у него при этом заметно тряслись…

Дорогб была каждая минута, и в первую очередь, сразу после того, как отстегнулись стропы парашюта, Громов принялся ворошить НАЗ.[32] Аварийный радиомаяк «Комар-2М» с навесной антенной Константин сразу же отбросил в траву. Туда же отправились: сигнальные патроны и мортирка, сигнальное зеркало и сигнальный краситель, пакет с продуктами и консервированная вода, сухое горючее и памятка для забывчивых пилотов. Себе подполковник оставил ветростойкие спички, запасные обоймы к своему ПМ[33] и два ножа: пилу и мачете. Только после этого Громов расстегнул ремни, сбросил шлем и начал стаскивать высотный компенсирующий костюм. Через пару минут он остался в одном лётном комбинезоне и огляделся вокруг, сжимая в руке заряженный и снятый с предохранителя пистолет. Он находился в Прибалтике, на вражеской территории, не мог рассчитывать на снисхождение властей в случае пленения, а потому собирался защищать свою свободу до последнего патрона.

Впрочем, на свободу Громова никто не покушался. Подполковник находился на заросшем лугу, рядом тянулась узкая грунтовая дорога, а дальше начинался лиственный лес, состоящий преимущественно из осин и берёз, – и ни души вокруг.

Пока Константин, покинув дымящий «Як», спускался на парашюте, он успел изучить географию близлежащей местности, а потому примерно представлял себе, куда надо идти. «Ганза» садилась куда-то туда – за этот вот лес, на какие-то поля, а «Игл» увивался за ней. Сумеет ли Лукашевич сыграть свою партию? Вряд ли. Значит, придётся снова впрягаться – выручать старушку Олбрайт от неминуемой смерти.

Громов поставил пистолет на предохранитель, сунул его в кобуру и побежал к лесу.

«Если по прямой, километра три-четыре, – прикинул он. – И тут уж на всё воля Божья. Если „Игл“ будет их добивать, тогда и на земле расстреляет, пока не загорятся. А если решит, что с них хватит, старушка будет моя».

Лес оказался неожиданно густой и почти дикий. Бежать по нему было трудно, и невольно Громов сбавил ход, пригибаясь под низко опустившимися ветвями и обходя завалы валежника.

«И это они называют Европой! – подумал Константин раздражённо. – Деревня деревней!»

Издалека донёсся приглушённый расстоянием перекат взрыва: наверняка, упал один из «Яков». Тут же мысли Громова переключились на результаты воздушного боя.

«Какой же я идиот! – проклинал себя подполковник. – Это же надо – опять согласился на откровенную авантюру и ребят за собой потянул. Идея была глупее, чем с норвежскими транспортами, – сам это видел и понимал. Но почему-то пошёл. Не налетался ещё? Не навоевался? А ведь знаешь прекрасно, что за глупости всегда приходится платить – и не пошлой цветной бумагой, а жизнью. Только вот у тебя всегда интересно получается: в глупые авантюры лезешь ты, а с жизнью своей расплачиваются другие. И Женя Яровенко, и Беленков – забыл их уже? Теперь вот Лёха Стуколин. Как ты его отцу в глаза посмотришь? Что скажешь? Как оправдаешься? Ведь ясно же было, с самого начала было ясно: Маканин с Фокиным – подлецы и лгуны, каких ещё поискать. И всё же ты снова поверил этому выскочке… этому прощелыге поверил…»

На самом деле Громов отлично понимал, что дело не в «выскочке-прощелыге» Фокине и не в том, что когда-то давным-давно (аж целых два года назад!) трое пилотов из авиационной части 461-13"бис" согласились участвовать в операции «Испаньола», которая, скорее, напоминала грабёж среди бела дня,[34] а потом ещё и подрядились в Антарктиду топить американский авианосец – дело было в том, что шла война, а на войне, случается, убивают. И смерть не различает, кто командир, кто рядовой, кто за кого в ответе, и кто идёт в свой последний бой, а кто рассчитывает вернуться. Но, наверное, Константин Громов действительно был плохим командиром и офицером, потому что считал себя ответственным за ошибки, сделанные совершенно посторонними людьми. Рефлексия в острых ситуациях неуместна, но Громов не мог ничего с собой поделать. Наверное, поэтому он и пошёл в пилотажники, что с юности привык отвечать только за себя. Однако жизнь распорядилась иначе, и теперь уже нельзя сказать, лучше или хуже было бы и самому Громову, и его друзьям, сложись всё по-другому.