Читаем без скачивания История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой - Жозефина Мутценбахер

Я уже и надеяться перестала, что очередь когда-нибудь дойдёт до меня, однако Алоиз вытащил хвост из грудных тисков и спросил:

– Ладно, теперь я могу взять Пепи?..

Его стержень снова стоял как свеча, и я с трудом удержалась, чтобы не потрогать его, потому боялась этой толстой и противной особы, которая, похоже, так до конца ещё и не решила, следует ли позволять это. Впрочем, хотела ли она купить моё молчание тем, что разрешила Алоизу взобраться и на меня тоже, или она хотела ублажить себя лицезрением сладострастного спектакля, наблюдая за нашим совокуплением, я и по сей день, естественно, не знаю. Короче говоря, она уступила и, отодвинувшись в сторону, освободила на диване немного места. Мне пришлось улечься головой её на бёдра. Алоиз залез на меня, с серьёзным лицом откинул вверх мои юбки, расправил их, затем пальцем раздвинул мне щель, и одним ударом снова, как и за день до этого, оказался во мне, только ещё глубже и лучше, поскольку на этот раз нам не пришлось стоять.

Я с удовольствием говорила бы что-нибудь, охотно погладила бы его или сделала что-то подобное, ибо его короткие, размеренные толчки пробирали меня до мозга костей. Однако я испытывала непреодолимую робость перед Клементиной, на коленях у которой лежала и которая пристально следила за выражением моего лица. Зато сама она разглагольствовала всё безудержнее.

– Он уже проник в тебя? – спросила она меня.

– Да, он целиком внутри, – шёпотом ответила я.

Она просунула руку между нашими прижатыми друг к другу телами и ощупью пробралась по моему животу до самой плюшки. И там принялась играть то с моей щелкой, то с мошонкой Алоиза. Я, задыхаясь, пыхтела, ибо её груди при этом всей массой лежали у меня на лице.

Вот она снова выпрямилась и продолжила свои вопросы:

– Тебе нравится?

Я ничего не ответила, а только в знак подтверждения закрыла глаза.

– Стоящее дело, не правда ли? – спросила она. – Луизик хорошо сношает?..

– Да, – выкрикнула я и начала подпрыгивать под ним попкой.

– Ты уже когда-нибудь так хорошо сношалась?.. – полюбопытствовала она.

– Нет… – И я действительно чувствовала себя так, как будто никогда ещё не переживала подобной услады.

– А с кем же ты обычно сношаешься?.. – осведомилась она дальше.

– С Фердлем, – сказала я, потому что он больше не жил в нашем доме. Таким образом, Клементине я не солгала.

– С кем ещё? – спросила она таким строгим тоном, что я не могла не ответить.

– С Робертом…

– Так, а кроме того?..

– Со своим братом…

Под впечатлением ударов, которые я ощущала и которые переполняли меня возбуждающим наслаждением, это как бы само собой сорвалось с моих уст. К счастью она прекратила расспросы, зато на ум ей пришла новая идея. Она распустила мой корсаж, высоко подобрала мне сорочку, – так, что обнажились мои маленькие соски, увлажнила кончики пальцев и теперь, точно обводя вокруг ласкающим языком, тихо-тихо играла с ними. Всё быстрее, быстрее, и вскоре мои соски, до этого бывшие совершенно плоскими как мелкая чечевица, отчётливо выступили вперёд и стали очень твёрдыми. Вдобавок Алоиз осуществлял сейчас вращательные движения, которые растягивали мне влагалище, и своим щекотанием доводили меня до безумного исступления. Под воздействием такой обработки у меня пропала всякая робость, я чуть слышно повизгивала, кричала: «Ах, у меня накатывает… у меня накатывает!..» и подавалась попкой навстречу каждому совершаемому Алоизом движению. Возбуждение, которое дарило соитие, казалось, исходило у меня отовсюду, а не только из плюшки. Волны приятного горячего озноба пробегали по моей груди, спазматические импульсы пронизывали позвоночник, и отголоски их звонко отдавались во всех частях моего тела, так что я уже не чаяла это вынести. Когда Алоиз со словами «Конец – делу венец», которые он обычно произносил перед брызганьем, приступил теперь к завершающему этапу, начав медленно и полностью из меня выходить, я, из страха лишиться содержимого плюшки, резко сжала нижние губы. И когда он снова медленно въехал в меня, я от блаженства захлопнула раковину, чтобы опять во всей полноте чувствовать этот толстый теплокровный ствол. Клементина при этом поглаживала рукой мои соски, и на меня один за другим накатило три раза подряд. Во время третьего раза всё тело у меня передёрнулось и растянулось до кончиков пальцев на ногах, так что большой палец ноги болезненно изогнулся как в судороге, и я испустила пронзительный вопль. Однако Клементина незамедлительно закрыла мне рот рукой. В это мгновение в меня маленьким раскалённым валом ворвалась сперма Алоиза. Я ощутила, как при впрыскивании пульсирует его шлейф, и тут на меня накатило в четвёртый раз, да так порывисто, как ещё никогда не бывало. И не имея возможности закричать, я кусала и лизала внутреннюю сторону ладони Клементины, которую та крепко прижала к моим губам.

Мне пришлось ещё целый час пролежать потом, вытянувшись на диване, настолько я была изнурена этим спариванием. И я наблюдала, как Клементина поставила Алоиза на диван спиной к стене, устроилась перед ним, и, зажав его отработавший шлейф грудями, принялась снова возбуждать его. Однако тот упорно продолжал вяло висеть. Тогда она взяла его в рот, сосала его и кончиком языка облизывала Алоизу яички. Она протиснула голову у него между ногами и лизала его глубоко внизу, между хвостом и анальным отверстием, и я видела, как его буквально трясло от этой возбуждающей процедуры. Тем не менее, он продолжал сохранять всё то же – серьёзное и равнодушное – выражение лица. И только после того, как Клементина затолкнула его шлейф в рот целиком и теперь понемногу водила им вперёд и назад, точно во время сношения с плюшкой, только тогда он положил ей ладонь на голову. Она не шевелилась, держала хобот во рту так, что даже краешка его было не видно, и лишь по втягиванию её щёк я могла заметить, что она истово обсасывает его. Вдруг Алоиз начал наносить сношательные толчки. Клементина тотчас же подалась назад, и я увидела, что у Алоиза опять стоит, уже в третий раз. Алоиз схватил Клементину за голову и опять втиснул свой шлейф ей в рот:

– Оставайся на месте, – приказал он.

Я только подивилась тому, с какой готовностью она подчинилась. Она терпеливо подставила рот, и Алоиз сношал её таким манером своими короткими ударами, долго сношал, очень долго. Я лежала довольно безучастно, без возбуждения, и только с некоторым любопытством взирала на происходящее. Клементина конвульсивно вздрагивала всем телом, изгибалась, наклонялась и отклонялась, однако при этом её губы преданно обхватывали шлейф Алоиза. Лишь однажды она выпустила его и попросила:

– Давай, дружок, посношаемся… давай…