Читаем без скачивания Зеркала прошедшего времени - Марта Меренберг

С портрета на него смотрели насмешливые голубые глаза молодого кавалергарда в парадном красном мундире, его льняные волосы были гладко зачесаны назад, открывая красивый чистый лоб. Нежные, яркие губы чуть вызывающе улыбались Пьеру, как бы говоря – ничего у тебя не выйдет, Долгоруков… кретин ты, хоть и пройдоха…

Кромешное отчаяние и безнадежная, изматывающая тоска с новой силой захлестнули Пьера. Захлопнув футляр, он с ненавистью швырнул его в дальний угол бюро и скрючился в кресле, уткнувшись головой в колени и закрыв лицо руками…

…Тогда, на званом ужине у Строгановых, познакомившись с Рене Метманом, он заметил, какие взгляды бросают друг на друга длинноволосый журналист и Дантес.

Ах вот оно что – они, оказывается, вместе учились. Как это трогательно – встреча школьных друзей, подумал Пьер, ни на секунду не переставая наблюдать за обоими.

Молодой граф Рене Метман, обвороживший всех Строгановых, которым он приходился дальним родственником со стороны матери, урожденной графини д'Эга, был высоким темноволосым красавцем, богатым наследником всей своей французской родни. Его мрачные, как черные бездонные колодцы, глаза, казалось, поглощали свет, но никогда не излучали его, даже когда он улыбался, а черные, распущенные по плечам волосы, широкий лоб, прямые, как стрелы, темные брови и низкий, мягкий, завораживающий тембр голоса в сочетании со странными, никогда не падающими интонациями придавали ему загадочный, темный, демонический облик…

…Но в самом начале Пьер с Жоржем обменивались обычным набором циничных колкостей, который так веселил Идалию и ее брата Александра Строганова.

– А что, поручик, правду ли говорят, что вы играли в карты на раздевание и были именно тем проигравшим, который… ммм… разделся догола? О, pardon, Idalie!

– Сущая правда, князь. Расстроены, что вас там не было? Да, мне свойствен легкий нарциссизм! – Жорж, строя уморительные рожицы и растягивая слоги, жеманно захлопал ресницами, подражая Идалии. – А вы потренируйтесь дома перед зеркалом – или, может, желаете, чтобы я вас научил? Кстати – у вас дома, случайно, не кривые зеркала? А то есть такие, знаете… В цирке видал. О, князь, вы будете в них неотразимы!

– Он шутит, Пьер! – некстати вмешался Строганов. – Он вовсе не хотел раздеваться – это все Трубецкой придумал…

– О, так ваше девичье целомудрие не позволило вам разоблачиться, Дантес? А может, вы еще и покраснели, а, Жоржетта в эполетах? Стало быть, за вами еще остался карточный должок? А платить кто будет на сей раз, mon ami?

Идалия и ее брат покатились со смеху. Жорж нахмурился, стараясь не показывать виду, но взгляд его стал внезапно жестким и колючим.

– Не хотите ли продолжить в том же духе, дорогой Жорж? Вист – и снова на раздевание, а? Держу пари, что струсите!

– Предлагаю другой вариант – если выиграю я, вы надеваете женское платье. Idalie! Как вам понравится глубоко декольтированный князь Долгоруков? С цветочком, приколотым к корсажу… тащите корсет, Идалия…

– Как хорошо вы разбираетесь в женском белье, Дантес! А я-то думал, что вам ближе содержимое красных мундиров…

– Пьер, дорогой, вы же не влезете в мои бальные туфельки!

– Тогда, Дантес, вам придется в случае проигрыша поцеловать меня в… – Пьер близко наклонился к уху Жоржа и, гнусно ухмыляясь, с самым проникновенным видом сообщил, куда именно.

– …Генерал Метман приехал!

Графиня Юлия Павловна Строганова, шурша серым шелковым платьем с открытыми плечами, заспешила навстречу гостям. Жорж, вздрогнув, посмотрел на дверь и пересел в кресло, поближе к распахнутому настежь окну, где было не так душно. Последовали дежурные фразы, улыбки, расшаркивания и прочие парадные церемонии, пока оба Метмана знакомились с гостями. Угольно-черные глаза Рене, остановившись на Дантесе, вспыхнули неподдельным изумлением, узнавая знакомые с детства черты, и Хромоножка заметил, как по лицу Дантеса пробежала еле заметная тень тревоги, легкая судорога, исказившая его выразительное, вмиг побледневшее лицо. Рене чуть наклонил голову, приветствуя Дантеса, но тот внезапно вскочил с кресла и порывисто обнял молодого графа, зарывшись белокурой головой в его плечо. Метман, не ожидавший ничего подобного, внезапно покраснел и шепнул что-то на ухо Жоржу, обнимая его в ответ и не сводя с него пристального взгляда своих мрачных, как адская бездна, глаз. Жорж замер на месте, и некоторое время они стояли молча, посреди веселого гула гостиной, глядя друг на друга с тем странным выражением, которое бывает у давно знающих друг друга людей, если они были когда-то…

Близки.

Пьер, закусив губу, с ненавистью воззрился на обоих. «Интересно, что их связывает? Какие воспоминания?» – подумал он, продолжая разглядывать Метмана и его, как выяснилось позже, школьного приятеля.

Как они хороши вместе… блондин и брюнет… почти одного роста…

Пьер, надменно кивнув Рене в ответ на его приветствие, не заметил в глазах журналиста ни малейшей искры интереса к себе и, страшно раздосадованный, решил во что бы то ни стало привлечь его внимание.

…Когда гости, отяжелевшие от обильной еды и захмелевшие от возлияний, покинули гостиную и потянулись к карточным столикам под зеленым сукном, обмениваясь светскими сплетнями и пустой болтовней, генерал Метман пустился в пространные воспоминания о своей нелегкой судьбе, связанной с эпохой наполеоновских войн. Дантес слушал старого генерала как завороженный и ни разу не повернул своей белокурой головы в сторону усевшихся рядом Рене, Строганова-младшего и Хромоножки.

– Александр… – начал Рене своим удивительным бархатным голосом с чуть капризными, протяжными интонациями. – Я вам привез… то, что обещал. Вы помните? Вы мне писали…

Оба молодых человека неуверенно покосились на Хромоножку, которому было страшно любопытно узнать, о чем идет речь.

– А может, сыграем партию в бильярд, господа? – спросил он, повернувшись к Метману. Рене пожал плечами, пропустив вопрос Пьера мимо ушей, и продолжал пристально и загадочно смотреть на рыжего веснушчатого Сашу в ожидании ответа. Раздосадованный Пьер почувствовал, что начинает злиться на этого лощеного сноба, и нахально заявил:

– Ну что еще за секреты Полишинеля? Что вы как барышни оба, друзья мои? Ну-ка, расскажите скорее, о чем это вы…

– Ладно, – выдохнул Александр, кивнув рыжим чубом. – В таком случае пойдемте, господа, ко мне в комнату…

Метман, зная об увлечении своего дальнего родственника масонством, привез ему оттиски старинных масонских печатей, редкостных и уникальных, которые ему любезно согласился предоставить председатель одной из парижских масонских лож, почтенный старец, чью фамилию Рене категорически отказался назвать. Все трое склонились над листом белой бумаги, где чернели, неся в себе загадку и тайну веков, следы древнейшей масонской реликвии.

– …Таких печатей, – рассказывал своим обволакивающим, гипнотическим голосом Метман, – во всем мире сохранилось не более десяти экземпляров. Они сделаны из особого бронзового сплава, секрет которого давно утерян. Сами печати мне, разумеется, не показали – две из них хранятся в монастыре на юге Франции, бережно, как святыни…

Впорхнувшая в комнату к сыну Юлия Павловна увела под каким-то предлогом не на шутку разволновавшегося Сашеньку, и Пьер, которого страшно задевало полное безразличие Метмана, внезапно произнес, сделав таинственное, лицо:

– Я должен вам сказать, граф…

– Да? – Метман удивленно приподнял бровь и посмотрел наконец на Пьера, как будто только что заметил его присутствие.

– Но это… приватный разговор. Дело в том, что ваши печати… – Хромоножка запнулся, выждав эффектную паузу, и добавил: – Мне кажется, что у меня есть одна из них. Да… точно… я помню ее. Вот эта. – И он указал пальцем на большой черный оттиск с непонятными символами.

– Откуда она у вас, князь?.. Их не может быть в России! Это древнейшие масонские печати Франции!

– Предполагаю, что эту вещь привез когда-то мой прадед. Она и сейчас находится у меня в имении, под Тулой. Я, правда, не помню, где она… но можно поискать…

Хромоножка многозначительно посмотрел на изумленного Рене. Молодой граф, повернувшись всем телом к Пьеру, впился своими огромными угольными глазами в прозрачные, лживые глаза Долгорукова.

– Я… князь, я могу пригласить вас в гости? Прошу вас… Сегодня же… позже. Мы с дядей остановились в апартаментах при французском посольстве… Вы… согласны?

Метман положил свою горячую ладонь на запястье Пьера и как бы случайно нежно скользнул пальцем под манжету его кружевной сорочки. Долгорукова затрясло, как в ознобе, от этого прикосновения, и он вспомнил, как Дантес и Метман стояли, обнявшись, посреди комнаты…

– Скажите, граф… а вы давно знаете Жоржа Дантеса?

– Я расскажу вам… позже, – сказал Метман, наклонившись к Пьеру так близко, что, казалось, выдохнул последние слова прямо в его вмиг пересохшие губы. – Пойдемте… найдем Жоржа. И будем играть в бильярд. Я вам еще кое-что покажу…