Читаем без скачивания Жена самурая - Виктория Богачева

Такеши возвращался в спальню глубокой ночью, а уходил задолго до того, как просыпалась Наоми, а она сама не спешила выходить, с головой погрузившись в изучение свитков.

Отец постоянно ограничивал ее, не позволяя читать многие трактаты, и никогда не обсуждал с ней ни политику, ни историю, ни нынешнюю ситуацию в стране. Наоми рвалась к этим знаниям, и ее пытливый ум нуждался в информации, но очень редко на ее долю выпадали хоть какие-то сведения — чаще всего обрывочные и основанные на слухах.

Поэтому сейчас, дорвавшись, наконец, до столь желанных знаний, Наоми потеряла и счет времени, и ощущение реальности происходящего вокруг нее.

С жадностью она изучала историю Минамото, положение клана, его союзников и заклятых, давних врагов. Она читала рассказы о недавней войне за сёгунат, которая оборвалась несколько лет назад, когда старший наследник клана Минамото вырезал свою семью. Она узнавала о традициях Императорского двора, о том, как передается власть, о женах и наложницах, о наследниках и правах детей, рожденных вне законного брака.

От постоянного соприкосновения с чернилами кончики ее пальцев приобрели серый оттенок, а глаза начали болеть и слезиться от непрестанного чтения, но Наоми едва обращала внимания на такие мелочи.

Она опомнилась, лишь отложив в сторону последний свиток, и еще долго лежала, разглядывая потолок, чувствуя, как голова кипит от совершенно новых знаний. Она думала о том, что прочитанные свитки — лишь малая часть тех, что хранятся у Минамото в поместье, и о том, сколь много ей предстоит еще постичь.

Из оцепенения ее вывела Мисаки, вошедшая с подносом еды. Девочка улыбнулась, оглядев разбросанные вокруг футона свитки и свою госпожу, бездумно разглядывавшую потолок. И ее улыбка стала еще шире, когда Наоми села и подняла на нее сияющий взгляд. Мисаки с удивлением поняла, что когда госпожа вот так смотрит, то ссадины на ее лице становятся совсем незаметными, равно как и круги под глазами, и нездоровый цвет кожи, вызванный воспалением раны.

— Такеши-сама объявил сегодня, что вашу свадебную церемонию проведут через две недели, — сказала она, опуская поднос перед Наоми.

Та замерла с протянутой к палочкам рукой и протяжно выдохнула.

— Так скоро… Но с моей раной все еще совсем не в порядке…

— Через два месяца должен состояться традиционный весенний прием во дворце Императора. Может быть, Такеши-сама хочет успеть к нему, — осторожно произнесла Мисаки, думая, не будет ли это слишком большой дерзостью с ее стороны — вот так рассуждать о планах господина.

— Ах, да, — Наоми неожиданно улыбнулась, подцепив палочками кусочек рыбы. — Я ведь читала.

Она поела еще немного риса и отодвинула в сторону тарелки, игнорируя взгляд Мисаки.

— Я совсем не голодна, — сказала она, оправдываясь, и девочка, не осмеливаясь делать замечания, лишь укоризненно качнула головой и унесла поднос с едва тронутой едой.

Наоми опустилась обратно на футон, чувствуя странное опустошение. Без чтения было так… непривычно? Это заставило ее улыбнуться: она не читала большую часть своей жизни, а теперь, после двух дней, начала тосковать.

Она приложила ладошку к раненому боку, легонько поглаживая его поверх кимоно. Боль отступала медленно, неохотно, остро вспыхивая при малейшем резком движении. Она будила Наоми во сне, когда та, забывшись, ворочалась, и мешала ей днем, когда даже для умывания ей приходилось звать Мисаки.

Почувствовав, как пересохли губы, Наоми попыталась облизать их и с удивлением поняла, что язык не слушался ее, онемев.

Она испуганно, часто задышала, но не смогла выдавить и звука — горло будто сжало тяжелым обручем. Кончики пальцев начало покалывать, а в голове, нарастая, усиливался шум…

Глава 7. Обязанности

Сделав глоток чая, Такеши с ухмылкой покосился на пустое место за столом от себя по левую руку. Наоми вновь не пожелала разделить с ним трапезу. Мисаки рассказывала, что та не расстается со свитками, будто они какое-то сокровище. Он и сам это видел, приходя в спальню поздней ночью: около девчонки непременно лежал один или два свитка. Видимо, та засыпала за чтением.

Такеши находил это забавным. Он не ожидал, что Наоми так увлечется. Не ожидал, что ей действительно будет интересно. Не верил в искренность ее желания.

Но она смогла его удивить.

И, по меньшей мере, последние два дня он не думал, что девчонка что-нибудь с собой сотворит. И она не задавала ему неудобных вопросов, ответов на которые он всё равно не мог ей дать. Это освободило его время и позволило сконцентрироваться на более важных вопросах: например, сегодняшнее донесение от границы с Тайра, которое он просмотрел за ужином уже несколько раз.

Они начали стягивать войска к приграничным землям. На такое следовало ответить, но Такеши не думал, что вправе единолично действовать от имени их альянса. Выходило, в поместье придется принимать гостей — редкое событие в последние годы.

Но все складывалось как нельзя удачно: он пригласит союзников на свадебную церемонию, и это не вызовет ни у кого подозрений. По меньшей мере, они будут необоснованными.

Император не почувствует заговора — он слаб и стар, и уже мало что чувствует, а Тайра поймут, что их действия замечены и не останутся без ответа. Это послужит хорошим предупреждением.

Сощурившись, Такеши помассировал переносицу. Проведенный за чтением день не прошел для него бесследно: глаза начало резать задолго до сна. Он знал, что его взгляд медленно теряет остроту. Не настолько быстро, чтобы мешать ему сражаться или причинять серьезные неудобства, но достаточно, чтобы Такеши испытывал смутную тревогу, думая о будущем.

Лекарь говорил, что ему следует бережнее относиться к глазам и позволять им отдыхать, а не всматриваться днями в схемы и иероглифы, разглядывать на картах мельчайшие детали. Но Такеши был беспощаден и сильнее всего — к себе. И потому продолжал вести себя так, словно не чувствовал боли.

— Такеши-сама!

Он вскочил на ноги, едва услышав громкий, истошный крик Мисаки, и опрокинул низкий стол. Девочка закричала еще раз, и в коридоре он едва не сбил ее, перепуганную, с ног.

— Там, там, — заикаясь и стуча зубами от страха, пролепетала она и махнула рукой в сторону их спальни.

Такеши вбежал туда, с громким стуком распахнув двери, и нашел Наоми лежащей на футоне с перекошенным лицом и растрепавшимися длинными черными волосами. Из ее горла со свистом вырывались хрипы, и она едва могла дышать, извиваясь всем телом, чтобы сделать хоть один вдох.

Он опустился рядом с ней на колени, и она посмотрела на него перепуганными, расширенными от ужаса